— Пойдем, — сказал Рей, положив руку ей на плечо и быстро сжав его. — Надо позвонить в полицейское управление и покончить с этим.

— Ты иди, — произнесла она тихо. — Я останусь с ним.

— Нет.

Она взглянула на Рея в этом сумрачном свете, смахивая мешающие видеть слезы, встревоженная его неуступчивостью.

— Ну, хорошо, я пойду, а ты останься.

— Мы пойдем вместе. На случай, если тот, кто это сделал, все еще где-то поблизости.

Она хотела было возразить ему, но передумала. Со стороны фургонов они увидели мерцающий, колеблющийся огонек. Это был охранник, совершающий свой обход. Она боялась спросить о нем, боясь, что его тоже могли убить. Но у него хотя бы был пистолет для защиты.

— Мне кажется, проблема решена, — проговорила Джулия.

Рей позвонил в полицейский участок. Потом он сказал ей, что поскольку это явное убийство, шериф, скорее всего, поставит на ноги полицию штата; она должна быть готова на этот раз к более тщательному и длительному расследованию, чем в случае гибели Пола.

Его слова напоминали ей о положении и обязанностях. Как только он освободил телефон, она позвонила Аллену в Новый Орлеан, потом Буллу.

Булл ответил на пятый гудок, голос его был сонный и нетрезвый. Однако он быстро очнулся.

— Господи, как это случилось?

Джулия объяснила. Хотя он, вешая трубку, сказал, что выезжает, Джулия вновь и вновь вспоминала его голос, пытаясь разобраться, была ли его реакция естественная или же голос звучал слишком спокойно и по-деловому, предлагая свою помощь. Ей было противно сознавать, как в нее закрадываются подозрения, но она ничего не могла с этим поделать.

Она уже не знала, чему верить.

Рей возник на канале, как будто из воздуха. Она не имела ни малейшего понятия о том, как он оказался в ее лодке, но хорошо себе представляла, что он мог делать на реке. Его грубость, его угрозы — все указывало на то, что он знал о приземлившемся самолете, и что она верно угадала назначение этого самолета.

Вопрос заключался в том, что из того, о чем она догадывалась, можно было рассказать полиции? Что она могла себе позволить?

Стэн мертв и, что бы она ни делала, не вернется к жизни. Если она расскажет властям, что у него с ее отцом существовала давняя вражда, Булла могут арестовать. Если же сказать, что его смерть каким-то образом может быть связана с наркотиками и приземлившимся в болотах самолетом, тогда работа остановится на несколько недель и это погубит и сам фильм, и ее карьеру.

В работе и без того наступит значительный перерыв — это неизбежно. Можно ожидать очередного визита Дэйвиса, фининспектора компании-кредитора, и угроз отнять у нее фильм. От этой мысли ей хотелось плакать. Даже рыдать, как несправедливо обиженному ребенку.

О, какая нелепость — думать, будто бы убийство Стэ-на направлено против нее. Кто может быть до такой степени мстителен, безжалостен, чтобы погубить человека только ради того, чтобы насолить ей? А вдруг такие существуют?

Может, она ошибается. Может, ни одно из этих событий не связано с ней лично. Может, причины всех смертей следует искать в этом наркобизнесе?

Так много разных версий, и нет никакой возможности выяснить, какая из них правильная. А до тех пор, пока она это не выяснит, как она может решить, что ей говорить? Попытаться ли ей уберечь отца и спасти свой фильм тем, что держать все свои подозрения и догадки при себе, взяв на себя большой риск, или же рассказать людям шерифа все, что она знает, и о чем догадывается, и надеяться на лучшее. У нее оставалось минут десять, чтобы принять решение.

Рей подошел к окну офиса-трейлера, откуда они звонили по телефону, и посмотрел на стоянку, за которой был причал. Джулия взглянула на него, обеспокоенная его мрачным молчанием и возникшей между ними натянутостью. Его волосы еще не высохли, а рубашка и джинсы были такими мокрыми, что прилипали к телу. На плече расплывалось красное пятно.

— У тебя идет кровь, — сказала она отрывисто.

Он круто обернулся к ней, чтобы она не смотрела, и пожал плечами.

— Пустяки, это ожог.

— Пойдем со мной в другой кабинет, я хочу посмотреть. По-моему, у Офелии есть аптечка первой помощи. — Она повела его из своего кабинета. — Кажется, все здесь подходит к концу.

