– Распухла, – покачал он головой, делая осмотр.

– Дмитрий Анатольевич, а вы не пошутили по поводу встречаться? – вместо того чтобы думать о ноге, Люда была занята другими вопросами.

Дмитрий долго глядел ей в лицо. На улице уже стемнело, но света уличных фонарей хватало, чтобы рассмотреть тревогу в больших глазах Люды.

– Ты мне нравишься, – он решил быть откровенным с ней и сразу расставить все точки над «i», чтобы не возникло недопонимания. – Поэтому ты не уволишься.

– Но я же вам не подхожу, – возразила она в ответ и закусила губу, словно сказала глупость.

– С чего ты так решила? – Его смешила эта детская непосредственность. Она могла говорить все, что ей взбредет в голову, и это отчего-то не раздражало. Хотя обычно чужая глупость его утомляла.

Люда с трудом справлялась со смущением, но упорно продолжала приводить свои доводы в надежде заставить Дмитрия передумать:

– Я же из простой семьи.

– Я тоже, – лаконично отозвался Негласный, осторожно поглаживая ногу девушки. Медленно, невесомо, вверх, все выше и выше, до самого колена.

– Я не богатая наследница, – очередная Людина провальная попытка.

– У меня есть деньги, – улыбнулся ей в ответ Дмитрий. Он мог дать ей их, сколько бы она ни попросила, но ведь она никогда этого не сделает.

– Я не модель.

Мужчина горько усмехнулся, понимая, к чему она клонит. Так вот в чем причина. Кто ей мог рассказать про его бывшую? Неужели Анна? Или те две из туалета? Дмитрий помолчал, задумавшись. Когда-то сама мысль о той далекой и прекрасной причиняла боль, а теперь лишь светлую грусть.

– Рассказали про Татьяну? – понятливо закивал он головой, отворачиваясь от внимательного изучающего взора голубых глаз. Женское любопытство приводит к тому, что открываются ящики Пандоры. – Это была ошибка молодости, – он не стал лукавить и отмалчиваться. Раз решил строить отношения, то лучше, чтобы тени прошлого не вставали непреодолимой преградой.

– Так, может, и я ваша ошибка? – обиженно шепнула Люда, а Дмитрий рассмеялся.

– Давай проверим это, – нагнулся он к девушке и ласково провел ладонью по щеке, заглядывая в испуганные глаза. Медленно и осторожно он склонился к ней, давая шанс оттолкнуть, запретить, но она лишь судорожно вздохнула, ее ротик приоткрылся и Дмитрий накрыл его своими губами, ласково провел языком по нежной коже ее нижней губы и тут же отстранился, не желая пугать Люду еще больше. Она должна сама захотеть.

Больничный

После поцелуя со мной случилось помутнение рассудка, не иначе. Я боялась сказать лишнее слово генеральному, который на руках вынес меня из ресторана и аккуратно посадил в машину. Я все никак не могла понять, он разыгрывает меня или нет. Его предложение встречаться было таким неожиданным, а поцелуй и вовсе как гром среди ясного неба! Сердце в груди никак не могло успокоиться, а в голове кто-то шептал как заведенный: он меня поцеловал, поцеловал, поцеловал. Я не могла сообразить, когда наша деловая сделка переросла во что-то большее. Или же это тоже продолжение договора, просто все несколько видоизменилось, и я теперь не просто должна спасти его от унылого мероприятия, но и изобразить, что мы встречаемся?

Дмитрий Анатольевич своими действиями запутал меня. Я терялась в догадках и страхах, особенно когда он взял мою ноющую ногу и положил к себе на колени. Его рука так решительно сдвинула подол, что я даже не успела остановить его. Наши руки встретились, и я удержала ткань, не давая ей подняться еще выше. Что он себе позволяет? Мой язык приклеился к нёбу, и возмутиться, попросить Босса перестать не получалось, а вот когда я заметила на его лице тревогу и беспокойство за меня, то успокоилась и задала мучивший меня вопрос.

