- Первый рубеж преодолели, - озвучивает Роман. Это значит, что минимальную сумму, что я хотел бы получить, уже превзошли.

Я облегчённо, но едва слышно выдыхаю. Киваю, но пусть пока видят только мой затылок. Честно говоря, не рассчитывал, что будет столько желающих. Но оказывается богатых буратин у нас много, а охочих до коммерческой недвижимости - и того больше.

Слышу хлюпанье термоса, выдающего очередную порцию кофе. С улицы доносятся звуки беззаботного летнего дня. Из приёмной - нескончаемые звонки и неизменно вежливый голос Белки. Но щелчки клавиш клавиатуры для меня сейчас звучат громче всего остального.

- Чёрт, - шепчет Полина.

- Преодолели второй, - голос Романа спокойный и ровный. А вот меня начитает уже внутренне потрясывать, особенно после её чертыханий.

- Что не так?

- Или нас слишком много. Или Громилов сдувается, - комментирует Полина, но я уже решительно иду сам.

- Вот, видишь - показывает она в только что сменившуюся цифру. - Очень долго думает. Повышает ставку на минимальный размер шага. Чёрт!

Она рычит, барабанит пальцами по столу. Я ни черта не понимаю кроме того, что Полине это не нравится. Заглядываю в распечатанные аукционные листы. Судя по номеру участника вперёд вырывается фирмочка, название которой мне ни о чём не говорит.

- Вася, хватит жрать, - заставляю я поперхнуться своего юриста. - Ищи, кто это, и нужно решать, что с ними делать.

Он бросает откушенный бутерброд, поправляет очки и зависает над своими талмудами.

- Полина, повышай, - возвращает мой взгляд к монитору Рома. Полина, время.

Даже у меня в зобу дыхание спёрло, но эта, вдруг ставшая хладнокровной и собранной женщина, успевает в последнюю секунду.

- Давай, давай, зараза, делай свой ход, - щелкает она мышкой, преображаю картинку. Там, как в компьютерной игре, номера участников подсвечены зелёными огоньками. И их осталось не так уж и много. Вот только что ещё один погас - вышел из борьбы.

Не мигая, я сморю на номер «семь». Даже номер ему, падле, достался счастливый. Хотя, как посмотреть. Как сказал Рома, согласно тибетской нумерологии цифру семь обозначают - гора, держащая землю, или конь. Вот конь ему очень подходит.

- Ну! Конь педальный, давай! - не выдерживаю я.

И словно услышав меня, номер «семь» повышает ставку, сразу избавившись ещё от трёх участников.

- Нас осталось четверо, - не поддавшись общему вздоху облегчения людей, собравшихся у монитора, сухо выдаёт Полина. - А мы не прошли нужный рубеж.

- Может, хрен с ним, - подаёт голос прагматичный Седой. - Всё равно ему придётся солидно раскошелиться.

- Не настолько, чтобы почувствовать себя несчастным, - парирую я и, вторя моим словам, Полина поднимает ставку.

Её тут же выбивает номер четырнадцать, «Космос». А нашему третьему оппоненту, тридцать второму номеру, мы значение так и не выбрали, разве что «Зубы».

- Время, - вновь напоминает Роман.

И вдруг из четырёх оставшихся огоньков гаснет именно Конь, когда Полина повышает ставку.

Нет. Нет, нет, нет, нет!

- Падла! - отталкивает Полина клавиатуру.

- Я же говорил, хрен с ним, - матерится Седой.

Костя не выдерживает и начинает, как маятник, метаться по кабинету. Время тикает, и мы, похоже, сами покупаем у себя «Ледовую Арену».

Зашибись! Нас перехитрили.

Выдыхаю. Ну, что ж, факир был пьян - и фокус не удался. И ровно в тот момент, когда я встаю, уже готовый принять это как данность, Космос снова повышает ставку.

- А он настырный, - оживляется Полина. Её пальцы замирают над клавишами там, где косо лежит сейчас клавиатура. - Вау! А Зубы шагнули даже за верхний предел.

- Полина, нет смысла больше торговаться. Гром вышел. Кто бы там сейчас ни выиграл, уже не то пальто, - машу я рукой.

- Стойте, стойте! - буквально подскакивает с места Вася. - Я нашёл. Нет, я вспомнил, что где-то это видел, а теперь нашёл. Эта компания, ваш Космос, номер четырнадцать, это же тоже Громилов. Вот смотри, - подскакивает он ко мне. Видишь? - тычет он пальцем в распечатку.

Но я вижу другое, Полина, услышав это, играет дальше. И делает то, за что бы я её сейчас убил. Повышает ставку сразу на пять шагов.

