Бракс слегка повернулся, чтобы заглянуть мне в глаза:

– Мммм...Так ты заметила мои глаза, кудри и зубы, да, Солнышко? И это все?

– Эго, Бостон, твое большое эго, – наказала я его. – Мы сейчас находимся в кабинке, просто переполненной твоим эго, не забывай об этом.

Бракс рассмеялся, покачал головой и положил руку на спинку кресла, на котором я сидела:

– Да, у меня были кудряшки, я их ужасно ненавидел, – он поднес руки к голове, показывая, какого размера у него была шевелюра в детстве. – Я выглядел как чувак из каменного века. А что насчет тебя? Как ты решила стать астрономом?

Я посмотрела на свою пустую тарелку:

– Я ведь тебе уже рассказывала, что отец бросил нас, когда я была маленькая, и я его совсем не помню. Но помню, что было после этого, – я взяла в руку упаковку от соломинки. – Все мы очень усердно работали, даже когда были совсем маленькими. Два моих старших брата, я и младший брат. У нас не так уж много всего было, но в детстве мы этого не замечали. В то время дед Джилли как раз ушел на пенсию из рейнджеров…

– Это что, как в техасских рейнджерах?

Я посмотрела на Бракса:

– Да, именно.

– Это чертовски здорово, Солнышко. Неудивительно, что он любит пострелять, – он кивнул. – Продолжай.

Я улыбнулась:

– Дед Джилли – это готовый литературный герой и по совместительству один из моих лучших друзей. Ну так вот, он в то время как раз только ушел в отставку, и в связи с этим доходы семьи заметно сократились. Мы начали объезжать лошадей для богатых владельцев ранчо, живущих в нашем районе. В свое время Джилли был лучшим из лучших, он мог уговорить лошадь сделать что угодно. Мама такая же, как дед, и внезапно к нам стали привозить лошадей со всего штата. Мы с братьями буквально выросли в лошадином загоне, – я пожала плечами. – У нас всегда было что покушать, а на каждое рождество была настоящая елка, мама всегда готовила тортики на наши дни рождения и дарила нам море своей любви. Единственный раз, когда я поняла, насколько бедными мы были, когда один мальчик в нашей школе сказал об этом. Ну, он смеялся над нашей одеждой и все такое.

– Дети иногда бывают маленькими ублюдками, – Бракс посмотрел на меня так, как будто мог прочитать мои мысли и увидеть, что я чувствую, как правило, все это я прятала от людей, и лишь только избранные лично мной близкие люди имели ко всему этому доступ. Такое ощущение, что прошла куча времени, прежде чем его взгляд опустился на мои губы, и я как бы подсознательно прикусила шрам на губе. Когда он наконец отвел взгляд от моих губ, его глаза стали похожи на дождь, дым и огонь – все одновременно. Взгляд был настолько проникновенным, что у меня перехватило дыхание.

– А что насчет астрономии, Грейси? – спросил он хрипло. – Ты ее всегда любила?

Я улыбнулась и внезапно поняла, что это вовсе не так уж и трудно – смотреть ему в глаза. Мои звезды были его бейсболом.

– Всю мою жизнь.

Взгляд Бракса смягчился, затем он посмотрел наверх, медленно выдохнул, снял кепку и, пропустив пальцы через волосы, сказал:

– Господи Иисусе, Грейси, – пробормотал он, снова надел кепку и посмотрел на меня.

Я недоуменно на него взглянула:

– Что?

Его улыбка вновь стала яркой и ленивой:

– Да просто ты такая чертовски другая.

Мы продолжили разговор, он был настолько легкий, увлекательный и интересный, что я потеряла счет времени, забыла, где я и цель моего здесь нахождения. Наконец, мы заказали горячий шоколад со взбитыми сливками и поболтали еще немного. Из нашего разговора я поняла, что Бракс старается сменить тему разговора, когда я касалась определенных тем, и болтал абсолютно легко и непринужденно на другие. Ну, я делала точно так же, поэтому не осуждала. Одно я знала точно: он испытал много боли в определенный момент своей жизни. До того ужасного лета перед выпускным классом у меня было все хорошо, поэтому я в какой-то мере должна быть более благодарной за свою жизнь, чем я думала. У меня, по крайней мере, была любящая семья, а вот насчет семьи Бракса я не уверена. Семья была одна из тем, которую он избегал и становился холодным. Как пруд, внезапно покрывшийся льдом. Поэтому этой темы мы едва коснулись. Но я могла сказать, могла увидеть в его красивых, напуганных голубых глазах. Возможно, в один прекрасный день, он доверит мне свои секреты.

Возможно, в один прекрасный день, я доверю ему свои.

