Ли не выдержала и зажала уши. Милла уже тащила ее к краю площади. Народу, казалось, стало еще больше и пробираться между рядами было не проще, чем плыть против течения Изис, вздувшейся от осенних дождей. Наконец женщины сумели выбраться с рынка и поспешили домой. Камилла молчала: на девочке лица нет, о чем тут говорить, все и так понятно. Ли вспоминала свой кошмар. Водяная мельница… Неужели Лору и правда нашли там? Нужно узнать у Рида! Но где его сейчас искать? Может, он ушел на реку, она же просила его узнавать все новости о расследовании. Только никак не думала, что появится еще одна жертва… Когда же ей удастся теперь поговорить с Ридли? После полудня! Он наверняка пойдет в трактир обедать. Теперь только бы дождаться…

Дома Ли спокойно принялась помогать Милле разбирать покупки, потом они приготовили еду. Девушка молчала, домоправительница по-прежнему не докучала ей пустыми разговорами. Когда, по мнению Оливии, пора было отправляться на поиски Рида, она накинула плащ.

— Милла, я схожу в трактир. Мне нужно увидеть Ридли.

— Ли, я не могу тебя отпустить. Ты же видела, что на рынке творилось.

— Ничего особенного. Сплетники чесали языками. Не волнуйся, я закроюсь капюшоном.

— Приличные девушки в трактир не ходят, милая. Все это может плохо кончиться, особенно сегодня. Вдруг ты не застанешь там Рида?

— Наверняка там будет кто-то из стражников, может, Майкл. Да я почти всех знаю. Если что, попрошу домой проводить. Милла, пожалуйста!

— Ну, давай уж я с тобой схожу…

— Нет! Если я в твоем сопровождении начну постоянно по городу разгуливать, все решат, мне есть чего стыдиться. А я так не считаю!

— Ли, хочешь, чтоб твой отец меня из дому выгнал? А то и из города?

— Милла, я тебя очень люблю. Наверное, как мать, ее-то я не знала. И я прекрасно вижу: отец скорее меня выгонит, чем тебя. — Домоправительница взглянула на девушку почти испуганно. — Ох, я не хотела тебя обидеть, Милла. Наверное, резко прозвучало, извини. Ты не думай, я не ревную. Я очень рада за вас обоих, очень! — Ли подошла к Камилле и порывисто обняла ее. Девушка неожиданно вспомнила, как отец, вырвав ее из кошмарного сна, ушел, обнимая свою женщину. Будь она, Ли, маленькой девочкой, он остался б с ней, утешал, баюкал, как случалось в прошлом не раз. Но те времена миновали, она стала взрослой и должна найти своего мужчину, который будет беречь ее сон, прогонять ночные кошмары. И она станет делать то же для него. — Я теперь знаю как это — быть нужным кому-то по-настоящему. Дети детьми, у них своя жизнь, они уходят из отчего дома и сами становятся родителями. А супруги всегда вместе. Настоящие супруги, как вы с отцом. Он меня, конечно, не выгонит. Просто позволит уйти. И это правильно. Вспомни, сколько раз ты сама твердила ему насчет моего замужества.

— Девочка моя, — Милла чуть не плакала. — Я не хочу тебя отпусткать. Тем более к этому…

— Не продолжай. Ты его не знаешь, — Ли тут же посуровела. — И сейчас я ухожу не к нему.

Она повернулась и вышла. Камилла, утирая рукавом слезы, не стала ей препятствовать.

Закутанная в плащ, Ли быстро шла по улице. Трактир, где любили посидеть стражники, находился на главной площади Горинга. Девушка миновала безлюдную улочку, в конце которой стоял дом мэра, и вышла на площадь. Здесь в светлое время суток народу всегда хватало. Нужная дверь виднеется почти напротив. Ли двинулась туда, поправив капюшон и стараясь ни с кем не столкнуться.

На пути стояли две кумушки, их языки находились в непрерывном движении. Девушка свернула чуть вправо, чтобы обойти парочку, как вдруг узнала в одной из женщин бабку Репьиху, самую злобную городскую сплетницу. Репьиха получила свое прозвище неспроста. Она обожала прицепиться к спешащей по делам горожанке и начать заливать той в уши липкий сироп сплетен, попутно пытаясь выведать у собеседницы интересные сведения. Желательно не о других, а о ней самой. «Как поживает муженек, госпожа Даниэла? Как детишки? Ах, к вам сестрица приехала погостить? Все еще не замужем, ай-ай, жалость-то какая…» Следующая жертва Репьихи узнавала, что муж госпожи Даниэлы спит с ее сестрой, приехавшей в гости. «Она даже замуж выходить отказывается, не может от сестриного мужа отказаться. Вот семейка-то!» Сплетни Репьихи, на редкость гадостные, имели свойство цепляться к оговоренным горожанам надолго. Избавиться от них оказывалось не проще, чем очистить полы плаща от тех самых репьев.

