- Как чудовищно нелепо и несправедливо, - обнимает она меня за шею и тяжело вздыхает вместе со мной. Целует в лоб, упирается в него своим. - Это она дала тебе имя?

- Да, - киваю. - И с того дня, как она умерла, я больше никому никогда не позволял так себя называть. Я стал Алексом, совсем другим мальчиком, без мамы и папы.

- А отца ты совсем не знал? - она не ест, и я напоминаю, зачем мы здесь сидим, показывая на заставленный стол.

- Нет, - тоже засовываю в рот обёрнутый морской капустой клейкий рис с рыбой внутри, жую. - И, думаю, он обо мне тоже. Бабушка вскользь упоминала, что руководил строительством того моста один приезжий. Но мост построили, и он как приехал, так и уехал. Это было мамино решение: родить меня и растить одной. И кто я такой, чтобы её судить? Может, он был такой же дебил, как и я. Психанул, уехал и больше не вернулся. Хотя она его не забыла. И там, на мосту, часто останавливалась, потому что помнила и всё равно ждала. Не печалься, - легонько встряхиваю мою девочку за плечо. - Ешь! Всё это уже давно в прошлом. Переболело. Улеглось.

- Это никогда не переболит, Алекс, - справедливо замечает она. - Иначе тебе уже стало бы всё равно как тебя зовут: Саша или Саня, или Алекс. Но это позволяет тебе помнить маму. И это хорошо, что ты её не забыл.

Она выбирает, что бы ещё съесть из оставшегося, и я подвигаю моей маленькой мудрой обжорке свой почти нетронутый сет.

«И спасибо, родная, что ты не плачешь надо мной, как над брошенным щенком», - я не говорю этого вслух, я просто смотрю, как она ест. Чем больше мы узнаём друг о друге, тем меньше нам надо слов, чтобы друг друга понимать. И это больше, чем счастье, это на три метра выше счастья.

- А можно оставшееся мы заберём с собой? - она испачкалась и такая милая в этих крошках, что я не могу отвести взгляд.

- Конечно. Хочешь, я закажу тебе ещё? С собой, - всё же тянусь к её лицу, но она отклоняется и, к сожалению, вытирает губы салфеткой.

Отрицательно машет головой, засовывает в рот кусочек маринованного имбиря, морщится и прикрывается рукой, потому что хочет что-то сказать, но жуёт.

- Что имела в виду твоя Полина, когда сказала, что ей понравилось?

- Так давай мы у неё и спросим, - протягиваю руку, и она вкладывает в неё свой новый телефон. - Ты даже пароль не поставила?

- Мне нечего от тебя скрывать.

- Мне тоже, - протягиваю экран.

«Что именно повторим? Деловой разговор? Встречу в подворотне? Распитие вина в больнице?»

«Совместную прогулку с ребёнком», - прилетает ответ, когда мы возвращаемся домой по вечерним улицам.

- Если это твой сын, ты не имеешь права бросить его, как твой отец, - убирает она телефон, не написав ответа.

- А если это уловка? - не хочу делать вид, что сам не думаю об этом. - Если на самом деле он не мой, но она использует его, чтобы нас поссорить?

- Значит, она дура, - обнимает меня Вика за талию. - Но, увы, она такой не выглядит. Она хорошо к тебе относится, Алекс. С уважением, с сочувствием, с теплотой. А вот я ей не нравлюсь.

- Да мне срать, что она... - завожусь я с полуоборота.

- Ты, может, дослушаешь? - тыкает она меня в бок, и я невольно дёргаюсь и замолкаю. Чёрт! А рёбра-то ещё побаливают, оказывается. - Она пытается защитить тебя от меня, потому что не доверяет. Как и я ей. И если у тебя есть, что мне рассказать про неё, лучше расскажи сейчас.

- Нечего, Вика. Из того, что я помню, действительно нечего. Был только один момент, - я смотрю на часы. Меня уже ждут. Но пока доходим до дома эту историю про секс с завязанными глазами всё же успеваю рассказать.

- Надо как-нибудь попробовать, - улыбается моя проницательная жена, прощая моё прошлое. И целует у входной двери так, что мне уже никуда не хочется идти.

- Может, сейчас? - перехватываю её пониже спины.

- Тебя ждут, - а сама прижимается сильнее, плутовка.

- Мы быстренько.

- Ты наказан, - безжалостно убирает мои руки и открывает дверь Вика. - До встречи, милый.

И всю дорогу до больницы, где меня ждут, я думаю о том, как невероятно, дико, дьявольски мне повезло с женой.

А ещё о том, чем она ответит Полине. И в том, что она ответит, я даже не сомневаюсь.

