- Погоди, погоди. Пуэрто-Рико - это где?

- Да какая разница. Он сказал, что говорит по-испански. Уверена, ты справишься. Ну что, я могу на тебя рассчитывать?

- Сегодня?

- Да! Вот буквально через полтора часа, говорю же! Запиши адрес и бери такси.

Да что ж такое! Я мечусь по квартире в поисках бумаги с ручкой, но нахожу только карандаш и бумаги, которые принёс муж. На них и пишу.

- Позвони, как приедешь, я тебя встречу, - заканчивает наш разговор Нина.

Вот только её и не хватало на мою голову! Наконец наливаю кофе. Слабенький, со сливками, как рекомендовал доктор.

Жаль, что некогда выпить сидя. Глотаю на ходу, пока одеваюсь.

Нежным поцелуем от мужа добиваюсь только улыбки и невнятного бормотания, поэтому оставляю записку, где я и почему, и убегаю.

Приезжаю даже на сорок минут раньше назначенного срока.

- Классно, нет, вот прямо круто, что ты согласилась, - трясёт Белка своими рыжими волосами, ведя меня по каким-то коридорам, и не закрывает рот ни на минуту. - Уверена, ты не пожалеешь. Здесь, на фестивале, вообще здорово. Группы студентов приехали со всех городов страны. И вся молодёжь такая открытая, позитивная, глаза горят, всё на «ура», за всё хватаются, всё интересно. Хотели мастер-класс даже без переводчика проводить. Типа, танцы же - и так всё понятно. Но классно, что ты согласилась и приехала пораньше. Мы тогда у Мануэля ещё и интервью возьмём.

- Так, это Вика, знакомьтесь, наш переводчик с испанского, - прямо от входа в большую и пока пустую аудиторию представляет меня Белка. - Руководитель нашего корпуса - Анна Витольдовна. А где Мануэль?

- Его взял в оборот Роман, - тепло пожимает мне руку женщина средних лет, худенькая, маленькая и очень бойкая, а потом поворачивается ко второму входу. - Вот и они. Понятия не имею, как они общались, - улыбается она, - но, судя по всему, смогли.

И кто из этих двоих Мануэль, а кто Роман, определить несложно. Ибо горячий пуэрто-риканский танцор - всего лишь полноватый дядька, кареглазый темноволосый и низкорослый. А вот правая рука Анны Витольдовны, как она его представила, - высокий стройный голубоглазый мужик с ровным загаром на идеальной коже, ёжиком выгоревших на солнце блондинистых волос и татуировками, что выступают и из ворота белой рубашки-поло, и из коротких рукавов на обеих руках. Но главное - у него такая завораживающая белозубая улыбка, что я, имея прививку Алекса Берга от такой вот смазливой чумы, и то не сразу могу отвести взгляд.

- Кажется, я понимаю, почему именно он отвечает за набор новых рекрутёров, - делюсь с Белкой, когда выясняем, что с Мануэлем мы отлично понимаем друг друга, и одна из девушек даже приносит Нине список вопросов, подготовленных для интервью.

- А ещё почему в нашем корпусе столько баб, - шепчет мне Нина, пока упитанный бывший танцор устраивается поудобнее на стуле.

Собственно, пока сеньор Фронтьера охотно делится подробностями своей карьеры преподавателя, откровенно бахвалится, строит всем без разбора глазки и подфлиртовывает, я исподтишка наблюдаю за Романом.

Ему лет тридцать пять. И чем дольше я на него смотрю, тем увереннее делают вывод, что он всё же не смазливый. Он скорее харизматичный и слегка уставший. И взгляд у него цепкий, внимательный, не томно-раздевающий, а скорее деловой. И сам он слегка худоват, без раскачанных мышц и пафоса, такой жилистый, как акробат, гибкий, подвижный. И что-то в нём такое есть, внутреннее, тянущее к себе, как магнит, что приходится заставлять себя отворачиваться и смотреть на расточающего комплименты Мануэля.

Интервью как раз подходит к концу, когда зал заполняется шумной галдящей молодёжью почти полностью. И после вступительного обращения, мои услуги больше и не требуются.

- Уно, дос, трес, - вот и всё, что сеньор Мануэль говорит, повторяя свои на удивление изящные для его комплекции па под ритмичную музыку.

- Уно, дос, трес, - танцую я вокруг Алекса, пока мы идём к машине.

- Хорошо хоть адрес догадалась написать, - ругается он.

Потому что телефон, лежащий в сумке, во всём этом гаме и шуме я, конечно, не слышала. И Алекс бегал по всем залам этого огромного дворца, чтобы меня найти.

