И он не просто падает, он ударяется углом о плитку пола и разлетается на куски, осколки стекла, запчасти.

Алекс кидается их собирать, несчастная Алёна в ужасе зажимает рот рукой, а невозмутимая Полина восклицает:

- На счастье!

Только мне в её довольной улыбке уже мерещится какой-то умысел.

22. Алекс



- Ну, тут без вариантов, - складываю на стол осколки телефона. - Зато наконец-то купим тебе новый. Как ты ни сопротивлялась, а ему давно пора было на свалку.

- Простите, - расстроенная Алёна мнётся, не зная, что ей делать.

- Ничего не вздумайте покупать. У меня как раз есть лишний телефон, - вмешивается Полина, глядя, как моя девочка вздыхает над погибшим сотовым, как над живой искалеченной судьбой. - Я как раз собиралась презентовать его Алёне за хорошую работу, но раз такое дело...

Холод в её ровном голосе даже меня заставляет приосаниться. А она, оказывается, не так уж мила и нежна, эта Полина Александровна. И должность, и положение, конечно, обязывают, но как естественно у неё это получилось: она и бровью не повела, когда вроде и не лишила ничего своего сомелье, но в то же время и наказала.

- А кем был её муж? - спрашивает Вика, когда Полина уходит, и Алёна, налив положенное в огромные бокалы, в очередной раз извинившись и покаявшись, тоже удаляется.

Какая-то мрачная решимость появилась в Викином лице. Но пусть что угодно, пусть и дальше на меня рычит, пусть вредничает, только не льёт слёзы по утраченной реликвии. Она мне выброшенную кровать-то ещё не простила. Хорошо, что хоть этот телефон разбил не я.

- Я знаю только про его страсть к вину, - принюхиваюсь, стараясь уловить букет, но, как обычно, мне просто вкусно пахнет и не более.

- А про страсть к охоте? - показывает Вика на фотографии, развешенные по той стене напротив, где каждая бутылка - в отдельной ячейке, как наседка в гнезде. - Это же он? Такой высокий, сухопарый, в возрасте.

После пары капель бордового напитка моя девочка немного успокоилась и даже повеселела, если так можно сказать про её злорадство. А судя по интересу к семейным реликвиям Винного дома «Купаж», даже передумала спасаться бегством.

- Давай поближе рассмотрим, - мы встаём и прямо с бокалами в руках идём к стене.

Долго ходим молча, и оба останавливаемся у фотографии, где суровый господин Орлов держит за задние лапы подстреленного зайца. Вика гневно сопит, а я только пожимаю плечами.

- Ненавижу охоту, - отвожу её в сторонку от неприятного зрелища.

- Я тоже. А вот мой муж, к сожалению, любил, - Полина вырастает рядом, словно из ниоткуда, ведёт нас обратно вдоль стены и без наводящих вопросов даёт пояснения: - На крупную дичь не охотился, но вот даже мелкой, а похвастаться любил. Здесь с собаками, кстати, это они трюфели искали, - улыбается она, глядя, как Вика недовольно морщится. - Никто кроме сумчатых грибов не пострадал. Твой новый телефон, - протягивает она сотовый.

Даже до того, как она его принесла, я уже знал, что это будет за телефон. И не ошибся.

- Нет, нет, я не возьму, - уклоняется от подарка Вика. - Лишить девушку премии из-за случайной оплошность я не могу.

- Это телефон Алекса, - и не думает тушеваться Полина. - Я ему в больницу купила, думала, что у него всё украли. Да и Алёну я так, для порядка пожурила, не переживай. Иначе нельзя. Тут только слабость прояви, и бокалы будут подносами ронять, и бутылки коллекционного вина за пару тысяч долларов начнут из рук падать.

Забавно было бы посмотреть как они спорят, но Вика как-то подозрительно быстро соглашается и телефон берёт. Эх, их бы в бассейн с желе! Но он, похоже, отменяется. Всё же предусмотрительно отхожу в сторонку. Как раз к витрине с коллекционными винами. Рассеянно скольжу глазами, пока не натыкаюсь на ценник под знакомой бутылкой. Сколько? Подхватываю выпавшую челюсть двумя руками.

- Восемьдесят тысяч? - ошарашенно поворачиваюсь к Полине. - Эта отрыжка кометы Галлеи реально столько стоит? Это же та самая, что мы пили в больнице?

Силюсь прочитать французские буквы, но их слишком много для того названия, что сохранилось у меня в памяти.

- Нет, это Шато О-Брион девяносто второго, а то было восемьдесят пятого и стоило больше ста.