Тем не менее на данный момент мы много друг о друге узнали: то, что помогало нам жить и то, что делало нас сильными. Я была довольна, и мне показалось, что и Бракс тоже.

В два часа ночи нас прервала официантка:

– Ну что, влюбленные голубки, принести вам еще шоколада? Или, может, вы уже хотите перейти на кофе?

Я покачала головой:

– Нет, спасибо большое, – я потянулась за своей сумкой, чтобы достать деньги и заплатить за свой счет. – Уже так поздно, наверное, нужно уже возвращаться назад.

Бракс остановил меня:

– Я должен тебе 100 баксов, помнишь? – Он сунул руку в задний карман джинс, достал кошелек и протянул официантке кредитку.

Она улыбнулась ему, и глубокие морщины появились вокруг ее глаз и рта:

– Вот это я понимаю – настоящий мужчина, – она подмигнула мне. – Сейчас вернусь, дорогая.

Мы вышли из «Хэтти», как только она вернула Браксу карточку. Он проводил меня до машины. Ранний, утренний воздух нависал густой и теплой пеленой, но все же не так, как днем – легкий ветерок гулял по парковке. Вокруг было так тихо, я выудила ключи из сумочки и посмотрела на него:

– Твой глаз уже хорошо отек. У тебя есть замороженные овощи?

Бракс посмотрел на меня, затем расхохотался:

– Господи, Солнышко, ты что, снова голодная?

– Нет, – улыбнулась я, – это для твоего глаза. Пакет замороженного горошка творит чудеса. Впитывается в кожу лучше, чем пару кусочков льда.

Я облокотилась спиной к дверце машины, Бракс подошел ко мне ближе и оперся рукой о грузовик:

– Ты сейчас говоришь, судя из опыта?

– Да уж, я получила свою долю фингалов , – я приподняла голову, чтобы осмотреть его едва открытый глаз. –Ты сможешь вести байк? – Бракс стоял рядом со мной, слегка наклонившись в мою сторону, волна трепета тут же прокатилась по моему телу, заставляя завибрировать мои внутренности, а кожу – превратиться в горячую печку. Я как будто ступила в неизвестные воды, я чувствовала себя неуверенно, мне было даже немного страшно. Вот именно этого я не хотела в начале обучения, ну и конечно же, я этого вовсе не ожидала. Но была ли я до конца честна сама с собой? Разве не этого я тайно жаждала? Не об этом ли я мечтала – встретить парня, который заставил бы меня почувствовать себя такой живой?

Желанной?

Легкая улыбка и лунный свет превратила резкие черты лица Бракса во что-то такое сексуальное, голодное и внимательное.

– Солнце, да я могу управлять байком с завязанными глазами, – свободной рукой Бракс убрал косу с моего плеча и наклонил голову, чтобы лучше видеть мои глаза. – Я пока не собираюсь тебя целовать, Грейси, – он протянул ко мне руку и слегка задел пальцем мое кольцо, и его глаза вдруг потемнели. – Но я поцелую тебя, обязательно поцелую, когда придет время.

Я едва могла дышать и еще меньше говорить, но мне как-то удалось:

– Я тебе верю.

Каждая клеточка моего тела зажглась, после столь интимного признания Бракса и еще от того, что он так близко ко мне стоял. Было очень сложно, но я не могла отвести взгляд, даже если бы очень постаралась. На его прекрасном лице как будто выгравированы сила, уверенность и борьба. Борьба с желанием поцеловать меня? Как я вообще позволила себе думать о таком?

Смогла бы я справиться, если бы он все-таки поцеловал меня? Ну, по-настоящему поцеловал, специально?

Пальцы Бракса сомкнулись вокруг ключей от моего грузовика, он подошел ко мне так близко, что я буквально могла положить голову ему на грудь, но Бракс открыл дверь моей машины и сказал:

– Залезай, Грейси, – я повернулась, но он остановил меня и развернул обратно к себе лицом. – Пока я, черт возьми, не передумал.

Я запрыгнула в машину, и Бракс закрыл за мной дверь. Я опустила окно и завела двигатель:

– Я буду ехать прямо за тобой до общежития, – сказал он и подмигнул мне. – Спокойной ночи, Солнышко.

– Спокойной, Бракс.

Я подождала, пока Бракс сядет на байк и заведет двигатель, прежде чем выехать с парковки «Хэтти». Мое сердце билось как сумасшедшее всю обратную дорогу до Оливер холла. По приезду я припарковалась, вышла из машины и помахала на прощание Браксу; он стоял с включенным двигателем и смотрел на меня, пока я не провела ключ-картой по входной двери и не скрылась за ней. Войдя в общий зал, я услышала ворчание двигателя и рев труб, когда он наконец уехал с парковки.

