– Софья Павловна! Софи! Я хочу, чтоб вы знали… Мне безразлично…Я ничуть… ну, я хочу сказать, разделяю… то есть, не разделяю, конечно… Простите! И – да! Разделяю совершенно…

– Вы, Кэти, тоже живете с кем-то вне брака? – спокойно уточнила Софи. – Надо же. А я и не слыхала…

– Нет! Нет! – Кэти сначала побледнела, а потом мучительно покраснела. От волнения оба ее глаза выправились и, таращась, в упор глядели на Софи. – Я хотела сказать, что я лично выше всех этих предрассудков, и вы всегда можете рассчитывать… В моем лице… Хотя вам, конечно, ни к чему…

– Благодарю вас, я поняла, – кивнула Софи. – Вы – выше. На этом и покончим, если вы позволите.

Слушать Кэти было тягостно для всех присутствующих. Элен мешала давно растворившийся сахар изящной ложечкой, и она вполне слышно позвякивала об стенки чашки, выдавая смятение молодой женщины. В нормальном состоянии души и тела Элен никогда не позволила бы себе такой распущенности. Фи! Звенеть ложкой! Софи усмехнулась.

– Элен! Я не хочу понимать, зачем ты притащила сюда Кэти. Я пригласила тебя для приватного разговора…

– Я могу уйти! Сейчас! – взвизгнула Кэти, вскакивая и проливая кофей на белую скатерть.

– Сядьте, милочка, и не привлекайте к себе внимания! – успокаивающе и вместе с тем жестко сказала Софи. – Не надо сцен! Вашей вины в сложившейся ситуации нет ни на йоту, ибо любопытство, как известно, не порок. Особенно для юной девицы. Но все это, в конце концов, ваше дело. Я намерена получить от тебя кое-какие сведения, Элен. И получу их… – Софи сделала перерыв, ожидая, пока официант сменит скатерть.

Все это время Кэти угрюмо разглядывала выложенный плиткой пол, Элен пыталась открутить кружевную розетку от шали, а сама Софи ловко доедала на весу нежный эклер, намереваясь сразу же заказать еще.

– О чем же ты хотела поговорить, Софи? – слегка дрожащим, но в общем спокойным голосом осведомилась Элен. – Я полностью к твоим услугам. От Кэти у меня секретов нет…

– Прекрасно! – с насквозь фальшивым воодушевлением воскликнула Софи и, хищно улыбнувшись обеим собеседницам, облизнула испачканный кремом палец.

Элен вздрогнула. Манеры Софи всегда были далеки от идеальных, но все же подобный жест в ее исполнении нельзя было истолковать иначе, кроме как вызов. Элен от всей души ненавидела вызовы и все, что с ними связано. Согласно ее представлениям, нормальная жизнь должна была течь плавно, не слишком отклоняясь от средней линии. Все прочее было так неприлично, неловко и… Да что там лукавить! Отклонений она просто боялась…

– Дело обстоит следующим образом, – серьезно и деловито продолжала между тем Софи. – Я, как вы обе знаете, живу сейчас с Тумановым в одной квартире. Фактически мы муж и жена, хотя ни о каких обрядах не может быть и речи…

– Но почему, Софи, почему?! – ломая руки, воскликнула Элен. Видно было, что этот вопрос давно уже висел у нее на языке. – Конечно, он очень сложный человек и не пара тебе, но раз уж так все случилось…

– Раз уж так случилось, почему бы вам не пробежаться вокруг алтаря? – язвительно переспросила Софи. – Так? Но зачем? Ты можешь объяснить?

– Разумеется, могу, – Элен отчетливо приободрилась. – Если вы поженитесь, то станете настоящей семьей, будете любить и уважать друг друга как супруги, сможете занять соответствующее место в обществе…

– Какое место, Элен?! Что ты несешь?! – Софи говорила почти шепотом, но всем троим казалось, что она кричит. – Где место Туманова в этом, так называемом, обществе?! Где – мое?! Им плевать на меня, а мне – на них! Скажи: что изменится для нас, если какой-то поп пробормочет над нами слова клятвы, в святость которой мы оба не верим?

– Но ведь так тоже невозможно, Софи… – расстроено пробормотала Элен. – Вы любите друг друга, хотите быть вместе…

– Вот это и есть тот вопрос, о котором мы станем говорить, – как-то разом успокаиваясь, сказала Софи. – Слов любви мы с Михаилом не произносили и вряд ли когда-нибудь произнесем, учитывая историю наших отношений, но… есть определенные вещи, которые существуют вне всяких светских условностей, и я… я оказалась к этому совершенно не готовой… Ты, Элен, замужняя женщина, и одновременно самая близкая моя подруга. Поэтому я пришла за советом к тебе. Когда-то ты придерживалась достаточно передовых взглядов, чтобы понять мой вопрос и без излишних сантиментов честно мне ответить. Мне кажется, что Михаил… что он недоволен мною, как женщиной… я имею в виду, в постели… Пожалуйста, расскажи мне, в чем может заключаться причина, и что я, со своей стороны, могу сделать, чтобы устранить это недоразумение…

Кэти невразумительно хрюкнула. Софи скорчила недовольную гримасу, перевела на нее взгляд и увидела, что оба глаза несчастной девушки смотрят точно на кончик ее собственного носа.