Неужели он не шутил? Я ему нравлюсь? Как женщина или как человек, как друг? Если как друг, это я могла еще принять, а если как женщина? Сердце опять пустилось в пляс, а щеки горели от смущения. Как же приятно было это слышать! Да и пальцы Дмитрия Анатольевича, нежно ласкающие лодыжку, путали мои бестолковые мысли. Нужно было образумить мужчину, дать понять, что я не заинтересована в таких отношениях, вот только он разбивал все мои доводы, а от его рук просыпалось тело. Кровь забурлила по венам, во рту пересохло. Я смотрела не моргая на склоняющегося надо мной Большого Босса, разглядывала его губы со следами моей помады и ждала, вместо того чтобы оттолкнуть, надеялась, хотя должна была сопротивляться. Он словно отнимал волю. Стоило мне взглянуть в его глаза, как я полностью забыла обо всем на свете, меня словно пробило током, когда нежный поцелуй накрыл мои уста. Щекочущее ощущение, мягкое, ласковое, я не успела распознать всю гамму чувств, что зародились во мне, а Дмитрий Анатольевич уже отодвинулся, лукаво улыбаясь. Я же опустила глаза, осознав, что он легко прочитал по моему лицу, как мне понравилось с ним целоваться. Я даже про боль в ноге забыла на время. Да и как не забыть, когда большая теплая ладонь скользила по голени то вверх, то вниз, разгоняя приятные волны по всему телу.

Я, наверное, была пьяна, раз так остро воспринимала любую ласку. Пьяная и глупая, но ничего не могла с собой поделать. Я ликовала, радуясь, что смогла увлечь такого красивого и невероятного мужчину.

– Приехали, – поглядывая в окно, сказал мне Большой Босс, не замечая моего пристального к нему внимания. Я же спохватилась, села прямо, ухватилась за сумочку и стала искать влажные салфетки.

– Стойте, стойте, – остановила я начальника и, подозвав его рукой, стала стирать следы помады с его губ. Он сначала не понял, зачем я это делаю, а затем, скосив глаза на салфетку в моих руках, улыбнулся. Решив сделать ответную любезность, он достал чистую из упаковки, аккуратно поправил помаду и мне.

– Так намного лучше, – закончил он, а я уже забыла, как дышать. Все же он такой внимательный и нежный, как я могла подумать, что он злился на меня. Под толстой коркой нелюдимости жил совершенно иной человек, чуткий, отзывчивый.

В травмпункте, куда меня привез Дмитрий Анатольевич, было очень много народу, особенно стариков. Гололед сделал свое подлое дело. Правда, попадались и молодые люди, кто с разукрашенным лицом, кто на костылях. Меня же Большой Босс не выпускал из рук, и это очень смущало. Он даже хотел пролезть без очереди, но я возмутилась и напомнила, что старших надо пропускать вперед. Поэтому мы честно высидели два часа в коридоре.

В кабинете у меня произошел конфуз. Врач потребовала раздеться, чтобы осмотреть ногу. Я попыталась, стоя на одной ноге с неизменной поддержкой Дмитрия Анатольевича, снять капроновые колготки, при этом жутко стесняясь, и тихо попросила его отвернуться. Но куда там. Он не только не отвернулся, но и внимательно смотрел, как я, сгибаясь в три погибели, пытаюсь поднять длинный подол платья, затем усадил на кушетку и сказал, что снимет сам.

– Что? Куда? – воскликнула я, когда Босс присел передо мной на корточки и энергично задрал подол, оголяя бедра, а затем нахмурился и строго спросил, глядя в глаза:

– Что это?

Я растерянно моргнула, стыдливо пытаясь прикрыть бедра до самых колен, но руки начальника мне мешали это выполнить. Что опять его рассердило? Мятежный туман его глаз потемнел, а губы превратились в тонкую линию.

– Что? – переспросила я, покосившись на тени за белой ширмой – врач и медсестра ждут, а мы тут сидим и выясняем не пойми что.

Большая ладонь Босса заскользила по моему бедру выше, забираясь под подол, а я возмущенно пискнула, выпучив на него глаза.

– Вы что делаете?

– А где резинка? – опустил взгляд начальник, нагло приподнимая платье и что-то там выискивая.

– На талии, – возмущенно шепнула я. – Перестаньте меня лапать!

Мое сердце билось как шальное, так и до сердечного приступа недалеко, если он продолжит в том же духе.

– Дмитрий Анатольевич, давайте я сама сниму колготки, а вы меня за ширмой подождете.

– Колготки? – словно не услышал мою просьбу Босс и даже встал.

– Да, колготки, а что такого? – обиделась я в ответ. Совершенно не понимаю, что его не устраивает.

– Приподнимись, я сниму их.

– Дмитрий…

– Приподнимись, – жестко приказал он. Я смутилась, но подчинилась.

– Вы только глаза закройте, – попросила я, собрав последние остатки смелости.