Дорогие мои!

Всем добра, мира, здоровья, тепла, любви и весны в душе!

С праздником!


29. Виктория



«Не возражаю, - отвечаю я на предложение Полины погулять с ребёнком. - Завтра в шесть в парке у «Айсберга».

И Алексу не обязательно об этом знать. Впрочем, это я ещё не решила. Да и он вряд ли куда-то отпустит меня одну. Завтра разберёмся. Сегодня у меня ещё есть дела.

Что-то очень знакомой показалась мне эта история про секс с завязанными глазами. И после недолгих поисков нахожу в интернете то, где я это недавно видела - откровения Анастасии Яновской. Перечитываю спокойно, вдумчиво, отбросив ненужную сейчас ревность. И вот не кажутся они мне написанными «на заказ». Явно это именно та девушка, про которую вспомнил Алекс, и явно она поделилась тем, что действительно было.

И чем больше вопросов я задаю всезнающему поисковику, тем становится интереснее. Чем дальше в лес, тем толще партизаны. И журналист, что взял у Яновской интервью, как раз пухлый, мешковатый и в круглых очках. Я бы сказала, как у Гарри Поттера, но охранник в «Айсберге» сказал «как у Берии» и, глядя на портрет мужика с залысинами, партийного деятеля советских времён, мне трудно с ним не согласиться. Похож.

Он же, этот Анатолий Донской, написал и огромную статью, в которой докопался до сути конфликта Наденьки с Бергом. И вообще его слишком много. И слишком много неприкрытого злорадства в его статьях. Попахивает какой-то мелочной мстительностью, болезненной, беспомощной, недостойной. И ни одного слова от первоисточника, ни одного интервью лично с Бергом. Только шакалье тявканье, что «Акелла промахнулся», которое подхватило такое же шакальё. Вот, сука! «Ну, ничего, я тобой займусь», - обещаю мирозданию. И это не мечта, это - уже план.

И Гремлином, этим ветхозаветным богословом, который явил миру столько сенсационных откровений о своём бывшем сопернике по рингу на встрече с этим Донским, тоже руки чешутся заняться. Причём немедленно.

- Скажи мне, Лор, а что там наша Идочка по Гремлину всё так и сохнет? - вспоминаю я, как Лорка предлагала ей видео подсунуть. И от вида гипотетически расцарапанной рожи Гремлина даже настроение улучшается.

- Да, куда ж, прости господи, она денется. Так за ним и бегает, - охотно отвечает Лариска, явно обрадованная тем, что я позвонила.

- Надо бы встретится.

- Да приходи хоть в любой день, хоть на работу. Гремлин на майские опять где-то на Мальдивах загорает, и опять не с Идой. А её работой завалил. Так она тут рвёт и мечет. Грозит его бухгалтерию снести к херам и клуб заодно спалить.

- Вот и отлично, давай тогда встретимся, заодно и потрещим. Позвоню.

Не знаю, что из этого выйдет, но свежие сплетни не помешают. Вдруг и кровушки у всех попью: и у карикатурной Иды, и у губастого Гремлина, и у этой змеи Наденьки.

Только в порыве своей жажды крови не сразу вспоминаю, что телефон мой разбит. И не знаю, сохранилась ли копия видео у Алекса. Зато, входя в комнату, которую мы теперь называем спальней, натыкаюсь на разбросанные по полу бумаги, и приступ ярости, в этот раз к Полине, которая присосалась к моему мужу как пиявка, заставляет меня вернуться в зал к ноутбуку.

Слишком уж она обо всей этой интрижке с Анастасией Яновской осведомлена. И после недолгого клацанья по клавишам нахожу подтверждения и этой своей догадке.

- Вот дерьмо! - подскакиваю не в силах усидеть на месте.

Они подруги. Эта Настя и Полина. И дружат давно. И до сих пор. И она есть в инстаграм у Яновской, с Максом, с двумя её детьми.

Мне срочно нужен какой-нибудь «успокоин». Если она и правда была той, второй подсадной девушкой, когда Алексу завязывали глаза, теоретически он может быть отцом её сына. Нет, ну что за...

Достаю из клетки притихшего кролика. Прижимаю к себе. Пахнущий свежими опилками Лион даже не вырывается, словно понимает, как мне сейчас нужен.

- Скажи мне, длинноухий, мы же справимся с этим, да? - кусаю губы, мучая бедного кроля. - Мальчик ведь не виноват, что у него долбанутая мамаша и что он решил появиться на свет не от законного отца. Я же не ждала, что жизнь с Алексом Бергом будет тихой и спокойной? Или ждала?