«Господи, ну надо же так!» – с состраданием прошептала она, и взглянула на Элен.

Элен Головнина выглядела совершенно обескураженной. Софи не была склонна торопить ее. Она вполне понимала, что ответ на подобный вопрос отнюдь не находится в актуальном соображении Элен, и готова была предоставить ей время на раздумья и подбор формулировок. По счастью, Кэти тоже молчала.

– Софи, – Элен наконец осмелилась заговорить. – А откуда ты знаешь, что он… что он недоволен? Он говорил тебе?

– Разумеется, нет! Но это же всегда можно понять, догадаться. Разве я не права?

– Наверное, да… – Элен с сомнением покачала головой, а Софи впервые после возникновения своего замысла с тревогой подумала о том, что Элен, несмотря на всю свою супружескую жизнь, может попросту не знать ответа.

– Ну ладно, – решительно сказала Софи. – У вас ведь с Василием все хорошо, да? Тогда просто расскажи мне, как это у вас устроено, а я постараюсь понять… сообразить… сделать какие-то выводы… Ты ведь сама говорила, что от Кэти у тебя нет секретов, – язвительно добавила она, уловив панический взгляд подруги.

– Рассказать? Здесь?! – Элен снова принялась мешать ложкой в практически пустой чашке.

– Ну, если есть какое-то более подходящее место, назови его, и мы немедленно туда отправимся, – невозмутимо предложила Софи.

– Я не знаю…

– Элен, прошу тебя, – Софи сознательно добавила в свой низковатый и резкий, «учительский» голос мягкости и задушевности. – Ты же понимаешь, что мне тоже нелегко говорить… И у меня нет родного человека, женщины, с которой я могла бы посоветоваться. Маман и Аннет никогда меня не любили, а теперь и вовсе…

– Я понимаю! – как и ожидала Софи, Элен разом поймалась на нехитрую уловку и преисполнилась готовности к любым жертвам. Но, увы, она явно не представляла себе, каким именно образом ей следует приступить к потребному виду самопожертвования…

– Ну вот, вы вечером остаетесь с Василием одни и… – лирическим тоном подбодрила подругу Софи.

Невеликая Кэти сделалась еще меньше и сползла на стуле, выказывая очевидную готовность спрятаться под столом.

Меж тем природная упорядоченность Элен взяла верх над ее же чувствительностью.

– Мы переодеваемся в ночное, – глядя в чашку, монотонно начала она. – Я у себя в будуаре, а Вася – у себя. Маняша причесывает мои волосы, заплетает в косы и помогает совершить туалет. Что делает в это время Вася, я, право, не знаю…

– Погоди, погоди! – прервала подругу Софи. – Ты хочешь сказать, что вы всегда ложитесь в постель одетыми? Ну, я имею в виду в сорочках, рубашках, колпаках… в чем там еще?

– Конечно, – Элен кивнула, не поднимая глаз. – Иногда, в холодные ночи я надеваю чепец, – методично добавила она. – Но я должна сказать тебе… Прости, я не знаю, что именно для тебя важно…

– Все! Говори! – быстро сказала Софи.

– Мы не всегда… не всегда спим с Васей одной постели. Я привыкла рано ложиться спать, а он иногда задерживается у друзей или в клубе… Тогда он ночует в кабинете на диване или… есть еще одна комната, наверху, она была его до женитьбы и осталась… Там он хранит какие-то памятные ему вещи, книги, макеты, которые он мастерил в детстве… впрочем, я точно не знаю, ведь я, кажется, ни разу туда не заходила с тех пор, как свекровь вместе с дворецким показывали мне особняк после нашей с Васечкой помолвки…

«Ну и дура! – не то возмутилась, не то восхитилась Софи. – Порядочная дура, что и говорить! С ней бы сам Синяя Борода прожил счастливо тридцать три года и скончался от старости! Да я бы эту комнату в первый же свободный момент изучила вдоль и поперек. Если где-то и можно отыскать какие-то Васечкины тайны, то уж непременно там! А она…»

– И когда я носила Петечку и особенно Ванечку, доктор тоже рекомендовал… – продолжала Элен. – Я, ты знаешь, вполне здорова, и оба раза ходила хорошо, без всяких нарушений со стороны самочувствия. Мне было неловко отказывать ему, но Васечка всегда слушал рекомендации врачей и говорил, что ради своих инстинктов он не вправе рисковать моим здоровьем и жизнью ребенка. Он, ты же знаешь, так добр ко мне и к детям… В общем, я хочу сказать, что мы не всегда… Да если сказать по чести, так и довольно редко теперь…

– Но все же, Элен! – бесцеремонно прервала Софи. – Как? Как редко? И как было вначале?

