Наталья Майорова - Глаз бури

– Гляди! – прошептал почти ей в ухо невесть как оказавшийся сзади Туманов. – Я думаю, кто его пожертвовал, тот сейчас сам и купит. Вернет, так сказать, на место. Вещь-то, и правда, знатная.

– Да мне все равно! – Софи капризно повела плечом. – Я устала!

– Устала? Чего ж? – мигом встревожился Туманов. – Голова болит? Я и гляжу, блокнота твоего при тебе нету… Ты ела ли? Небось, позабыла, от хлопот-то. С голодухи, знаешь, даже у меня бывает… Хочешь, пойдем отсюда? Я тебе устрою, где прилечь…

– Да отстаньте вы! – не оборачиваясь, с сердцем сказала Софи.

Туманов слегка отшатнулся и замолчал.

– Пять тысяч пятьсот! – крикнул рыжебородый купец-миллионщик, владелец мукомольного завода и самого крупного в Петербурге элеватора. Его дебелая не то жена, не то дочка одобрительно погладила благодетеля по могучей руке и хищно облизнула карминовые губки.

Аукцион начался. Иосиф старался вовсю, гости все набавляли, и набавляли цену.

– Вот ерунда какая, камни эти… – думая о чем-то своем, пробормотал Туманов.

Софи резко обернулась к нему, хотела что-то сказать, но по выражению на уродливой физиономии догадалась, что хозяин бала нынче пребывает мыслями где-то далеко отсюда, и удержала в себе готовую сорваться реплику. Заметив ее разворот к нему, Туманов молча изобразил ожидание. Говорить сам после ее отповеди он не решался.

– А что, Михаил? – только, чтобы разрешить возникшую неловкость, спросила Софи. – Я так и не поняла: зачем же Иосиф? Он, конечно, душка, умен и все такое, но… Неужели нельзя было выбрать кого-нибудь… пореспектабельнее? Отчего вы настаивали?

– Да это не я! – махнул рукой Туманов. – Вот как раз тот аноним, кто ожерелье пожертвовал, тот и условие поставил: торговать на аукционе будет Нелетяга. А мне-то что? Пусть хоть черт с рогами… Да и чего пенять! Смотри, как у него живехонько получается.

– Ого! – разом развеселилась Софи, почти позабыв о собственных переживаниях. – Так это значит… Если жертвователь – великий князь, то… Ну, Иосиф! – Туманов недовольно поморщился, но Софи, не обращая внимания, продолжала веселиться. – И, значит, если вы правы, и он сейчас ожерелье назад выкупит, то что ж? Иосифу и подарит?! И это его восхитительную грудь… Ха-ха-ха! – девушка, не удержавшись, расхохоталась.

Несколько недалеко сидящих гостей удивленно посмотрели на нее. Туманов закусил губу. Черт побери, что она несет! Откуда она?… Да чего спрашивать! Эти ее скитания по злачным местам, расспросы обитателей трущоб, поиск материала для романа… Как же его все это бесило! Стоило подумать, и перед глазами сразу вставала картина: он сам, беспомощный и бессильный, валяющийся в крови и пыли, а рядом – Софи с еще дымящимся пистолетом… Если б у него была хоть малейшая власть над ней, он немедленно запретил бы ей подобные развлечения… Но разве можно удержать Софи!

Софи сконфуженно зажала ладонью рот, исподлобья оглядела гостей. И сразу же заметила рыцаря в доспехах, неторопливой, уверенной походкой пробирающегося поближе к сцене.

«Ага! – подумала она. – Наверное, тоже решил принять участие. А может, это он и есть, жертвователь? В конце концов, такой бросающийся в глаза костюм должен же что-то значить…»

– Шестьдесят тысяч! – сказал рыцарь, подойдя к сцене вплотную и протягивая руку, словно собираясь сразу забрать ожерелье. Из-за опущенного забрала голос его звучал странно и гулко.

Зал разом затих. Туманов возбужденно прицокнул языком. Софи удивленно округлила глаза. Чужие страсти, конечно. Но так трудно остаться равнодушной! И хочется разгадать… Это пригодилось бы мне для романа! – объяснила себе Софи и, оставив Туманова, стала подбираться поближе к месту действия.

Иосиф между тем пошатнулся и картинно схватился за грудь, словно пораженный услышанным в самое сердце.

– Шестьдесят тысяч… – трагическим, театральным шепотом произнес он. – Хоп! – и цена повысилась сразу в три раза. Это сила духа. Это – жест. Добрые старые времена. Короли, герольды, прекрасные дамы… Дух Камелота снизошел в нашу скромную обитель, в северные заснеженные края. Но кто сказал, что застыла горячая кровь в наших сердцах… Кто… Право, неужели кто-нибудь отважится сразиться с нашим отважным рыцарем в сияющих доспехах?!