- Что, твою мать, - зависаю я над ней коршуном, - ты делаешь?

- Отвали, Берг, - и не думает она меня слушать. И цифры уже не просто меняются, они мелькают с космической скоростью.

Зубы. Полина. Зубы. Космос. Полина снова перебивает. Космос. Зубы долго думают, а потом выходят из игры.

Мы все молчим, чтобы не толкать её под руку. Костя застыл посреди кабинета. Седой у меня над ухом, похоже, даже не дышит. Вася вцепился в свои бумаги, чтобы они не шуршали. Но уверен, в головах у всех одно и то же: пусть забирает, пусть. И мы выиграем, и всё это, наконец, закончится. Вижу, как Полина, не шевелясь, гипнотизирует экран. И только Роман безмятежно рассматривает свои пальцы, словно его это не касается.

Напряжение такое, что даже воздух в комнате сгущается.

- А если так? Как тебе? - произносит эта безумная женщина, словно не повысила ставку, а собралась сделать Громилову расслабляющий массаж простаты. Если бы у неё были яйца, они бы точно были титановыми.

Но я больше не могу это видеть. Второй раз пережить своё поражение за день - я это просто не выдержу. Отворачиваюсь, но не в состоянии сделать и шага. Спинным мозгом чувствую, как движутся секунды на экране.

Если у меня сейчас будет инфаркт - в этом будет виновата она. Потому что сердце сбоит и стучит в висках точно через раз.

- Умничка, - произносит она так тихо, что я даже не уверен: не показалось ли мне. - Ром, тебе не придётся ублажать какую-нибудь престарелую нимфоманку. - На этих словах я поворачиваюсь, а Полина откидывает голову за спинку стула. - Я превысила твою планку в два раза, Берг. А теперь дайте мне закурить.

55. Виктория



Славка приезжает в «Идиллию» в разгар трудового дня.

А точнее сказать, прибывает в район стихийного бедствия, которое теперь называется у нас работа. И мой кабинет - эпицентр катаклизма. Ибо весь этот хаос создала я.

В своё оправдание я могла бы сказать, что безобразие это вполне управляемое. Но, увы, на самом деле неразбериха творится полная.

- Охренеть, - застывает Каланча на пороге и, всё ещё оглядываясь назад, разводит руками. - Я словно лабиринт Минотавра преодолел, пока тебя нашёл. Матрёшка, ты что тут творишь?

- Какие люди! Здравствуй, дорогой друг Карлсон! Ну, и ты тоже проходи, - поднимаю я голову от монитора. - И дверь закрой, пылища летит.

- Привет! - сидится он на стул, закидывая одну на другую свои длиннющие ноги. - У тебя ремонт тут, что ли?

- У меня тут чего только нет. И ремонт, и фотосъёмки, и разборка товара, и собеседования одним за одним.

- Кого набираешь?

- Курьеров, операторов в колл-центр для приёма заказов, специалистов по работе с клиентами и кого только не набираю.

- Вот это ты размахнулась, мать, - присвистывает он.

- Пока не размахнулась. Но перестройку мы тут затеяли с перспективой расширения. А ты, подлая рожа, я надеюсь, пришёл мне рассказать всю правду о своём чудесном появлении?

И это я пытаюсь шутить. На самом деле на Каланчу зла. Явился не запылился он спустя столько лет, ещё и соврал, что случайно. И спелся с Бергом, друг называется.

- Ленка раскололась? - смеётся он. - Продалась за отдых в домике у бассейна?

- Давай рассказывай, сволочь, - не поддерживаю я его шутливое настроение. - Ради Берга вспомнил про меня, да?

- Паранойей, вижу, тебя муж явно наградил, - склоняет он голову, но вовсе не повинно.

- Бывший муж, - поправляю я. - И зубы мне не заговаривай.

- Вик, клянусь, - он тянется, чтобы взять меня за руку, но я не позволяю. - Всё было именно так, как было. Я задался целью тебя найти. Заехал, поспрашивал по общим знакомым, а потом позвонил Ленке. И, так уж вышло, позвонил именно в тот день, как ты уехала. Вот и решил устроить тебе на вокзале сюрприз. И про Берга своего ты же мне и рассказала. А потом уже тут всё само завертелось.

- Уж слишком подозрительно быстро завертелось, - корчу я ему недовольную гримасу и отворачиваюсь.

- Матрёшечка моя, - встаёт он и, преодолевая моё сопротивление, всё же обнимает. - Зуб даю, я понятия не имел, что ты окажешься не просто с этим всем связана, а прямо в гуще событий.