- Никогда так не делай, - получаю поджопник, забираясь в машину.

- Я тебя будила, но ты же не проснулся, - справедливости ради замечаю я. А вообще у меня отличное настроение. Во-первых, я получила огромный заряд позитива. Во-вторых, Нина оказалась по образованию журналист, и я уже знаю, как смогу использовать обещанную помощь. Ну, а в-третьих, за мной приехал муж и явно заслуживает за это долгожданного поцелуя.

- Я ужасно соскучился, - ещё тянется он за моими губами, требуя добавки.

- До дома потерпишь? - достаю я листы, которые оказались подо мной на сиденье. Там написан моей рукой адрес на тыльной стороне, но я разворачиваю их лицом.

И застываю, глядя на фотографии. Роман? Роман и Полина?!

33. Виктория



- Думаю, уютная постелька после бессонной ночи мне понравится больше, чем заднее сиденье, - улыбается мой чертяка-муж, глядя на дорогу и не замечая моего удивления. - Потерплю. Ну, рассказывай, какого хрена ты попёрлась на это мероприятие?

Я вкратце объясняю, но эти листы, что у меня в руках, интересуют меня больше.

- Это что? Досье на Полину? - скольжу я глазами по сухим строкам.

Отец, мать, единственная дочь в семье. Несколько школ, несколько городов - помотались они в детстве по стране. Последняя школа в столице. Потом университет. Факультет психологии. Прагматика и менеджмент культуры. О, как! Да она культуролог, оказывается. Успела поработать в туристическом бизнесе, в центре по изучению традиций малых народов. И в двадцать пять выскочила замуж за Романа Олеговича. Стала из Тимофеевой Колчановской, а потом уже Орловой, выйдя замуж второй раз.

- Да, ничего криминального, - поясняет Алекс. - Это то, что я тебе хотел рассказать.

- Подожди, - переворачиваю я лист и с недоумением разглядываю фотографию парня. - Роман Олегович Колчановский? Это тот самый её муж-аферист?

На распечатанной фотографии он довольно молодой. И фотография явно старая. Но это точно он, тот мужик, которого я сегодня пару часов к ряду рассматривала. Сейчас он как раз и выглядит на те тридцать пять лет, что дальше отмечены в его биографии.

- Да, тот самый, - кивает Алекс, а я дальше скольжу глазами по распечатанным строкам.

Родители, школа, институт - ничего особенного, а вот ниже - впечатляющий список из девяти, нет, десяти жён. Просто какая-то неизлечимая потребность жениться. Или он как честный человек женился на каждой, с которой переспал? И кто бы мог подумать: Полина-свет-Александровна на почётном девятом месте. Подчёркнуто. Так вот ты какой - тот, перед кем не устояла Железная Полина. И где-то в глубине души я её даже понимаю.

- Я знаю этого парня, - показываю Алексу фото. - Ну, как знаю. Мы только что познакомились.

Возвращаюсь к фотографии «афериста». А он реально цепляет. Даже с такого «паспортного» снимка. Зачитываю вслух, подтверждая кивком каждый пункт описания его внешности.

- Глаза голубые. Рост метр девяносто. Волосы русые. Телосложение худощавое. Из особых примет: татуировки на плече и голени. Шрам от ножевого ранения в живот. Неужели одна из жён? Из ревности? Шрам от ожога на спине. Досталось ему, - переворачиваю страницу, но там пусто. - В общем, с того времени как был сделан этот снимок, цветных чернил на его коже явно добавилось. Но при желании теперь его труп я опознать точно смогу.

- Где, ты сказала, вы только что познакомились? - подозрительно заинтересованно смотрит на меня Алекс.

- Он один из руководителей волонтёрского корпуса «Вега», который пригласил меня сегодня переводчиком.

- Вега?! И у них такой знак в виде летящей белой звезды на синем фоне, а за ней - путь в три полосы?

- Светя другим - освещаешь путь себе, - тут же вспоминаю я, как билась над переводом этого слогана для любопытного сеньора Мануэля.

- Да ты просто умничка! - добавляет к моему хорошему настроению неожиданную похвалу Алекс, но меня беспокоит другое.

- Подожди, подожди, а ревности что не будет? Я между прочим два часа пялилась на его... татуировки, - мне даже обидно.

- А он на тебя пялился? - тут же ревниво приподнимает одну бровь Алекс.

- Ну, а почему бы и нет, - кокетливо откидываю я волосы, приосаниваюсь, поправляю грудь.

- Значит теперь у меня не одна, а целых две причины пригласить этого Романа Олеговича на встречу, - хмыкает он, а потом хитренько улыбается. - Но самое главное: у меня потрясающе талантливая жена, которая не перестаёт меня удивлять.