– О! Вначале… – Элен мечтательно улыбнулась. – Мы проводили наш медовый месяц в Венеции. Так делали и моя мама, и моя бабушка, и ее мама. Традиция… Это было прекрасно. Я и сейчас помню каждое мгновение… Зеленую воду, гондолы, в которых надо было почти лежать на бархатных подушках, эхо серенад… Тогда… Тогда мы ложились вместе каждый день…

– И тоже в рубашках? – деловито уточнила Софи. Кэти опять хрюкнула, и ее косой глаз моргнул где-то на уровне скатерти.

– Разумеется. А как же иначе? Я помню, что у меня в приданом была замечательная сорочка, отделанная вологодским кружевом. Мне она очень нравилась, но в Венеции Васечка купил мне другую… Поверь, вологодские кружева не шли ни в какое сравнение с венецианскими…

– Отличные кружева! А как же теперь? – Софи безжалостно продвигалась к своей цели и не давала Элен увлечься воспоминаниями.

– Теперь… Мне трудно сказать точно… Ты же понимаешь, я не веду календарь… Может быть, раз в неделю? Или в две?

– Ага! – Софи облизнулась, прикончив последний эклер. – Ну и как это бывает? Прости, пожалуйста, Элен, но мне действительно надо знать…

Элен закусила нижнюю губу, прикрыла глаза и несколько мгновений молчала, изготавливаясь к последней жертве.

– Васечка всегда спрашивает моего согласия. Потом обнимает меня, ложится…

– Куда ложится? – спросила Софи.

Любому стороннему наблюдателю показалось бы, что Элен немедля упадет в обморок, но Софи лучше других знала границы выносливости своей подруги. «Пока долг не выполнен, Элен Головнина остается в строю!» – напомнила она себе, старясь не поддаться неуместной сейчас жалости.

– Сверху. На меня… Потом он целует меня, благодарит…

– Погоди! И что ж делаешь ты? Элен! Очнись! Это же для меня самое важное!

– Я? – Элен казалась растерянной и вроде бы передумала падать в обморок. – Я тоже целую его…

– Куда целуешь? – уточнила Софи, но по реакции подруги увидела, что этот вопрос, по всей видимости, был все-таки уже излишним. – Ладно, ладно… Но что-то же еще ты делаешь? Пока он… ну, ты понимаешь?

Элен еще немного поколебалась, выравнивая дыхание, а потом взглянула Софи прямо в лицо и ответила с врожденным достоинством:

– Я принимаю его любовь. С благодарностью и уважением. Он мой муж и отец моих детей.

Софи тяжело вздохнула. Она уже все поняла. Элен, замужняя дама и мать двоих детей, ничего не могла рассказать ей по интересующему ее вопросу. Может быть, имело бы смысл поговорить на эту тему с Васечкой, но это казалось решительно невозможным…

– А почему бы вам, Софи, не спросить об этом самого… самого Михаила Михайловича Туманова? – внезапно воспряла Кэти. Софи уже успела позабыть о ее присутствии и вздрогнула от неожиданности, как если бы с ней заговорил стул или серебряная подставка для салфеток. Между тем вопрос вовсе не показался ей глупым.

– Видите ли, Кэти, это не так просто сделать, – вежливо ответила она. – Мне будет крайне трудно сформулировать вопрос, так как он сам никогда не поднимал эту тему. К тому же мне, как я полагаю, следует учитывать его личную историю… Судя по тому, что он о себе рассказывает…

– О! Вам удалось узнать что-то о его действительном происхождении?! – с любопытством воскликнула Кэти, ободренная сдержанной откровенностью Софи. – Ведь до сих пор никто ничего о нем не знает!

– Даже если бы он и рассказал мне, – немедленно осадила ее Софи. – Я бы сохранила его тайну, скрыв от досужих собеседников все, что он сам считает нужным скрывать. Но увы! На данный момент я знаю множество частных эпизодов из его детства и молодости, но само его происхождение, родители и место, где он рос, остаются для меня также неизвестными, как и для всех прочих.

– Говорят, у него была чертовски увлекательная жизнь! – темпераментно воскликнула Кэти и в подтверждение своих слов стукнула кулачком по столу.