- Вот Бергу донесут, что ты меня тискал, и быстро расстанешься не с одним, а со всеми своими зубами, - отталкиваю я его, но уже не зло.

- А ты разве не свободная женщина? - делает он вид, что я победила, поднимая руки. И так хитро улыбается, что я понимаю: Полина зря потратила деньги на моё обучение. Не умею я врать, не умею держать лицо и скрывать свои эмоции. Как ни старалась делать вид, что между нами с Бергом всё кончено, но, кажется, все всё прекрасно понимают и просто активно мне подыгрывают.

Ладно, при Славке точно можно не кривляться. Всё же он никогда меня не обманывал. Не думаю, что и сейчас изменился.

Просто это я становлюсь слишком мнительной. Может, после всего, что случилось, недоверчивость и не помещает. Но я знаю, что свою былую беспечность мне уже никогда не вернуть. И не Каланча тому виной. Я просто скоро стану мамой. И это моё беспокойство уже навсегда.

- А я, между прочим, хорошие новости тебе принёс, - решает прогуляться по моему маленькому кабинетику Каланча. - Я ты даже не спросила, зачем я приехал.

- Так и зачем ты припёрся? - поднимаю на него глаза.

- Нет, если, конечно, новости о бывшем муже тебя больше не интересуют, - ковыряет он носком сандалии пол.

- Ты же догадываешься, что сейчас будет? - осматриваю я стол в поисках предмета потяжелее, чтобы в него запустить.

- Конечно, - уворачивается он от летящей ручки и ржёт. - Но пока ты не подтвердишь, что простила его, ничего не скажу.

- Да и ладно, - складываю я руки на груди, не поддаваясь на его провокации. - Мне Белка всё и так расскажет. Или Полина.

- Уверяю тебя, они этого не знают. Но, может быть, тебе просто не за что его прощать? - прищуривается он, ожидая ответа.

- Это ты у Берга спроси, - сколько бы ни сверлил он меня взглядом, я не сдамся.

- Дай пожму твою мужественную руку, - протягивает он ладонь, но я кладу в неё не руку, а яблоко, которое не доела. - Молодец! Всегда знал, что тебя просто так не расколоть, - как ни в чём не бывало откусывает он и бубнит с набитым ртом: - В общем, Вик. Всё у него получилось. Потерпи ещё немного. Вот, - выкладывает он на стол из заднего кармана изрядно помятый конверт.

- Это что? - я пытаюсь не волноваться, Славка же сказал, что вести хорошие. Пытаюсь казаться невозмутимой и равнодушной, но этот белый прямоугольник... я не могу отвести от него глаз. Он слепит, он словно излучает сияние, и всё меркнет, становится тусклым и неважным на его фоне. Он - белая дыра, что тянет меня к себе. И невыносимо хочется остаться с ним один на один.

- Прости, немного помялся, - пытается Каланча расправить письмо одной рукой и, уже уходя, даёт последнее наставление: - Сжигать не обязательно. До связи, Матрёшка!

Руки мои дрожат, когда я разрываю конверт.

Расправляю лист.

«Там, где мы встретились. В пятницу. Восемь вечера»

Без подписи.

Но я узнала бы этот почерк, даже если бы ни разу его не видела.

56. Алекс



Как бы я ни остался доволен результатами аукциона, но пока не пришли деньги, радоваться было рано.

А их перечисляли так долго, что я уже успел подумать: Громилов пошёл на попятную. Только через три дня, показавшиеся мне вечностью, все до копеечки упали на счёт.

- Алекс, - развернул ко мне Вася экран монитора с банковской выпиской. И его резко охрипший голос сказал всё.

Собственно, это и было всё. Громилов забил в крышку своего гроба последний гвоздь, и дальше было делом техники, когда и где поставить в этой истории жирную точку. Остался последний раунд - мой.

Гром позвонил сам. Самодовольный, напыщенный, важный. Назначил встречу. Проявил милость к павшим и снисходительно позволил мне самому выбрать время и место. Это позволило мне лишний раз убедиться: я всё сделал правильно. Потому что только это и требовалось: моё место и указанное мной время.

День «икс» выдался на редкость душным. Весь день в офисе не отключались кондиционеры. Болела голова из-за этого безжизненного воздуха и роящихся мыслей, от которых весь день никак не получалось избавиться.

Но вечер всё же принёс долгожданную прохладу. В открытые окна ворвался живительный кислород, а вместе с ним внутри появилась знакомая пустота, как перед ответственным боем. Ни чувств, ни эмоций, ни мыслей. Только сосредоточенность на предстоящем разговоре.