- Видимо, семейное. А может, как раз личный опыт, - усмехается он. - Не знаю, чем уж не угодил ему Роман. Видимо, благотворительность и волонтёрство, всё то, чем он всю жизнь занимается, не нашло должного отклика в нашем прагматичном, консервативно мыслящем и деловом отце. Но есть кое-что, о чём он не знает.

- О Максе?

- Да, Максим - родной сын Романа. И он о существовании сына тоже даже не подозревает. Я хотел это использовать. Вернее, не так: я могу это использовать, - он заводит машину и протягивает руку. - Но только когда точно узнаю, чего на самом деле хочет от меня Полина.

- А ты считаешь, что она до сих пор не до конца откровенна? - вкладываю я в его горячую ладонь свои пальцы.

- Не знаю. Мой циничный отец во мне говорит, что ей вряд ли нужен конкурент на наследство. Но что-то доброе, что воскресила во мне ты, видит в ней потерянную девочку, которой тоже в своё время не хватило любви и старшего брата, которому она могла бы поплакаться, рассказать секреты, получить защиту и поддержку.

- Я - за старшего брата.

И хоть знаю, что он прав: Полина умная, сильная и жизнь научила её бороться, но я бы предпочла видеть её в друзьях.

Надеюсь, жизнь нас и рассудит.

41. Алекс



Радость, что «Айсберг» снова будет работать, казалось, переполняла стены спортивного клуба, изливаясь в окружающее пространство шумом, смехом, громкой музыкой, топотом, криками, бесконечно звонящими телефонами и нескончаемым шумом.

Весёлой суетой заполнились коридоры, тренажёрные залы, и в каждом помещении, куда ни загляни, шла уборка. Воняло очищающими средствами и сквозило предвкушением открытия. Даже само здание «Айсберга», похожее на большого белого кита на изумрудной траве газона, словно очнулось ото сна и теперь блестело наружными панелями и отмытыми от пыли окнами на ярком солнце.

Первоначально планировалось нанять клининговую компанию, чтобы привести слегка запущенное строение и территорию в божеский вид, но волонтёрская активность привлекла к себе такое внимание горожан, что пространство парка убиралось исключительно силами добровольцев. Внутри же здания усердно трудились будущие тренера и весь персонал, до этого вынужденно отправленный в отпуска без содержания. И желание людей быстрее привести в божеский вид свои рабочие места не только было понятно, но и воодушевляло.

Только в моём кабинете, пахнущем, наконец, чистотой и свежим кофе почти тихо. Я за рабочим столом стоя раскладываю скопившиеся бумаги. А Полина у окна нервно постукивает пальцами по подоконнику.

- Мне кажется, это бесполезно, - вздыхает она шумно.

Я не особо крадусь, но она всё равно вздрагивает, когда я останавливаюсь рядом. Она тут же переводит взгляд в другую сторону, но я точно знаю, куда она до этого смотрела. Подтянутая фигура её первого мужа возвышается в толпе очередной группы желающих оказать парку посильную помощь с уборкой. Роман Олегович привычно раздаёт инструмент, мешки для мусора и указания. А что чувствует Полина, глядя на него... хотел бы я спросить, только захочет ли она поделиться?

- Прости, Берг, но мне кажется, я её не уговорю, эту Надежду Андреевну, - отворачивается она от окна.

- Что-то быстро ты сдалась. После единственной встречи. Как она тебе вообще?

- Потому и сдалась, что она совершенно неадекватна. Дёрганная, вся какая-то развинченная, постоянно курит, и вид у неё такой подержанный, словно эту сучку держали в каком-то подвале и использовали строго по назначению. Она и слушать меня не стала.

- О чём же вы разговаривали столько времени?

- О тебе, - хмыкает Полина. - И о том, сколько сил, труда и здоровья она вложила в твою компанию, а ты вышвырнул её на улицу.

- Я надеюсь, ты активно поддержала это невысокое мнение обо мне?

- О, конечно! Это было нетрудно, - улыбается она. - Я охотно подтвердила, что ты продаёшь «Идиллию» и, конечно, никто по сравнению с Демьяновым. И что без неё всё развалилось и на ладан дышит. В общем, подчеркнула её незаменимость и твою никчёмность. На том мы и разошлись.

- Видимо, мне должно быть обидно, - хмыкаю, озадаченно почёсывая подбородок. - Но если всё так плохо, почему ты думаешь, что акции она не продаст?

- Потому что ей не нужны деньги. И не нужны эти акции. Впрочем, как и тебе. Скажи, зачем ты меня к ней отправлял?

- Ну, ты же умная, придумай сама, - усмехаюсь я. - Как в анекдоте, знаешь?