- Фу, подлиза, ещё и ревнивая, - смеюсь я, хотя, конечно, безумно приятно, что он мной гордится. - Это же ещё не все новости.

- Правда? - делает он большие глаза.

- Твоя Полина - подруга Анастасии Яновской, откровениями которой завален весь интернет.

- Да ты просто монстр по поиску информации, - улыбается он. Сволочь! Вижу по довольной роже, что всё это он уже знает. Но у меня есть ещё тузы в рукаве.

- И, если ты отпустишь меня сегодня с Полиной на встречу. Одну. То возможно я узнаю намного больше твоего информатора, - снова складываю я листы на сиденье и сажусь на них. - И прямо из первых рук.

- Одну я тебя, конечно, не отпущу, - прищуривается он. - Но я тут позвонил своему бывшему водителю. Вот Михаил за тобой заодно и присмотрит.

- Ах ты, тиран несчастный, - ударяю его по ноге. - Мне что, теперь и шагу без охраны сделать нельзя?

- Не-а, - лыбится он. И, несмотря на его довольную улыбку, я понимаю, что он не шутит. - И почему сразу несчастный. Я очень даже счастливый тиран.

Ещё показываю ему язык, ещё дурачусь, притворно дуюсь, но где-то там, глубоко внутри меня, словно включается датчик на бомбе замедленного действия.

Я знаю, я безошибочно чувствую это: наша беззаботная счастливая жизнь закончилась. Он принял решение. Началось!

34. Алекс



- Куда?! В «Олимпикус»?

Вот какого чёрта? Сказал же: не лезь на глаза Гремлину, когда сбрасывал ей то старое видео. «Я к Лорке. Я к Лорке», - передразниваю мысленно свою упрямую жену. И знаю, что Громилова-младшего на месте нет, но всё равно. Ры-ы-ы...

- Да, я понял тебя, Миша. Спасибо! Иди с ней, куда она хочет. Только не выпускай её из поля зрения ни на секунду, - устало вздыхаю в трубку на уверения своего бывшего водителя. Даже не ожидал, что Михаил так обрадуется возможности вернуться и приступить к своим новым обязанностям. - Я не сомневаюсь в тебе. Я просто волнуюсь за неё. Давай! Потом поговорим!

Ну вот! Уже дёргаюсь. Уже переживаю. Уже дую на воду.

И так хорошо понимаю сейчас тех царьков, что запирали своих жён в неприступных башнях... или в темницах? Короче, не важно где, но стойкое желание Вику где-нибудь запереть в надёжном месте под неусыпным присмотром уже появилось.

- Да, знаю, что так нельзя, - ворчу вслух, листая в ноутбуке ссылки, которыми поделилась Вика. - Но собственничество во мне неизлечимо.

Кошусь на смятую постель. А как чудесно могли бы продолжить. Опять я - сверху, она - снизу. Или она - сверху, а я - в полном её распоряжении. Или нет, всё же надо было привязать её к кровати...

И воображение ещё рисует картинки одна красочнее другой, чем мы могли бы заняться, если бы она не уехала по своим делам, но лицо журналюги в круглых очках напрочь отбивает все эротические фантазии.

На всех публикациях и правда стоит одна и та же фамилия. Чем же я мог обидеть этого упитанного Гарри Поттера? Хотя, что за глупый вопрос? Когда я с кем церемонился? Ту же Полину вон видел с Настей и даже не запомнил. Или не видел?

Откидываюсь на неудобном стуле. Надо бы хоть кресло поудобнее из офиса притащить, раз большую часть времени всё равно работаю дома.

- Наконец-то, - хватаю трубку, когда мне перезванивает юрист.

- Александр Юрьевич, да, вы правы. Эта «Вега» действительно приезжала в парк, когда «Айсберги» закрыли. Но договор мы с ними никакой не заключали, это же волонтёры. Они добровольно убрали весь парк, вывезли мусор. Но я рад, что вы наконец меня услышали, и эту поправку к договору мы как раз и используем на суде.

- Это не я, Вася, это моя жена заставила меня к тебе прислушаться. Плюс она предлагает надавить общественным мнением. В общем, ты знаешь, чем заняться.

И так весь день. Отвечаю на звонки, даю указания, вношу пометки. Поглядываю на часы. Пора ехать. Вызываю такси.

Вот могли бы в парке погулять вместе, хоть и недолго.

Но Вика запретила мне даже близко приближаться к ним с Полиной, с которой они встречаются вечером. И я учусь не только ей доверять, не только слушать - учусь слушаться. Или хотя бы делать вид, что слушаюсь.