– Не говори об этом с такой горечью, Дэниел. Ведь она – да поможет ей Бог! – расплачивается за свое тщеславие. Отчасти она и сама понимает это. И самая худшая ее беда в том, что она не сумасшедшая, а просто охвачена ненавистью и горечью от неудач. Нужно быть сильным человеком, чтобы столкнуться с такой неудачей и выйти из нее невредимой. Я вот что хочу тебе сказать: судя по всему, а также по словам сестры-хозяйки, Уинифред собираются держать там долго. Если ее отправят домой сейчас, это будет опасно и для нее самой, и для окружающих.

– Не могу сказать, что сожалею об этом, святой отец. Это было бы лицемерием. Как только она вернется в дом, мне придется покинуть его. Аннетте и Дону – тоже, это уж точно. – Дэниел посмотрел в сторону. – Как вы знаете, Дон может в любую минуту… Поэтому для всех нас лучше, если ее никогда оттуда не выпустят.

Священник не ответил на слова о Доне и продолжил свои предположения:

– Ну а если ее все-таки выпустят, ты уедешь, молодые уедут, а что же будет с Джо и Стивеном?

– Стивен поедет со мной, я за него отвечаю. И Мэгги поедет со мной.

– А как насчет Джо? – спросил священник, не отрывая пристального взгляда от Дэниела.

– Джо тоже не останется здесь, но и не поедет с нами. Он начнет собственную жизнь. Ведь он всегда так или иначе жил обособленно. Он считает меня отцом, а я его – сыном, но на самом деле это только игра. Он совсем один. Знаете, мы совсем недавно выяснили, что он искал своих родителей. По крайней мере, пытался узнать, кем была его мать. Я случайно встретил медсестру, долгие годы работавшую в том приюте, откуда мы взяли Джо. Она недавно вышла на пенсию, ей уже за семьдесят. Она была очень приветлива со мной и сказала: „Каким прекрасным парнем стал ваш приемный сын!" Сперва я не понял, что она знала его раньше. И вот медсестра поведала, что Джо как-то приходил туда и разговаривал с управляющей, но ничего не добился. Именно сестра и могла бы рассказать ему то, что он хотел узнать, но он к ней не обратился. Вообще-то, сказала старушка, им положено держать язык за зубами, но она сама с этим не согласна, ведь человек имеет право знать о себе.

– И ты спросил ее, кем была его мать?

– Да.

– И что она ответила?

– Что знала. Она назвала мне фамилию замужней женщины и последний ее адрес, который ей был известен.

– Ты предпринял какие-то дальнейшие шаги?

– Да, в некотором роде. Я поехал по адресу, но нашел в доме лишь семью азиатов, которые жили там уже одиннадцать лет. Предыдущий хозяин, как они думают, эмигрировал в Австралию.

– И ты ничего не сказал Джо?

– Нет.

– А будешь говорить?

– Еще не решил. Джо может, словно перелетная птица, упорхнуть в Австралию вслед за ними. А как бы вы поступили на моем месте, святой отец?

– Я бы помалкивал и занимался своими делами. Потому что, позволь мне сказать, во всем том, что ты говорил, нет ничего необычного. И еще скажу: лишь один из десяти остается доволен результатами поисков. Большинство же начинает стыдиться своих открытий. Странное дело с этими незаконнорожденными. Им всегда хочется прилепиться к чему-то большему, чем они сами. Общество заставило их плохо о себе думать. И кого же они мысленно выбирают себе в отцы или в матери? Ну, первым делом в отцы? Не портовых рабочих, водителей автобусов, мойщиков окон или всяких там смотрителей туалетов. Нет, нет и еще раз нет. Выбирают обычно врачей, вплоть до хирургов, а из учительской профессии – вероятно, кого-нибудь из Оксфорда или Кембриджа. Не редкость, что они могут вообразить, будто связаны с королевской семьей. Можешь не удивляться, ведь священник – вместилище потерянных идеалов и разбитых идолов этих людей. Вот, например, хорошая девушка с хорошей работой на фирме и с хорошими приемными родителями решила выяснить свое происхождение. Такие обычно ищут свою мать. Наконец она узнает, что у ее матери большая семья, но мать в ней – чужая. А почему? Да потому что она была на улицах много лет… Поверь, я не разглашаю сейчас тайны ничьей исповеди: подобное случилось с моей сестрой и ее мужем, которые удочерили девочку и затем тряслись над ней. Итак, девушка выяснила свое происхождение и уже не смогла вернуться к прежнему спокойствию. Осталась ли она с приемными родителями? Нет, она разбила их сердца тем, что разбила свое собственное. Ты можешь сказать, что такой человек, как Джо, отнесется к этому по-другому – он, мол, сможет пережить и такой удар и выстоять. Не верь в это. Мужчина более строго относится к своей матери, чем любая женщина, потому что в глубине души он хочет быть уверен, что у него порядочная мать. Жена может быть шлюхой, а мать – никогда. Сознание того, что он зачат незаконно, не даст ему избавиться от стыда до конца его дней. У меня есть подтверждения, я не просто сотрясаю воздух. Поэтому – мой тебе совет: не буди спящих собак в Австралии, Томбукту или еще Бог знает где. Ну да ладно. – Отец Рэмшоу переменил тон и протянул руку к теплу, идущему от искусственных поленьев. – Мне так уютно, что совсем не хочется вставать. Но я должен пойти и поговорить с Доном. Покажешь мне дорогу?