- Когда мужик говорит жене: ну ты же умная, придумай сама, почему у меня на трусах помада?

- Ты хотела помочь? - отвечаю я ей кивком головы. - Ты мне очень помогла. Видишь, даже характеристику дала отменную. Мне важно было твоё мнение.

- И суета, которую теперь затеет твоя Наденька. Я правильно поняла?

- Полин, никогда нельзя точно сказать, во что на самом деле выльется то или иное действие. И думаю, буквально в ближайшие день-два будет ясно, к чему привёл твой визит.

Да мне пальцев на двух руках не хватит, чтобы перечислить всё, ради чего я привлёк к покупке этих акций Полину. Это и задуманная реорганизация, и подготовка к продаже. И желание избавиться от «Идиллии», но в то же время затянуть с переоформлением, чтобы Вика перестала беспокоиться об этой компании. Плюс если бы Полина была как-то связана с Надеждой, это тоже сразу бы выплыло, едва я попросил её пойти на встречу и сделку. Ну, и, конечно, мне нужно было напомнить Наденьке о себе, чтобы у неё был повод со мной связаться. С того времени, когда я всё это задумал, много воды утекло. Многое стало неактуально. Многое совсем изменилось.

И мои подсчёты относительно Надежды тоже оказались неточными. Она заявилась буквально пару часов спустя после нашего разговора с Полиной.

- Я же сказала: не пущу без разрешения. Александр Юрьевич! - загородила Нина собой входную дверь в буквальном смысле слова. Хм, таких секретарш, чтобы грудью и на страже, у меня ещё не было. - Если вы не хотите разговаривать с этой дамой, я её выпровожу.

- Спасибо, Нина, - делаю вид, будто знал, что рубежи этого кабинета настолько неприступны. - Пусть Надежда Андреевна проходит.

- Нахалка! - одёргивает кофточку Наденька, всклокоченная, недовольная, и сама захлопывает дверь перед носом у Нины, а потом со всего размаха припечатывает к столу свою сумку. - Это ты его забрал из больницы, Берг?

Собственно, в том, что она приедет именно ко мне, когда Ефремыча заберут, я и не сомневался. Но жду, что же она добавит ещё. Выдерживаю ледяную невозмутимую паузу. Судя по её ходящим ходуном рукам, ночь у Наденьки была трудная. Опухшие глаза, искусанные губы. Не в том она состоянии, чтобы играть со мной в молчанку.

- Скажи, падла, что это ты, и я выдохну, наконец, с облегчением, - поднимает она сумку и снова шарахает ей об стол.

- Хочешь сказать...

- Ой, всё, всё, - вытягивает она вперёд руку. - Можешь не ломать со мной эту комедию. Грому уже сообщили, Селиванов уже рубаху на груди рванул: а докажи, что это я. И ты им уже нахер не нужен, Берг. Сцепились между собой. - Она трясёт свою многострадальную сумку, извлекая из неё бумаги, а потом швыряет их мне на стол. - На! Пусть твои юристы делают с этим, что хотят. Пусть оформляют сделку. Я отдам тебе все акции твоей «Идиллии». И вообще пусть составляют любые бумаги. Я всё, что хочешь, подпишу, оставьте только меня в покое. Не надо подсылать ко мне своих шавок, - снова вытягивает она трясущуюся руку. - Не нужно мне больше этого ничего.

- Наигралась в мужские игры?

- Да пошёл ты, Берг! Пошли вы все! - сметает она со стола бутылку с водой, стаканы, всё, что попалось ей под руку.

Она направляется к выходу, но, словно потеряв ориентацию, вместо распахнутой Ниной двери неожиданно врезается в стену. Схватившись за голову, Надежда медленно сползает на пол, пока мы кидаемся к ней с Ниной одновременно.

- Женщина, что с вами? - Нина оказывается ближе, и я отправляю её за водой, когда худенькие плечи Наденьки начинают трястись от рыданий.

- Надь, пожалуйста, - прижимаю я её к себе. Как бы я ни был на неё зол, как бы ни ненавидел, но вид избитой, покалеченной собаки, которая недавно так зло кусала меня за ноги, терзает душу. - Выпей! - сую ей воду, что уже принесла секретарь.

Она слушается. Клацает зубами о стакан. Руки её трясутся, губы тоже. И всю её колотит такой крупной нервной дрожью, что Нина одними губами предлагает «скорую», а я отвечаю ей кивком.

- Если бы ты только знал, что мне пришлось пережить за эти недели. Я ничего больше не хочу. Я жить не хочу. Я держалась, потому что не могла бросить Игоря, просто не могла. А сейчас дайте мне спокойно сдохнуть.