Вот и сейчас Репьиха перемывала кому-то косточки. Когда Ли подошла достаточно близко, до нее донеслось: «…Страшила-душегуб… А знаете, почему у него лицо-то такое?» Девушка невольно замедлила шаг и прислушалась. «Это его сам козлоногий поцеловал в благодарность за злодейства кровавые…» Ли неожиданно представила, как Сет подставляет щечку дьяволу, и чуть не прыснула. Может, тот еще и обнял нежно верного слугу? Что за каша в голове у Репьихи? Ну хоть бы придумала, что Страшилу ведьма какая-нибудь поцеловала, русалка, любая нечисть женского пола. Дьяволу-то вряд ли так уж интересно мужиков лобызать. В этот момент до нее донеслось «А дочка мэра нашего…», и Ли прибавила шагу. Не хватало еще услышать, что с ведьмами целуется она. Да-а, ее репутация, похоже, восстановлению не подлежит. Что по сравнению с россказнями Репьихи какое-то посещение трактира! Конечно, приличные девушки в такие заведения не ходят. Разве что во время путешествий, и только в сопровождении надежных спутников-мужчин. Ну и ладно. В Горинге о ней, судя по всему, хуже думать не станут.

Ли толкнула легко подавшуюся дверь и оказалась в просторном зале, уставленном грубыми деревянными столами и такими же лавками. Балки низкого потолка украшали пышные гирлянды хмеля, еще не успевшие запылиться, ведь с праздника урожая прошло не так много времени. Народу в трактире оказалось мало. Горожане обычно приходили туда к вечеру, попить пива, пообщаться, обсудить события дня. Сейчас Ли заметила лишь группу из трех мужчин и двух женщин, по виду не местных, расположившихся за столом неподалеку от входа. Подальше, почти у стойки, сидела компания стражников, поглощенных едой и беседой. Путешественники скользнули по вошедшей равнодушными взглядами, стражники и вовсе ее не замечали. Зато девчонка-подавальщица, шустрая особа лет пятнадцати, тут же оказалась рядом.

— Что угодно, барышня? — тон вроде бы угодливый, а смотрит дерзко.

— Ридли здесь нет?

Ли очень не хотелось разговаривать со служанкой, она бы предпочла спросить у стражников, но девица буквально встала у нее на пути. Упоминание Рида, похоже, оказалось и вовсе не к месту. Глазенки юной подавальщицы заполыхали праведным гневом, и она, не сдержавшись, выпалила:

— Для тебя Ридли здесь нет и не будет, старуха! Оставь его в покое и убирайся к своему Страшиле-филину!

Ли опешила. С одной стороны ей было смешно смотреть на разгневанную отроковицу, тощие косички которой едва ли не задирались кверху от бьющих через край эмоций. С другой — дочь мэра не привыкла к подобному обращению, и рука у нее зазудела от желания залепить пощечину невоспитанному юному созданию. Оливия, не без основания почитавшая себя взрослой женщиной, сдержалась, живо представив, как она будет выглядеть, затеяв трактирную драку с подавальщицей. Из содержания оскорбительной речи в сознании прочнее всего засело упоминание филина, а вовсе не чрезмерное преувеличение ее возраста.

Последнее, впрочем, привлекло внимание остальных присутствующих. Компания путников без особого интереса взглянула на двух неизвестных им девиц. Вот если б это происходило в их родном городе, где они всех знали… Стражники замерли, рассчитывая, что подавальщица и дочь мэра сейчас вцепятся друг дружке в волосы. Стоящая за стойкой супруга трактирщика, веселая разбитная баба лет под тридцать пять, с ладной ядреной фигурой, закинула голову и расхохоталась на весь немаленький зал.

— Ну, Тилли! Ну, уморила! Дурища, каких поискать. Боюсь, старухой станешь, и то ума не наберешься! — Подавальщица тут же стушевалась и быстренько убралась на кухню, будто нашкодившая кошка. — Не обращай внимания на пигалицу, девочка, — обратилась хозяйка к Ли. — Я уж давно третий десяток разменяла, и то старухой себя не считаю. Муж до сих пор девонькой кличет и спать не дает. Да и еще кое-кто клинья подбивает, только успевай отмахиваться! — Женщина снова прыснула. — А эта дуреха совсем на Ридли рыжем помешалась. Нужна ему такая стерлядка!

Ли показалось, трактирщица хотела еще что-то добавить, но вовремя сообразила, кто перед ней, и замолчала.

— Эй, старушки, не составите нам компанию? — стражники, с интересом наблюдавшие за несостоявшейся женской склокой, решили попытать счастья.