Пока я неслась по лестнице на второй этаж, улыбка не покидала мое лицо; я заметила, что на сердце у меня было легко – в первый раз за последний год. Впервые в жизни я почувствовала, что моя жизнь может измениться к лучшему.

.

12. Задыхаясь


После той ночи я чувствовала себя лучше. Даже несмотря на то, что мне приходилось видеть Келси каждый день на “Гуманитарной науке”, все как-то утряслось. Он был сам по себе, и когда пара заканчивалась, просто выбегал из аудитории. Лишь изредка я ловила на себе его взгляд. У Келси было непроницаемое лицо, на котором читались только две эмоции – презрение и тоска. Но рядом с Браксом я чувствовала себя в безопасности, ощущение загнанности в клетку пропало. Келси наконец оставил меня в покое, а это был несомненный плюс.

Я начала бегать каждое утро, пока все еще спали. Бегала одна, наедине со своими мыслями, дни пролетали один за другим, а я чувствовала себя физически сильнее. Уверенность в себе была как никогда на высоте. А работа в обсерватории – вообще мечта. Стивен смешной, но в то же время трудолюбивый. Наши совместные смены обычно пролетали довольно быстро. До первого “Обзора Ночного Неба” оставалось совсем немного. В общем, весело и захватывающе.

Прошло почти две недели с того вечера в «Хэтти», а я все еще не могла забыть об обещании Бракса поцеловать меня. То, как он это мне сказал, напрямую, смотря мне прямо в глаза. В тот вечер я целый час не могла уснуть. И, Господи Боже, тот момент, когда он назвал меня красивой… Я прокручивала его у себя в голове тысячу раз. Да будь она проклята, эта его репутация плохого парня. Глубоко внутри я знала, что он говорил мне правду, что он действительно так считает.

Но тем не менее он пока еще меня не поцеловал. Мы очень сблизились, видели друг друга каждый день – во время занятий и после них – и никаких поцелуев. Может быть, он передумал? Видит Бог, у меня никогда не хватит смелости первой его поцеловать.

Однако я уверена, что хочу этого.

Большинство из этих мыслей я держала при себе. Но под неумолимым давлением Тессы я все же призналась ей, что он мне действительно нравится. Сначала она восприняла всё в штыки, но после нескольких совместных вечеров со мной и Браксом я думаю, она поняла, что он все-таки не такой и придурок.

Взяв телефон с тумбочки, посмотрела на время – 5 утра. Рановато, я обычно встаю позже, но чувствую себя выспавшейся. Мне не хотелось просто так валяться в кровати. Я тихонько вылезла из-под одеяла, натянула шорты, футболку и коротенькие носки, которые приготовила с вчера, забежала в ванную, чтобы почистить зубы и переплести косу. Тихо, насколько это было возможно, я вышла в коридор и пошла к лестнице. Все еще спали, мне очень это нравилось, вокруг тишина и ни души, приглушенный свет в общей комнате. Добравшись до дверей, я вышла на улицу.

Тихо и безветренно, тротуары были пустыми, а на небе всего несколько лучиков предрассветного солнца. Легкий туман окутал дубы и превратил кирпичное здание Уинстона в страшную громадину. Я медленно побежала вниз по улице, чтобы разогреться, оценивая свое дыхание с каждым сделанным шагом до тех пор, пока не достигла гармонии между вдохами и выдохами. С каждым новым шагом заряд энергии проходил сквозь мои ступни и двигался вверх по ногам, а затем по рукам, и я увеличила темп. Ранний утренний воздух наполнил мои легкие, почувствовав запах сосны и цветущей магнолии, я побежала чуть быстрее. От интенсивного бега мои мускулы и легкие приятно горели, я ощущала себя такой живой и сильной, как будто я могла справиться со всем на свете. Пробежав по главной улице, я оказалась возле главных ворот Уинстона, здесь я повернула и побежала в обратную сторону.

– Ты что меня преследуешь, Солнышко?

У меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди, когда я посмотрела через плечо и никого не увидела. Наконец тело и голос слились воедино – это был Бракс, он бежал прямо за мной. Догнав, замедлил темп, подстраиваясь под мой ритм. Он был одет в черные шорты и черные кроссовки “Найк”. И, о Боги, он был без майки. В утреннем тумане его кожа резко контрастировала с яркими черными чернилами тату. Было сложно отвести взгляд. У него были длинные ноги, мускулистые бедра и широкие плечи, и бегал он легко. Его живот был таким рельефным, я помню те ощущения, которые испытала, когда ехала с ним на байке. Вдохнув, покачала головой и еще разок глянула на него. Боже всемогущий, в его присутствии я просто не могу дышать.