Подхватив с земли оброненный плед, я накинул его ей на плечи, от рубахи оторвал лоскуты, связал края:


- Слишком велик соблазн, а время не терпит.


Эльфийка была молчалива, как никогда. Казалось, она пребывала в некоем ступоре. Мы вновь тронулись в путь. Минуты перетекали в часы, равнинная местность в горные пейзажи, день уходил вслед за закатом, а она не произнесла ни слова. Всю дорогу моя рука неизменно покоилась на её талии, спиной Лайнеф облокотилась мне на грудь. Вероятно, со стороны мы походили на влюбленную парочку, мирно возвращающуюся в семейное гнёздышко. Подобные мысли меня порядком развеселили:


- О чем задумалась?


Она вздрогнула, как будто забыла о моем существовании, что, признаться, задело меня.


- Господину стало скучно, и он дозволил слово молвить?


- Такое обращение мне, конечно, льстит, но слишком мало почтения. Не юродствуй, принцесса, – усмехнулся я. Да, что-то не клеится наш разговор. Уж лучше бы не спрашивал. Однако, через некоторое время, она сама задала вопрос:


- Ты интересуешься, о чем я думала… Скажи, почему ты здесь? В этом мире?


Так вот куда ты клонишь! Прощупываешь почву под ногами - желаешь знать, почему до сих пор я жив? Знаю ли я, кто подставил меня, обрекая на смерть? Хитрая бестия! Слишком скользкая и опасная тема, детка! Слишком! Единственное неверное слово, и, стоит ей только почувствовать всю мою ненависть, второго такого удачного шанса выйти на Клавдия может больше не представиться. Ну что ж, попробуем поиграть в эту игру.


- Рассчитывала, что мой череп красуется на стенах Уркараса? – усмехнулся я, не сводя глаз с линии горизонта.


- С чего бы вдруг? – Лайнеф приподнялась и удивленно посмотрела на меня. - Мне казалось, если Морнаос канул в лету и сдерживать ваши орды более некому, демоны доминируют в Темном мире, ты бы должен быть осыпан почестями и вознестись до великих вер ...


- В ту ночь, когда ты исчезла, Повелитель был предательски убит, - бесцеремонно перебил я её. - Его место занял другой. Разумеется, со своей свитой, а неугодных военачальников он выслал в отдаленные поселения. Власть сменилась в Уркарасе. Мне был не по вкусу преемник Повелителя, и я решил побродить по мирам. Вот так мы и осели в мире смертных, где Данноттар стал нашим гнездом.


Я почти не солгал, разве что не упомянул о её непосредственной роли во всей этой мерзкой истории. О том утре, когда проснулся в собственном ложе и вместо Лайнеф обнаружил её кинжал, выпачканный кровью Повелителя. О том, как меня арестовывали, а позже в подземельях, прикованного к цепям, сутки за сутками нещадно избивали. Как лоскутами срезали кожу, пока моё тело не превращалось в кусок окровавленного мяса, насильно вливали в глотку эльфийскую кровь и ждали, когда плоть покроется новой кожей только для того, чтобы вновь содрать, требуя выдать несуществующих заговорщиков. Как на моих глазах отрывали головы и выдирали сердца верных мне воинов, а топор палача, удар которого я жаждал ощутить на собственной шее, не успевал просыхать от демонической крови собратьев. В том аду я существовал благодаря ненависти к суке, которой грезил даже в беспамятстве от боли.


Руки впились в женскую плоть, до хруста вжимая эльфийку в торс. Моя! Во всех смыслах моя! От кончиков до кончиков. Только я твой палач, любовник, каратель, твой муж и господин. Только я вправе решать, что с тобой делать.


- Эй …, Мактавеш, полегче, если хочешь показать нареченной свой замок! – возмутилась Лайнеф и локтем ударила меня в живот.


- Нареченной? – мне показалось, что я ослышался. Человеческое слово в устах темной прозвучало так естественно, так легко слетело с её губ, будто она не против этого брака. Довольный таким исходом, я удовлетворенно хмыкнул, пальцами сжал изящный подбородок и повернул лицом к себе, намереваясь поцелуем скрепить наше соглашение. - Радует, что ожидать проблем не придется.


- Не придется, - подтвердила она, а её ладонь легла на мои губы, - если ты дашь слово вождя выполнить одно условие этого брака.


Ну конечно! Как же без этого?! Я глубоко выдохнул. Ловко, и как по-женски, - поднять до вершин желаемого, и тут же швырнуть в низину надежды. Чёрт возьми! Сколько живу, всегда есть некое туманное “но”, вносящее неясность в ситуацию, и уже не знаешь, добился успеха или нет. Я терпеть не мог подобных слов - “но”, “если”, ”хотя”, ”только”. В них была какая-то уклончивость, абстракция, что противилось нетерпеливой сущности демона, требующей четкости и определенности. У демонов всё проще: - “хочешь? – возьми!”


- Для тебя что-то значит слово инкуба?


- Слово инкуба мне не нужно. Мне достаточно слово вождя Мактавеша, – глаза её зажглись лукавством. - Демон, если желаешь, чтобы на предстоящей церемонии, при гостях я была паинькой, не пытайся уклониться от клятвы.


- Чертовка! - отстранился я от эльфийки и прорычал. - Говори уже!


- Утром, - она улыбнулась, - а сейчас пора дать отдых коню, если ты конечно не намерен пешком добираться до своего замка.


Дорога, по которой сейчас проходил наш путь, тянулась по широкому ущелью, образованному руслом протекавшей когда-то между двумя горными вершинами реки. Река давно сменила своё направление, русло пересохло и, покрытое мхом и густыми травами ущелье теперь больше походило на зеленую долину, но с наступлением темноты продвижение по каменистой почве становилось опасным, да и малоэффективным.

Сумрак - прекрасный конь, но не идет в сравнение с рожденными во мраке мустангами Темного мира, славящимися своей выносливостью и острым зрением. Лайнеф была права - стоило сделать привал …


- Тебе идёт цвет моего клана, – заметил я во время ужина, приготовленного из тушек на костре, на что эта мерзавка отшвырнула обглоданную кость, демонстративно вытерла руки о тартан и растянулась на земле. То, что мои вояки были далеко не чистоплотны, это я признавал, но даже они относились более уважительно к атрибутике Мактавешей. Она же, рожденная при дворе эльфов, не могла не понимать значение символики клана.


Ну ладно, темная! … Вытащив из голенища её кинжал, на рукоятке которого красовался герб Зарт’риссов, я повертел его в руках и принялся выковыривать остатки пищи между зубов, исподтишка поглядывая на Лайнеф. Я был отомщен видом её сморщенной недовольной физиономии.


- Прекрати! – рыкнула она. - Я всё поняла. Квиты!


- Иди ко мне! Хочу знать, насколько хорошо ты поняла, – усмехнулся я и отложился в сторону нож.


- Вполне, – Лайнеф повернулась ко мне спиной, подложив руку под голову. Неужели спать собралась?! Её пренебрежение приказом стало не на шутку злить меня.


- Кто-то обещал быть покорным, – подбросив в костер сухих веток, я стянул сапоги.


- Заметь, только прилюдно, – зевнула она.


- Вот как? Значит война? – я бесшумно преодолел разделяющее нас расстояние, развернул бестию к себе лицом, намереваясь встряхнуть хорошенько, и напоролся на смеющиеся глаза. Я оторопел. Да она подтрунивала надо мной! Грудной, бархатный, искренний смех пленительным эхом разнесся по подножью величавых гор. Впервые я слышал, как она смеётся. И будь я проклят, если солгу! Мне понравился этот звук – смех уверенной в себе женщины, знающей цену редкому веселью. Невозможно было не заразиться.


- Ах, ты, шельма! Смеяться над своим господином? Ну я тебе сейчас задам взбучку! – околдованный ею, я завалился на принцессу, перекатился на спину, увлекая эльфийку на себя. Лайнеф села на меня сверху.

Спутанные, вьющиеся волосы темным ореолом легли на плечи, обрамляя улыбающееся лицо и белоснежную шею, всполохи языков пламени от костра отражались в огромных карих глазах. Моя воинственная наездница была великолепна. Я нетерпеливо рванул лоскуты, пожирая голодным взглядом обнажённое тело. - Ты покормишь меня?


- Ну, раз ты пришёл сам… - акцентируя внимание на этом факте, она многозначительно посмотрела на меня. Я зарычал, требуя немедленного ответа, ослепительная улыбка обнажила ровные белоснежные зубы. - То ДА!


- Чувствую, скучать мне больше не придется, – усмехнулся я, запустил пятерню в её волосы и притянул эльфийку к себе.



*****


- Лайнеф, подъём! Нам пора в путь! – тормошил я эльфийку за плечо, но темная не открывала глаз. Покрытая свежими царапинами, бледная, опустошённая, она пребывала в глубоком сне. Дьявол! Как же так? Я же всегда знал, когда следует остановиться, отчетливо чувствуя ту грань, за которой для жертвы наступал предел. С Лайнеф было всё иначе. Как дурман, слишком сладка, слишком желанна. Раз за разом доводя её до оргазма, я срывался и бесконтрольно пил и пил из неё жизнь, наполняя зверя силой и убивая эльфийку.


– Твою ж мать! Ненасытный ублюдок! – проклиная собственную сущность, выругался я в сердцах и кулаком долбанул по камню, сдирая кожу в кровь. Гора ответила эхом недовольства, как только паутинка трещин расползлась под моей рукой, и контрастом в памяти всплыло разносившееся эхо её смеха, что этой ночью потревожило покой седых скал.


Подхватив темную, я кое-как забрался в седло, усадил впереди себя и, прижимая к груди бесчувственное тело, пришпорил Сумрака. Знакомые пейзажи, доселе радовавшие глаз, сменялись один за другим, но сегодня они не грели черную душу своим великолепием. Чуждое, непонятное беспокойство за принцессу мешало созерцать всю эту красоту. Сон, в котором пребывала сейчас Лайнеф, мог стать беспробудным. Привычно забирая, но не умея давать, хватит ли у неё сил выжить, я не знал.


Под топот лошадиных копыт время перевалило за полдень, а темная всё спала. Злость на себя выела мозг, и ей уже не хватало во мне места. Очередной порцией ненависти она вылилась на эльфийку. Впервые, рядом с Лайнеф я ощутил себя слабым, неспособным управлять сущностью, сдержать алчность инкуба. Как смела она быть столь доступной, что позабыла о собственном инстинкте самосохранения?!


Когда до Данноттара оставался от силы час-полтора пути, в ярости я стал хлестать её по щекам:


- Проснись! Проснись, чёрт тебя побери!


Неожиданно тонкие пальцы вцепились в моё запястье, веки подернулись, гневный взгляд карих глаз сфокусировался на мне: - Полегче, ублюдок! Так ты свернешь мне челюсть.


Даже её грубость вдруг стала важна. Испытывая облегчение, я разразился громким хохотом.


- Демон, ты меня или убьёшь, или покалечишь, – проворчала эльфийка, зажимая уши. Она медленно села, поморщилась и посмотрела на меня. - Может лучше вернёшь невредимой в Килхурн?


- За каким чёртом тебе сдались эти развалины, если в качестве моей жены ты станешь хозяйкой полноценного и процветающего замка? Не зли меня, темная! – вспоминая килхурнского демона, я ощутил, как расплавленным свинцом закипает в жилах гнев. Неужели всё дело в этом щенке? - Твой будущий муж может проявить завидное терпение, но не советую дергать зверя за усы.


- Ах, даа, муж … Мы не обсудили один важный аспект, касательно этого вопроса.


Вот мерзавка! Еле языком ворочает, от слабости вся дрожит, стоит отпустить - на землю свалится, а от своего не отступится. Что за баба?! Ну-ну, … собака лает – караван идёт. Послушаем, что там за условие.


- Говори! Я готов тебя выслушать.


- Ну что ж, - она на секунду замешкалась с ответом, - Моё условие – мы не спим вместе.


- Что? – заорал я шокированный, останавливая коня. Сжимая в пятерне лицо этой дряни, я зафиксировал её взгляд, требуя полного внимания. – Это что за дерьмо? Грозная воительница струсила? Пошла на попятную после сегодняшней ночи, так? Предпочитаешь, чтобы данноттарские шлюхи отдувались за тебя?


- Только посмей! Подобного оскорбления я не потерплю! – процедила она, членораздельно выплевывая каждое слово мне в лицо.


- Послушай меня внимательно, детка! – встряхнул я эльфийку, на что она безуспешно попыталась оторвать мою руку от своего лица: - Я не собираюсь выполнять твоё гребанное условие! После того, как ты принесешь прилюдно клятву в верности и станешь моей женой, я буду брать тебя где и как хочу. И даже позу в процессе буду выбирать я, – цинично оскалился, но ведомый праведным гневом, тут же буквально взревел, - Ты всё поняла?