Хозяйка со смехом махнула рукой и, красноречиво глянув на посетительницу (мол, что я говорила!), принялась протирать кубки. Ли уже убедилась, что Рида здесь нет, но все же подошла к столу, узнав в одном из стражников Майкла. Тот подвинулся, приглашая девушку присесть рядом. Остальные с любопытством взирали на устраивающуюся на лавке дочь мэра.

— Ли, не обращай внимания на дуреху, — подмигнул девушке Майкл. — Ежели вдруг ты моему братцу-оболтусу старой покажешься, я сам на тебе женюсь.

— Это предложение? — Ли с некоторым трудом выдавила улыбку. — Смотри, Майкл, а вдруг я подумаю и решу, что ты мне больше подходишь?

Солдаты дружно заржали. Брат Рида уже вышел из жениховского возраста, к тому же слыл большим любителем разнообразия.

— Рид только к вечеру вернется, — отсмеявшись, сказал Майкл. — Ты про убийство слыхала? — Девушка кивнула. — Ну, так они с капитаном и еще тремя ребятами опять к лорду поехали. И твой отец с ними. Потребуют Страшилу выдать. Вряд ли сработает, но, может, дядя его после этого подальше отправит. Я передам братцу, чтоб вечером к тебе заглянул.

— Спасибо. А ты не мог бы меня домой проводить?

Майкл согласился, допил пиво, они вышли на улицу и направились к дому мэра.

— Скажи, почему девчонка Страшилу филином назвала? — задала Ли мучивший ее вопрос. В голове, не переставая, звучали слова гадалки: «Филина тебе советую остерегаться. Птица ночная, жестокая, безжалостная…»

— А разве не похож? — усмехнулся Майкл. — На рожу страшный, угрюмый, душегубствует по ночам. И в гербе у него филин. Мы на ножнах его меча видели. Меч-то добрый, он сказал, отец подарил, с фамильным, мол, гербом.

— Я не замечала в гербе лорда Эрланда никакого филина.

— У лорда свой герб, у брата его свой был. Земли разные, замки разные и гербы тоже. Похожие, да не совсем.

Остаток пути прошел в молчании. Может, Майкл и хотел о чем-то спросить невесту брата, но предпочел держать язык на привязи. А Ли после похода в трактир совсем пала духом. Предупреждение гадалки не шло из головы. Сет действительно напоминал филина, не внешне, а своей внутренней сущностью, да еще и в темноте видел.

Вечером к девушке заглянул усталый Рид. Лорд, конечно же, не выдал племянника, да еще и заверил горожан, что тот в ночь второго убийства сидел под замком. Страшилу они не видели, верно, дядя посчитал — не след родичу в очередной раз злить его подданных. Да не больно-то и хотелось опять рожу его наблюдать и вранье слушать.

Об убийстве стражник рассказывал неохотно. Тело действительно нашли неподалеку от водяной мельницы (у Ли при этом известии по спине поползли мурашки), обстоятельства смерти те же, что и в случае с Джесси. И все остальное совпадало почти до мелочей: Лора вечером ушла спать, утром ее постель оказалась пуста. Никто не заметил, ни как она покинула дом, ни как выбралась из города. А ночь Саувина девушка провела в той же компании, что и Джесси.

— Вот так, Ли. И не вздумай поминать, что я кому-то там жизнью обязан.

Оливия промолчала. А про себя вздохнула с облегчением: обстоятельства убийства по-прежнему не указывали на Сета впрямую. И оставались без ответа возникшие раньше вопросы. Как убийца выманивает девушек из дому? Как вывел Лору из города? Ведь после гибели Джесси капитан установил ночной пост у потайного хода. Непонятно… Да еще этот ее кошмар в ночь убийства. Будто кто-то дал Ли возможность побывать в теле Лоры перед смертью. Зачем? Чтобы отвратить ее от Сета или, наоборот, дать понять — это не он?

Когда Ридли ушел, ей вновь вспомнились слова ведуньи. А почему она, Ли, решила, что Сет и есть тот самый филин? Может, гадалка имела в виду настоящую птицу. Ли видела ручного филина у егеря. Когти огромные, острые, да и клюв… И сам он большой, особенно когда крылья расправляет. Нападет такой ночью в лесу, без глаз запросто останешься. Девушка поежилась, вновь вспоминая сильные лапы ночного охотника. Многие считают сов зловещими уродливыми созданиями. А ей тогда понравился филин лесничего. Да, конечно, страшные когти, загнутый крючком клюв. И мягкие уютные перья, которые так и хотелось погладить, огромные ярко-оранжевые глаза, забавные уши на круглой голове… Ну о чем она опять думает? Очень хочется увидеть Сета, вот и все. Филин-не филин… Пускай филин. Кому-то нравятся голуби, а ей эти бестолковые гулькающие птицы всегда были неприятны. Может, все-таки отправиться в замок?