Лион сбегает, пока я тяжело вздыхаю. Хорошо, что этим пушистым созданиям неведомы наши проблемы, и вообще они с Галой стерилизованы.

А список моих личных врагов всё растёт и растёт.

Как Алиса в Зазеркалье по следам кролика возвращаюсь в спальню. И, убирая обратно в ящик раскиданные документы, натыкаюсь на настоящее сокровище. Флешка! Я же копировала на неё какие-то документы с рабочего стола Наденьки.

Взволнованно втыкаю её в разъём.

Документы, документы, документы. Договора, договора, договора.

Краем глазом выхватываю названия поставщиков. А это интересно: ведь я теперь в курсе всей этой кухни. Руки тянутся почитать подробнее и сохранённую рабочую переписку. Хорошо, что Надежда Андреевна была так педантична. Но то, что мне надо, как обычно, оказывается в последней папке.

Фотографии с Гремлином. Явно с поездки. Путешественник хренов! Да как красуется, поигрывая мышцами, на фоне какого-то собора. А я-то, наивная, думала, что Надежда побежала к Гремлину, когда Берг её послал. А она его, наверно, как запасной аэродром держала. Там не выгорит - так здесь. Или что?

Включаю аудиозапись.

- Ну, выйдешь ты замуж за своего Берга, а потом? - голос Гремлина хрипловатый, он кашляет, чтобы прочистить горло. - Будешь сидеть дома, рожать ему детей. Ещё и приставит к тебе охрану, как он обычно делает. Работать не разрешит. И особо дрожать над тобой не будет, потому что не любит. Заведёт гарем любовниц. А ты будешь вечно беременной и вечно злой.

- Не будет у нас детей. Ненавижу детей, - звук такой, будто она затягивается сигаретой.

- Будет он тебя спрашивать. Нарожаешь, как миленькая.

- Мне конкуренты на наследство не нужны.

- А ты что, собралась его грохнуть? - он фыркает. - Не кури мне в лицо.

- А ты не неси чепухи. Ну, неужели я не договорюсь с мужем? Разве обязательно его для этого убивать, - хмыкает она.

- С мужем, - передразнивает её Гремлин и обиженно хмыкает. - Да Берг твой не такой уж и лакомый кусочек. Вот тесть его - да. У того активы. Его мой папаша давно бы грохнул. Да времена не те, просто так бизнес не отожмёшь. Был бы, говорит, я девкой, он бы меня на нём женил, - ржёт он басом, словно поперхнувшийся Зевс-громовержец.

- А потом что? Несчастный случай? А ты счастливая вдова? - теперь противно смеётся Наденька.

- Да если его в оборот брать, там и всей возни - пара секунд. Чеснок ему в зубы - и жди, пока околеет, - снова смеётся Гремлин.

И о том, что ляпнул, не подумав, и решил судьбу стольких людей, он даже не догадывается.

Дальше пошла возня с поцелуями и требовательным мычанием, и я выключаю воспроизведение.

Вот тварь! И недалёкий Гремлин как раз был рядом, когда всё произошло. И был бы сейчас Демьянов мёртв, а у безутешной вдовы на всякий случай в кармане компромат, но что-то пошло не так. Интересно что?

Может, если получше поискать, в этой папочке найдётся и ещё что-нибудь полезное, но неожиданно покравшаяся усталость заставляет меня взглянуть на часы.

«Алекс, у тебя всё в порядке?» - отправляю я сообщение, проворочавшись пару часов в одинокой постели без сна.

И он буквально тут же перезванивает.

- Всё хорошо, моя родная, - голос его звучит бодро, даже довольно. - Не переживай. И не жди. Я буду очень поздно, может, даже утром.

- Не могу без тебя уснуть.

- Ничем не могу помочь, - смеётся он. - Я наказан.

- Так вот почему ты сбежал?

- Ну-у-у, - тянет он загадочно.

- Мне столько всего надо тебе рассказать.

- И мне тебе, - он шуршит бумагами. - Не скучай! Мне пора идти. До встречи!

30. Алекс



Мой собеседник вежливо вышел из машины, едва я набрал номер жены. Собственно, наш разговор мы почти закончили, когда пришло сообщение от Вики. Пара фраз, чтобы не волновалась, с сожалением отключаюсь и тоже выхожу.

- Спасибо, Сергей Иваныч! - жму руку своему безопаснику. Мой бывший начальник службы безопасности стал первым, кому я позвонил, выйдя из больницы. Но как истинный последователь старой школы разведки этот крепкий мужик почтенного возраста предпочитает всем средствам связи личные встречи. - После прочтения сжечь?