- Вот ты... сумасшедшая, - развожу руками.

- В больнице? Вино? - удивлённый, но скорее укоризненный взгляд Вики тут же заставляет пожалеть о том, что я не всё успел рассказать.

- На самом деле пила в основном, я, - поворачивается к ней Полина. - Алекс только нюхал, пытаясь уловить букет. Кстати, в том, что вы сейчас пьёте, есть похожие нотки.

- Надеюсь, оно сто тысяч не стоит, - тянет носом над тонким стеклом Вика.

- Нет, оно подешевле. Что чувствуешь?

- Я не разбираюсь. Но мне пахнет табаком, шоколадом, чем-то древесным.

- У тебя отлично получается. Всё очень правильно, - забирает Полина бокал у меня и тоже принюхивается. - А ещё немного чёрной смородиной, мхом, даже прелой листвой, - делает она глоток из моего бокала и словно катает вино на языке, - есть даже немного трюфелей.

Чёрт! А бассейна с цветным желе всё же очень не хватает. Она же это явно специально. Ведь видит, что Вика ревнует и провоцирует. Но как непринуждённо у неё это выходит. Как интимно: оставить след помады именно там, где к стеклу только что прикасались мои губы. Невольно даже хочется их облизнуть. И лишь лёгкое ироничное движение изящных бровей моей девочки говорит о том, что вызов принят.

- А у вас один магазин? - допивает Вика одним глотком. И я только сейчас замечаю, что один держал бокал неправильно: облапав всей пятернёй чашу. Моя потрясающая жена, держит бокал за тонкую ножку и, наверное, никогда не перестанет меня удивлять вот такими знаниями, а ещё своим темпераментом. Потому что, вручив бокал, она впивается в мои губы жадным поцелуем.

И я боюсь прижать её к себе сильнее, потому что чувствую, как моментально набухает у меня в ширинке. И боюсь думать о том, что она под тонким платьицем голенькая. И что, если моя рука скользнёт сейчас по спине ниже... Чёрт! Отшлёпать её мало! О, нет, нет, нет! Об этом особенно думать не стоило. Твою мать! Ставлю бокал куда попало и поспешно снимаю пиджак.

- Что-то жарко у вас, - с невозмутимым лицом прикрываюсь пиджаком, когда это необузданная стихия в платьице перестаёт терзать мои нервы и губы да нарушать приличия.

- Простите, отвлеклась, - поворачивается она к Полине. - Вы сказали: да?

- Да, магазин один, - и я бы дал этой Полине Оскар за самую понимающую улыбку в мире и самый невозмутимый вид, с которым она продолжает как ни в чём ни бывало. - Но самое главное наше богатство - склады. Точнее сказать, современные погреба. И основная торговля идёт не в розницу, а через интернет. Плюс оптовики. Плюс мы непременно участвуем в винных аукционах, - она приглашает нас вернуться к столику, как опытный экскурсовод, показывая рукой направление. Но Вика неожиданно бросает меня, а от неё не отстаёт.

- Интернет-магазин? - завладевает она вниманием Полины с неприкрытым интересом. - То есть у вас есть свой сайт?

- Конечно. Мой муж занимался вином много лет. И это вложение денег понадёжнее, чем золотые слитки, так как хорошее вино со временем только дорожает. Но настоящую прибыль именно от торговли Винный дом стал получать, только когда у него появилась я. И мы вышли в интернет.

- Скажи, как ты думаешь, а женским бельём через интернет-магазин торговать можно? - они устраиваются за столиком, словно совсем забыв про меня.

- Стоп, стоп, какой ещё интернет-магазин женского белья? - повесив пиджак на спинку, включаюсь я в разговор.

- Я пыталась тебе сказать, но ты же не стал слушать, - отмахивается Вика. - У Славки тоже такая торговля, только спортивным питанием. А у нас и товар есть, и склад, и поставки налажены. Оставить один этот главный магазин, что при складе, и позакрывать остальные, которые только за аренду тянут, а прибыли уже толком и не приносят, - горячится она.

- Вика, их и так осталось три. Из десяти. Я остальные закрыл.

- Вот именно. Закрыл, но не предложил никакой альтернативы. А это - реальный выход.

- Вика, это - отличная идея, - поддерживает её Полина. - Ты права.

Нет, это я, значит, ждал схватку в бассейне с желе, а они вина нанюхались и уже спелись? Что вообще происходит?

- У меня есть отличные ребята, которые сайты делают такие, ну, просто «делишес», - показывает жестом Полина, целуя кончики пальцев, как они великолепны. - Берут, конечно, дорого, но это не такие деньги, которые могли бы понадобиться, чтобы начать с нуля.

- Девочки, а девочки, - постукиваю я пальцами по столу, чтобы привлечь их внимание, когда они уже размахнулись оплести кружевными лифчиками весь земной шар. - Простите, что отвлекаю, но мне кажется, я всё ещё владелец этой компании.

- Ну, Алекс, - капризничает Вика.

- Алекс, слушай жену, - вторит ей Полина. - Это стоящая идея.

И они только начали меня убеждать в два голоса, когда всех отвлёк радостный детский вопль.

- Мама! Мама! Смотри, что у меня есть!

Очаровательный карапуз с разбега забирается Полине на колени, тыча ей в нос игрушечной машинкой.

- Добрый вечер, - поднимаюсь я поприветствовать пожилую ухоженную женщину, в строгом костюме и снисходительную, как английская королева.

- Моя мама, Екатерина Валерьевна, - представляет всех друг другу Полина, тоже поднимаясь. - Мой сын Максим.

- Очень приятно, - любезно кивает женщина седой головой. - Но не буду вам мешать. Полина, я пойду помою руки, и есть там что для меня?

- Да, мам, там, на рабочем столе, я всё распечатала, - отвечает она, а потом треплет сына по русой голове. - Максим, поздоровайся!

- Привет! Я - Макс, - пацан тут же бодро протягивает мне руку.

- Привет! А я Алекс, - присаживаюсь на корточки перед этим чудом с густыми загнутыми ресницами и ярко-голубыми глазами, как у его мамы.

- Ты уже поправился, Алекс? - этот неожиданно деловой тон из уст трёхлетнего пацана приводит меня в полный восторг.

- Вполне, - сажаю его на свою коленку, и он тут же начинает елозить по столу красной, похожей на гоночную, машинкой. - Это Молния Маккуин, поясняет он, не особо беспокоясь, нужно ли мне это. - А ты как лев Алекс из «Мадагаскара»? Или как мой дедушка Александр?

- А тебе как больше нравится?

- Как лев, - смущается он. - Он классный.

- Это моя жена - Виктория, - тянусь я рукой к Вике. Но застываю на полпути. Ничего не понимаю. Что у неё с лицом?

- Привет, Виктория! - снова протягивает руку малыш.

- Привет, Макс, - пожимает её моя девочка, едва сдерживая слёзы.

23. Виктория



- Как ты не заметил? Как можно этого не заметить, Алекс?

Я устала плакать, устала метаться по квартире из угла в угол, но никак не могу успокоиться.

Она победила! Победила. В этом нелепом и словно шутливом поединке за Алекса она поставила такую жирную точку, словно прихлопнула меня сверху бетонной плитой.

И я устала отвечать, но Алекс ходит за мной следом и всё уговаривает, будто я слепая.

- Он же похож на тебя как две капли воды, - разворачиваюсь и натыкаюсь на его грудь. Толкаю со всей силы. - Это твой сын, чёрт тебя побери! Твой!

- Вика! - хватает он меня за руки, не позволяя больше его бить, хоть я и вырываюсь, и в который раз поясняет спокойно и обстоятельно, правда, безрезультатно. - Ты считаешь, я бы не заметил? Не запомнил, что спал с ней? Да я первый раз в жизни её увидел, когда очнулся в больнице.

- Ты видел его глаза? Его ресницы, густые и загнутые? Пошли, пошли со мной, - тяну его в ванную и чуть не втыкаю носом в зеркало. - Посмотри внимательно. И эта синева. И если, чёрт побери, тебе и этого мало, посмотри на этот зализ на лбу. Вспомни ту прядь, что вечно падает тебе на глаза.

Всё, не могу, слёзы душат так, что не могу даже стоять. Вырываюсь и сползаю по стене в коридоре на пол. И Алекс пытается меня удержать, но я всё равно выскальзываю из его рук, как тесто, и распластываюсь на полу.

- Это же видно, что он тебе родной, - едва выдавливаю из себя между рыданий, и отбиваюсь, когда он пытается меня поднять.

- Если я не спал с ней, найди хоть одно логичное объяснение, как она могла заполучить мою сперму? Хоть одно? - голос у него ровный и несчастный. - Я никогда не пил столько, чтобы валяться в беспамятстве. Никогда. Даже когда умерла Света. А именно четыре года назад это и случилось, если мальчику сейчас три с половиной, - садится он рядом и кладёт мою голову себе на ногу. - У меня вообще ни одной женщины не было почти год. Понимаешь, ни одной.