Она так и плачет у меня на груди до приезда бригады. И рассказывает вещи, от которых мне Громиловых обоих хочется придушить голыми руками. Особенно, старшего.

А потом ей делают укол, и последнее, что я слышу из «скорой помощи», как она звонит маме. Просит прощения и снова плачет. Но это уже совсем другие слёзы. Слёзы облегчения человека, с чьих плеч сняли огромный груз. И слёзы женщины, забывшей, что быть слабой можно только за надёжной мужской спиной.

- Вик, пойдём куда-нибудь поужинаем? - откидываюсь я в рабочем кресле, услышав её родной голос.

- А что есть повод?

- Конечно. Я только что понял, что у меня лучшая в мире жена.

- Тогда пойдём. Я знаю одно чудное место. Заодно скажешь, что ты о нём думаешь.

- Ты всё никак не успокоишься с моим днём рождения? - закатываю глаза, но она слышит только мой тяжёлый вздох.

- Не дождёшься, Берг! - смеётся она.

И мы оба знаем, что у меня всегда не хватало аргументов против моей обнажённой жены, а против беременной - их и того меньше.

42. Виктория



- Полин, я конечно догадывалась, что ты сумасшедшая, ещё когда ты играла в эти опасные игры с Бергом. Но, во-первых, это был Алекс, а он не такой, как остальные, и во-вторых, всё это было так, на словах. Но то, что ты предлагаешь сейчас... просто ни в какие ворота.

Я хожу по рабочему кабинету Полины, размахивая руками, как ветряная мельница. Но у меня больше нет аргументов, чтобы заставить её отказаться от безумной идеи мести злополучному журналисту, которого после её жестокого предложения меня так и подмывает назвать «несчастным».

- Вика, да это не так опасно, как кажется, - отмахивается она.

И глаза у неё горят таким заразительным огнём, что я сажусь в кресло напротив неё, чтобы, видимо, смириться и выслушать детали «операции».

- Я уже узнала. Всё узнала. И предпочтения этого писаки. И слабости. И вообще он не избалован женским вниманием. Так что, поверь мне, затащить его в гостиничный номер будет просто.

- И ты делала это тысячу раз? - пытаюсь я остудить скепсисом эту чёртову авантюристку. Но куда там!

- Делала. Не тысячу раз, но приходилось, - подскакивает она, не в силах усидеть на месте. - И вся прелесть моей идеи в том, чтобы побить врага его же оружием. Он хотел дешёвой популярности, используя скабрёзные подробности вашей жизни. Собирал на Алекса всякую грязь. Вылил просто тонны помоев. Но я восстановлю справедливость. Я сделаю видео, где этот Донской будет выглядеть мерзопакостно. И пусть только попробует не вернуть безупречно благородный облик Алекса Берга этому миру. Сотру, суку, в порошок. Ославлю его не только в интернете, но и по центральным каналам запущу. Не то что работу не найдёт, поедет в тайгу к медведям спасаться от позора. Или к Насте вон, в Канаду.

- С Настиных слов, кстати, он написал правду, - справедливости ради замечаю я.

- Да не хрена подобного, - прислоняется Полина спиной к подоконнику. - Наврал он там и про Настю. Ещё и фотку эту тиснул старенькую. И выдал всё так, будто это было вот, вчера, а не сто лет назад. Хорошо, что её муж наши новости не читает. Она там тоже чуть не поседела, когда увидела статью. То, что она рассказывала этому Донскому «не для протокола» он как раз и написал, а то, что типа интервью брал - всё ушло в корзину.

- Вот падла!

- Да не то слово. Но, - поднимает она палец, - зато у нас теперь куча информации о нём. Ибо сам он тоже с Настей кое-чем делился. Так что, не парься, подружка. Я знаю что, как и когда я с ним сделаю. И это будет мой подарок Алексу на день рождения - его честное имя.

- Вижу, Анастасия Яновская многому тебя научила, - усмехаюсь я. - Хоть ты и говоришь, что не принимала участия в её забавах.

- Не принимала, - улыбается она, демонстрируя свои великолепные ямочки. - Просто у меня были свои. Но тебе не понять.

Я корчу ей в спину рожицу, пока она возвращается к звонящему на столе телефону. Вечно она подкалывает меня с моей неопытностью. Подшучивает, что я столько лет просидела в девках, а теперь вышла замуж за ревнивца и собственника, каких поискать. Типа, от него не погуляешь. Не знаю, подшучивает или провоцирует по своей явно врождённой привычке, всё равно. Я ей восхищаюсь.