Большой Босс склонился надо мной, подчиняясь. Глаза он закрыл, вот только легче мне от этого не стало, так как я остро чувствовала его руки на своих бедрах, как они медленно поднимались к талии, ласково скользили по ягодицам, пока не натолкнулись на резинку колготок. Мне было так стыдно, что я не могла дышать. Я все следила, чтобы начальник не открывал глаз, при этом вздрагивала от каждого чувственного прикосновения его пальцев к моей коже. Она словно горела, как и я сама. Тысячи мелких уколов под пальцами его рук не давали связно мыслить, лишь вздрагивать и задерживать дыхание в самые острые моменты. Его руки уже дрожали от напряжения, удерживая мое тело практически на весу. Я стояла на одной ноге, ловя равновесие, чтобы не нагружать больную ногу. Мысли метались вокруг ощущений, в которых я тонула. Босс стал приседать, его пальцы погладили голени, а я закусила губу и села на кушетку, поправляя подол, пока никто не видит, а затем нагнулась над ним и вырвала капрон из его рук, быстро спрятав в сумку.

– Спасибо, – скомканно поблагодарила я, пытаясь не смотреть в глаза начальнику.

– Обращайся, – мягко шепнул Босс и вышел к врачу, а медсестра убрала ширму. На этом мои мучения, кажется, закончились, и начался медицинский осмотр без всяких посторонних пошлых мыслей. Вот только ощущения мужских рук на ягодицах еще долго жгли кожу.

Зато когда вновь мы оказались в салоне машины, я была спокойна за свою ногу. Врач пообещал, что опухоль сойдет уже к завтрашнему утру, рентген показал, что перелома нет, но Дмитрий Анатольевич приказал мне взять больничный.

Вот радость-то – перед Новым годом просидеть дома! Больничный лист я убрала в сумку, стараясь его не помять. На прием мне назначили через два дня, как раз тридцать первого меня и выпишут!

Дмитрий Анатольевич бережно положил мою лодыжку, обмотанную эластичным бинтом, себе на колени. Туфлю я убрала в сумку, так как надеть ее не представлялось возможным. Пальцы ног замерзли на морозном воздухе, и мне было приятно, когда начальник стал их отогревать, легко растирая пальцами.

Немного подумав, я решила, что сейчас самое время подарить подарок. Я достала из сумочки небольшую коробочку, обмотанную лентой, и протянула ее начальнику. Он слегка помедлил, но принял ее. За подарком я бегала утром, как только открылись магазины. Проснулась и поняла, что именно хочу подарить, как раз и денег хватало.

– У вас все есть, я не знала, что вам подарить, но, надеюсь, понравится.

Это было портмоне. Мне в голову не пришло ничего более оригинального, как на железной планке попросить сделать гравировку «Большой Босс». Конечно, банально, но главное – внимание. Начальник открыл подарок, прочитал надпись, поворачивая портмоне так, чтобы на него падал свет уличных фонарей, усмехнулся, а затем убрал коробку во внутренний карман пиджака. Восторга, естественно, мой подарок у Босса не вызвал, но было приятно оттого, как аккуратно он убрал его в карман.

– Я не могу в таком виде везти тебя домой, – неожиданно заявил мне начальник после очередного неловкого молчания и приказал водителю ехать к нему.

– Нет-нет! Меня же потеряют! – запаниковала я, хватаясь за руку Дмитрия Анатольевича.

– Не волнуйся, я все объясню твоим родителям.

– Только не вы! – воскликнула я, представляя, что подумает мама. Ой, да ладно мама, а что подумает папа!

– Тогда сама позвони и скажи, что приедешь утром.

Я растерялась окончательно, не представляя, что и сказать в ответ. Он так властно говорил со мной, но я все же попыталась отстоять свое мнение.

– Я не могу ехать к вам домой. Это неприлично. Мы же с вами совсем незнакомы.

– Как незнакомы? – пришла очередь удивляться начальнику, а я чуть язык не прикусила от собственной глупости.

– Ну, то есть плохо знаем друг друга.

– Так и узнаем заодно, – настаивал Босс.

– Да нет, я не об этом. Обычно когда люди хорошо друг друга знают, у них есть общие знакомые.

– Бобров подойдет? – разговорился Дмитрий Анатольевич, ласково убирая мои выбившиеся из-за уха волосы.

Я отрицательно замотала головой.

– А Путин? – не унимался начальник.

Я нахмурилась, заморгала удивленно. А президент-то тут при чем?

– Путин? – переспросила я после секундного замешательства.

– Да, Путин, – невозмутимо отозвался в ответ Дмитрий Анатольевич. – Знаешь же его?

Я попыталась найти ответ в темных глазах начальника – издевается он надо мной или устроил очередную проверку моих умственных способностей.