Оба они поднялись на ноги. Священник сначала посмотрел наверх, на потолок, затем вниз, на свои хорошо начищенные черные ботинки, и проговорил:

– Насчет последних приготовлений для Дона… Дашь мне знать, если случится какая-то внезапная перемена? Я пока не хочу причащать его, хотя если в девяноста девяти случаях из ста умирающий успевает причаститься, то Дон может просто не успеть. Но мы же хотим, чтобы он ушел с отпущенными грехами. Поэтому, если тебе покажется, что его смертный час пробил, немедленно звони мне в любое время дня и ночи.

– Обязательно, святой отец. Но вам не стоит волноваться, что причастие может ускорить его кончину. Он и сам знает, что скоро умрет. Я уже говорил: он держится только потому, что хочет увидеть ребенка.


Позже, этим же вечером, Дэниел стоял на кухне и спрашивал у Мэгги:

– Какая разница, здесь или там?

– Для меня это огромная разница, Дэн. Это все еще ее дом. И ее присутствие, по правде говоря, все еще ощущается здесь. А ты просишь меня прийти наверх в твою постель. Это бестактно с твоей стороны.

– Мне так не кажется. Я только что передал тебе слова священника: скорее всего, она не вернется очень долго, если вообще вернется. Что же нам теперь, быть вместе только раз в неделю? Мэгги, – Дэниел обнял ее, – ты мне нужна. Ты мне нужна во всех отношениях. Бывают такие минуты, даже днем, в самом разгаре работы, когда мне хочется все бросить и позвонить тебе – просто чтобы услышать твой голос. Я прихожу домой вечером, и мне хочется пойти прямо на кухню и крепко сжать тебя в объятиях. Но ты мне нужна не только для этого. Ты для меня все: товарищ, друг, любовница. Да, любовница, и еще какая! Ночью там, наверху, – он мотнул головой, – я не перестаю думать, что ты находишься всего на расстоянии одного лестничного пролета от меня. Послушай, дорогая, если ты не хочешь подниматься ко мне, то не пустишь ли ты меня в свою комнату?

Заключенная в кольцо его рук, Мэгги склонила голову ему на плечо и приглушенным голосом воскликнула:

– Я хочу тебя не меньше, чем ты меня, Дэн! Я тоже часто мучаюсь от того, что ты находишься совсем рядом, мечтаю галопом взлететь по этим ступенькам. Да, мечтаю. Но что-то не позволяет мне. У меня есть сомнение насчет этого.

Дэниел отпустил ее и откинулся назад. Грустная улыбка бродила по его лицу.

– Уинифред не пускала меня к себе в комнату, боясь, что мое тело коснется ее. И ты не хочешь прийти в мою из-за той же самой причины.

– Ты знаешь, что говорить так несправедливо, Дэн. Ты искажаешь мои слова. Я приду в твою комнату где угодно, но не здесь.

– Ладно, не приходи, но пусти меня в свою. Слушай, Мэгги, такое положение дел может продолжаться много лет. Я имею в виду, что Уинифред находится там, а нам кажется, что здесь. И что же нам делать? Жить отдельными жизнями, как ты сказала? Быть друг с другом раз в неделю? Заниматься любовью по расписанию? Но даже ты мне не нужна по расписанию, даже ты! Я нуждаюсь в тебе постоянно: тихо сидеть, мирно лежать с тобой, просто зная, что ты рядом.

Они стояли в тишине и смотрели друг на друга, но тут в холле зазвонил телефон.

– Кто это может быть так поздно? – удивился Дэниел.

– Пойду послушаю.

– Нет, нет, я сам. – Дэниел отодвинул Мэгги, поспешил в холл и снял трубку: – Алло?

– Дэниел, это Фло.

– Фло! Что случилось?

– Ничего плохого. Только хорошее. У меня есть для тебя новость: Харви и я собираемся пожениться.

– Ну, я не удивлен, – ответил с улыбкой Дэниел.

– Может, ты и не удивлен, но это будет уже совсем скоро, в следующую субботу, и я хотела бы, чтобы ты приехал.

– В следующую субботу? Почему такая спешка? Ты случайно не…

– Нет, я не беременна. Просто Харви получил прекрасное предложение. Оно пришло как раз вовремя, ведь сейчас он почти не занят. Оно прислано из Канады. Он, естественно, хочет принять его.