Желающих, как и следовало ожидать, не нашлось. Мужчины выглядели подавленными. Женщины привставали с мест и разглядывали происходящее. Иосиф восторженно вопил и извивался на сцене. Раздались жидковатые аплодисменты.

Рыцарь получил футляр с парюром и остановился у сцены, оглядывая зал. Все выжидали, догадываясь, что действие еще не окончено. По-видимому, рассмотрев желаемое, победитель аукциона решительно направился от сцены вглубь зала, легко раздвигая толпу гостей и слуг, расступавшихся перед ним. Потом он остановился рядом с Софи, опустился на одно колено и преподнес ей открытый футляр.

– Вы… вы с ума сошли? Вы… кто? – прошептала Софи.

– Я – рыцарь в сияющих доспехах, – звучно произнес мужчина. – Карлион – моя отчизна, честь – мой закон. Вы – моя дама сердца.

На этот раз аплодировали от души. Какая-то купеческая жена даже взвизгнула от избытка чувств, и была жестоко одернута насупившимся мужем.

Да уж! Ожидая от вечера многого, на подобный спектакль гости явно не рассчитывали. Камелот, рыцарь в сверкающих доспехах, рубиновый парюр за шестьдесят тысяч – в подарок какой-то невзрачной замарашке, по виду – гувернантке… Верно говорят, что в Доме Туманова всегда происходит нечто… этакое… пикантное… щекочущее нервы…

– Наденьте… прошу вас…

– Но это… это… совершенно мне не подходит…Это невозможно…

– Все возможно… Именно это вам и подходит… Конечно, не к этому наряду… Прошу вас, не гневайтесь и позвольте мне быть последовательным… Иди сюда! – рыцарь встал, сделал знак рукой и откуда-то сбоку появился человек в коричневом кафтане и необыкновенно вульгарной красной маске, закрывающей лицо. В руках он держал две огромных коробки.

Рыцарь между тем подозвал одну из служанок и, тихо о чем-то переговорив с ней, снова опустился на колено.

– Примите этот наряд. Он, разумеется, недостоин вас, как и скромное украшение, которое я вам сегодня преподношу, но зато они подходят друг к другу. Девушка проводит вас и поможет переодеться. Скоро опять начнутся танцы… Я хочу увидеть, как вы танцуете… Молю вас, доставьте мне это маленькое удовольствие…

Знакомая Софи девушка-служанка, весело и озорно улыбаясь, поманила ее за собой. Ей явно нравилось происходящее. Софи чувствовала себя ошеломленной и несомой потоком. Она привыкла грести и править сама, но сейчас не могла не только нащупать дно, но и выбрать правильное направление. В конце концов она молча кивнула рыцарю и пошла вслед за служанкой и слугой с коробками.

Уходя, она нашла глазами Туманова. Михаил по-прежнему стоял у колонны, замерев и не касаясь ее напряженной спиной. На его лице не отражалось абсолютно ничего. В сторону Софи он не смотрел.

Девушка и сопровождающие ее слуги удалились.

Внезапно Туманов понял, что, кроме него, в зале есть еще один человек, который не наблюдает за разворачивающимся спектаклем. Маска-домино сидела отдельно от других, невдалеке от колоннады, и внимательно наблюдала за самим Тумановым. Туманов, не таясь, сделал несколько шагов, подошел к креслу, навис сверху, вытянул руку и, прежде, чем женщина успела закрыться или вскочить, стянул маску. Взглянул в открывшееся лицо и отшатнулся в изумлении. Из кресла на него глядела старая баронесса Шталь.

Хорошенькая, совсем молоденькая служанка ловко застегнула замочек на шее Софи, поправила непослушный локон, выбившийся из прически, отскочила в сторону и, не в силах выразить свои чувства словами, восторженно захлопала в ладоши. Старая сказка про Золушку оживала на ее глазах. Софи глянула на себя в зеркало, вытянулась в струну и победительно улыбнулась. Для Золушки ее улыбка была слишком жесткой и искушенной. Молоденькая служанка, конечно же, не заметила этого. Где-то захлопали двери, заиграла музыка, огонь свечей качнулся от сквозняка и в темных глазах Софи мелькнули язычки пламени.

После ухода Софи на кушетке осталось лежать сиротливо брошенное бело-голубое платье Аннет, очки-пенсне и блокнотик для записей.

Когда Софи вошла в зал для танцев, она казалась выше большинства присутствующих в нем дам. Многие лица при взгляде на нее странно кривились. Что-то среднее между восхищенной улыбкой и гримасой страдания. Воплощение сказок иногда бывает неуместным и почти всегда – мучительным. Об этом в зале знали почти все. Остальные – догадывались.

Только молоденькая служанка по-прежнему радовалась всему и мысленно составляла волшебный рассказ для подружек, матери и маленьких сестренок. Она во все глаза глядела на Софи и понимала, что та, как и положено подлинной Золушке, танцует прекрасно, с грацией и изяществом, которых почти невозможно достичь натаскиванием и обучением. И это тоже было правильно. Так и должно было быть в настоящей сказке.

Рыцарь в своих неуклюжих доспехах протанцевал с Софи всего один танец. Софи же танцевала все танцы до самого последнего, стараясь как можно чаще менять кавалеров. Мужчины пытались заговаривать с ней, что-то узнать, познакомить с родными и друзьями. Женщины называли ее «милочка» и цедили слова сквозь склеившиеся губы, как сироп через марлю. Софи равнодушно отмахивалась от всего, получала огромное чувственное удовольствие от движения и мелькания огней и красок, и довольно успешно пыталась не вспоминать слова рыцаря, сказанные ей, когда он провожал ее после танца.

– Вы восхитительны, Софи. Я любуюсь вами. Сейчас я вынужден покинуть этот бал… и вас, но вы, пожалуйста, повеселитесь вволю… До встречи, царевна…

«Мне просто померещилось, – уверяла себя Софи. – Это вовсе не он. Это великий князь. Или еще кто-то. И он назвал меня как-то по другому… Мне просто померещилось от волнения…»

– Почему ты не сказала мне? – угрюмо спросил Туманов.

Он и Софи стояли в нижней гостиной. Вокруг сновали слуги, убирающие и приводящие в порядок помещение. Реальное расстояние между девушкой и Тумановым не превышало четырех саженей. Иннокентию Порфирьевичу, наблюдающему со стороны, казалось, что их разделяет пустыня размером с половину земного шара.

– Не сказала – что?

– Что тебе это надо. Ты не хотела взять от меня кулька сластей, а от него…

– Разве о таком говорят? – Софи презрительно вздернула подбородок. – Неужели вы думаете, что я сказала… ему? – девушка зло рассмеялась. Туманов едва заметно вздрогнул от ее смеха и опустил плечи.

– Хочешь, поедем сейчас… завтра… Я куплю тебе десять… сто платьев… Сколько хочешь побрякушек…

– Михаил! Возьмите себя в руки. Я уже говорила вам, – вы совершенно не умеете проигрывать. Сразу роняете себя, становитесь мельче, чем вы есть на самом деле. Вы же сами знаете, что сейчас несете чушь…

– Знаю, – кивнул Туманов. – Но не могу понять – отчего? Отчего все так?

– А я и не хочу понимать, мне ни к чему, – Софи дернула плечом и зевнула, прикрыв рот ладонью. – Я тысячу лет не танцевала и теперь смертельно устала. Не могу нынче ехать, как собиралась. Прикажите отвезти меня на Петровскую часть, к Дуне. Я у нее переночую, а утром – в Калищи…

– Какой ночлег! Уже утро близко. Ложись здесь, у меня. Я уйду в кабинет, дверь запрешь. Утром Мартын запряжет сани и тебя напрямики отвезет, дорога известная.

– Дуня с матерью беспокоиться будут… Впрочем… Я теперь просто падаю, – девушка слабо улыбнулась.

Софи вовсе не притворялась. Она и вправду с трудом стояла на гудящих, отяжелевших ногах. В голове что-то высоко звенело, перед глазами медленно плавали светящиеся сиреневые точки. Сложности отношений с Тумановым на данный момент почти не волновали ее. Хотя умом она понимала, что видеть ее в этом наряде и с этим ожерельем на шее ему должно быть до крайности неприятно. Он вложил столько сил и денег в этот придуманный ею праздник! Все получилось просто замечательно, гости остались довольны. И для нее праздник, несомненно, удался, а вот для него… Впрочем, на его теперешнее состояние ей, в сущности, тоже было наплевать. Раз сам такой дурак, пусть и переживает! Поделом! А вот ехать никуда действительно не хочется…

– Хорошо, Михаил, вы меня уговорили. Я останусь. После сегодняшнего представления это уж ничего не добавит и не убавит… Право, мой следующий роман явно будет иметь успех… Хотя бы из скандального интереса к автору…

– Ты таки его пишешь? – с любопытством спросил Туманов.

Услышав, что Софи остается, он слегка расслабился, но по-прежнему избегал смотреть на девушку. То, что он сейчас видел перед собой, настолько не напоминало известную ему земскую учительницу Софи Домогатскую, что мозг Туманова попросту отказывался объединять в одно эти два образа.

– Пишу, конечно, – усмехнулась Софи. – Что ж мне еще остается при нынешнем положении дел? Только литературная карьера…