Он смотрел, как она достает запечатанные в фольгу спиртовые тампоны, пару больших марлевых квадратных салфеток и моток нейлонового бинта.

— Как я понимаю, ты работала сегодня ночью.

Она кивнула в ответ и шагнула к нему, надрывая фольгу пакета. Послушно повернувшись к ней спиной, он прясел на край стола Офелии, чтобы она без труда могла дотянуться до его плеча. Он поморщился, когда Джулия дотронулась тампоном до разорванных краев старого ожога.

— Извини, — пробормотала она.

Больше он не двигался, как будто и не замечал, что она делала, и продолжал:

— Ты ничего не заметила необычного, не видела никого постороннего?

— Нет, но здесь всегда ходит так много народа. Кроме того, я никого и ничего не вижу, когда работаю за столом.

— Значит, ты предполагаешь, все уехали отсюда примерно в обычное время?

— Все, кроме Стэна, — сказала она, — вытирая кровяной след на его спине, вспомнив при этом кровь на борту катера, отчего внезапно и судорожно передернулась. Она бросила спиртовой тампон в мусорную корзину, взяла другой. — Когда я брала ключ от лодки, я видела на доске его ключ от машины.

— Больше никто не оставлял свои ключи?

— Кажется, нет, но я не уверена. Некоторые грузовики часто остаются здесь на ночь. Это зависит от расписания, кто-то может задержаться, кому-то нужно куда-то поехать.

— Но ты не обратила внимания на какие-то определенные ключи?

Она отрицательно покачала головой. Закончив очищать рану, Джулия взяла марлевую салфетку и приложила ее к тому месту, где была разорвана корка от ожога, потом начала накладывать нейлоновый бинт, чтобы удержать ее на месте. Когда Джулия натягивала полоску бинта, она на одно мгновение задержала пальцы, обхватившие его плечо. Под ладонью она почувствовала его натянутые мышцы и теплую упругость его загорелой кожи. Сглотнув, Джулия спросила:

— А в чем дело? Что ты хочешь от меня услышать?

— Я хочу знать, что существенного ты можеть сказать шерифу и его людям. Если бы ты ничего не видела, то тебе нет смысла ввязываться в это дело, можно ограничиться формальным допросом. Я бы мог сказать, что рыбачил и когда вернулся, то обнаружил тело.

— Другими словами, ты не хочешь, чтобы у меня была возможность упомянуть о том, что произошло на канале, да? Чтобы я никому не говорила о самолете? Что ты там делал? Почему ты со мной так обошелся?

— Это к делу не относится.

— Откуда я знаю, относится или не относится? И ты откуда это знаешь?

— Это может иметь какую-то связь с самолетом, а может и не иметь. Я не знаю. Но я знаю следующее: то, что я там был, не имеет никакого отношения к убийству Стэна, так же как и твое присутствие там не способствовало этому.

— И это все, что ты можешь сказать?

Он повернулся и долго смотрел на нее, в его темных глазах ничего нельзя было прочесть. Наконец, он произнес:

— Верь мне, Джулия, так будет лучше.

В его спокойном голосе ей почудилось напоминание о разделенной радости, о гармонии тела и духа, которое хоть и было быстротечным, но оставило свой след. Это напоминание было только у нее в мыслях. Она не думала, что он стал бы использовать их отношения для того, чтобы воздействовать на нее.

«Верь», — сказал он.

Он избавлял от неприятностей ее или себя? Джулия не знала и сомневалась, что хотела бы узнать.

Она не могла полностью доверять ему, но была способна пойти на компромисс. По существу, он предлагал ей именно это. Или она ошибается?

— На всякий случай не забудь, — сказала она, злясь на себя за неуверенность, — что ты промок до нитки. Как ты собираешься объяснить это?

У него расширилась грудь от глубокого вздоха, и на секунду глаза загорелись радостью, но вскоре погасли.

— Я могу пойти и понырять вокруг катера, чтобы найти орудие убийства, которое могло выпасть за борт, когда Стэн упал. Кто знает, может, я действительно что-нибудь обнаружу.

— Твое плечо снова начнет кровоточить и туда может попасть инфекция, если уже не попала. — Она помялась в нерешительности. — Есть еще один выход. Мы можем взять ключ от трейлера с костюмами и взять там сухую одежду.

Он улыбнулся, но не двинулся с места.

— Не смотри на меня так, — сказала она резко. — Не только тебе в голову приходят ценные мысли.

— Я это вижу, — ответил он многозначительно.

— Ну хорошо. Что насчет охранника?

— Он заступил на пост после десяти тридцати в ночную смену, заявляет, что никого постороннего во время своего дежурства не заметил. Во всяком случае, он мой приятель и приятель Пола. Я думаю, что смогу научить его, что говорить.

Джулия медленно кивнула головой.

— Тогда все в порядке. А теперь скажи, что, по-твоему, мы должны говорить.

Это оказалось несложным. Самое главное, о чем они договорились, это опустить всякое упоминание о том, что Джулия была на реке. Она должна была сказать, что услышала звук мотора лодки Рея и вышла встретить его. Они вместе обнаружили тело Стэна, как, собственно, оно и было на самом деле.

Джулия быстро перебирала гардероб Жан-Пьера в трейлере-костюмерной, а Рей стоял на страже у двери. Она всячески старалась избегать сомнений, которые преследовали ее. Помогло то, что, когда они шли обратно к трейлеру-офису, прибыл шериф с помощниками, а вскоре появились и представители полицейского управления штата. Как только Рей рассказал свою версию случившегося, и она подтвердила ее, дороги назад не было.

Это была длинная ночь. Приехал Булл, мрачный, небритый. Его короткие седеющие волосы торчали как ряды скошенной пшеницы там, где он проводил по ним пальцами. Перед выездом из мотеля он позвонил Офелии, и та примчалась следом за ним. Вскоре после этого в приемной трейлера-офиса начал вариться кофе для всех прибывших, и скоро он превратился в место сборищ.

Приехал и уехал эксперт, появилась бригада судебных медиков, сделала свое дело и тоже уехала. К половине пятого утра, через три часа после того, как Джулия и Рей обнаружили тело, было установлено, что смерть наступила не раньше одиннадцати вечера и не позднее часа ночи, за полчаса до его обнаружения. Вскрытие, наряду с более подробным изучением действий Стэна с вечера до полуночи, могли сократить этот промежуток времени, но в данный момент точнее сказать никто не мог. На этом предположении и строилась дальнейшая работа с членами съемочной группы, которые находились в это время на площадке.

Джулия надеялась, что время смерти определят более точно. В таких временных рамках невозможно было установить, был ли Стэн уже мертв, когда она уехала на лодке, или же он был убит в ее отсутствие. Эта неопределенность беспокоила ее.

Чем скорее приближался рассвет, тем тяжелее становилось скрывать, почему ей так нужна была информация, и все неприятнее следить за каждым своим словом, так, чтобы не проговориться, что она была на реке. К тому времени, когда приехал Аллен, солнце уже поднялось, а она была вконец измучена.

С первого взгляда на нее Аллен потребовал, чтобы ей разрешили отправиться домой и отдохнуть. Возражений не последовало. Булл и Рей уже давно уговаривали ее уйти, но она отказывалась. В конце концов, она устала спорить и ушла, потому что Аллен мог выступать как представитель «Эксель филмз», освободив ее от ответственности. По крайней мере, он один из трех присутствующих мужчин имел на это некоторое право.

Саммер вре еще жила с тетей Тин, хотя Донна тоже присматривала за девочкой с того самого дня, как госпитализировали Аннет. Обе женщины узнали об убийстве по полицейскому сканнеру тети Тин. Они отправили Саммер играть с двумя мальчиками Донны, а сами стали расспрашивать Джулию. Их любопытство было вполне естественным; Джулия с готовностью отвечала на их вопросы, рассказывала, кто был на площадке, что делала полиция. Пока Джулия говорила, тетя Тин приготовила ей завтрак, но Джулия почти ни к чему не притронулась. В конце концов, пожилая дама, убрала тарелку, дружески обняв ее за плечи.

— Ну, а теперь отправляйся в постель. Ты выглядишь ужасно усталой, и мне просто стыдно, что я так долго мучила тебя. Отдыхай, это тебе необходимо, а я послежу, чтобы тебе никто не помешал, да.

Джулия приняла душ, одела ночную рубашку, заперла на ключ свою комнату, задернула шторы на окнах. Она легла в постель и с наслаждением вытянулась. Но это не помогало, ее мысли не переставали терзать ее.

«Верь мне», — сказал Рей. Она давно перестала верить словам; но каждый раз все заканчивалось тем же. У нее были собственные причины, почему она согласилась с его просьбой, и все же ей казалось невероятным, что она не потребовала у него ответа на вопрос, что он делал на реке и что было в этом самолете, который она видела.