– Да, конечно. Я рад слышать это, Фло. Правда, тогда мы вас потеряем. Как я буду скучать без тебя и без Харви! Знаешь, я привык к этому парню.

– Я тоже. Харви, видимо, знал о предложении уже несколько недель, но ничего мне не говорил, боясь, что дело провалится. И, Дэниел…

– Что, Фло?

– Сам понимаешь, мы больше не сможем каждую неделю ездить к Уинни. Тебе придется что-то с этим делать.

– Я ничего не могу с этим поделать. Ко мне только что заходил отец Рэмшоу. Он видел Уинифред сегодня, и из его рассказов я понял, что даже мое имя выводит ее из себя. Но ты об этом не беспокойся. Я должен поблагодарить тебя за все, что ты сделала за эти недели. Так или иначе, в субботу я буду. Если не я, то Джо приедет обязательно.

– Может, вы оба постараетесь приехать? Но нет… Наверное, я прошу слишком многого. Буду рада видеть и одного из вас. А как дела у Аннетты?

– Боюсь, не очень хорошо в последнее время. Врач предписал ей неделю оставаться в постели, но она пока лежит лишь сутки, не больше. Между нами, я очень удивлюсь, если роды пройдут вовремя, хотя и надеюсь на это. Кстати, сколько времени вы собираетесь провести в отъезде? Или вы поселитесь там навсегда?

– Насколько я знаю, да. Но, конечно, сначала нужно поехать и посмотреть, как нас там примут, понимаешь?

– Конечно. Но как только они получше узнают Харви, они примут его от всего сердца. Я в этом уверен.

– Хотела бы я быть так уверена. Харви не сможет пойти ни в одну из центральных гостиниц, ты же знаешь. И ни в какие клубы. Он, конечно, разумно ведет себя и не поднимает скандалов. А вот Джерри Морлей, тот друг, о котором мы говорили, был выставлен из клуба для рабочих, представляешь? Джерри ничуть не похож на Харви, выдержанного и способного спокойно воспринимать подобное, и он устроил из этого скандал и чудом не попал в руки полиции. Поэтому при всем уважении к Канаде нам все-таки сначала придется там осмотреться.

– Я желаю вам обоим всяческой удачи. Буду очень скучать без вас. Мы все будем скучать, потому что, если честно, ты и Харви добавили немного света в этот дом в последние месяцы. А это было так необходимо.

– Спасибо, Дэниел. До субботы. А лучше приезжай в пятницу вечером, потому что в субботу все начнется рано.

– Так и сделаю, Фло. Спокойной ночи. Да хранит вас Бог!

На кухне Мэгги, услышав новости, сказала:

– Какое счастье для них! Но все же я сомневаюсь, что им там придется легче, чем здесь. Ужасно сознавать это, ведь они одни из самых лучших людей на свете. Я никогда прежде не встречала никого, сравнимого с Харви. С такими манерами… И его – джентльмена из джентльменов – преследуют за цвет кожи! Господи! Хочется плюнуть, как подумаешь, что эти идиоты вокруг занимают все высокие посты. И не надо далеко ходить – взять хотя бы отца Аннетты. Он – единственный, кто ни разу не заговорил с Харви. Но теперь он не разговаривает даже с собственной дочерью. А правда, что он думает избавиться от своих предприятий?

– Нет, это просто слухи. Они слишком выгодны, чтобы он их бросил.

– Но правда, что они переезжают?

– Насколько я знаю, да.

– Говорят, куда-то в район Карлисла.

– Мне плевать, пусть переезжают хоть в ад. Но вернемся к нам, Мэгги. Что же насчет нас?

Мэгги отвернулась от него, подошла к печи и, наклонившись, задвинула заслонку. Затем тихо промолвила:

– Мне… мне нужно подумать об этом, Дэниел. Оставим на следующий раз, ладно?

Она повернулась, посмотрела на него, и Дэниел, подойдя к ней, снова обнял ее и проговорил:

– Только пусть этот следующий раз придет поскорее. Пожалуйста, Мэгги, приблизь его.

7

В четверг в половине седьмого утра Аннетта почувствовала себя нехорошо. Острая боль внизу живота – и на мгновение ей показалось, что она теряет сознание. Аннетта медленно подтянулась к краю кровати и посмотрела на часы. Дэниел и Джо обычно не заходят к ней до семи часов, а сиделка приезжает не раньше восьми. Аннетта встала с постели, посмотрела на Дона, спящего под воздействием таблеток, и осторожно прошла мимо его кровати к двери, ведущей в гостиную. Едва она добралась до дивана, как боль накатила опять. Аннетта согнулась, схватившись за живот. Взглянула на кнопки звонков на стене и, сделав усилие, дотянулась до одной из них. Уже через минуту она услышала, как кто-то бежит по коридору. Джо был тут как тут: