Я повел внуков на западную сторону, где мы оказались как раз напротив разворачивающего действа. Еще никогда в жизни я не испытывал такого блаженства, как когда мы разложили складные стулья и я опустился на один из них.

Через несколько минут начался Большой выход, и на арену вышли танцоры, чтобы отдать дань уважения нашему Создателю. Центр арены превратился в особое место, которое освятил шаман. В нем ярко горел священный огонь.

Восемь мужчин под аркой застучали в барабан, а ведущий певец испустил жуткий вой, который тут же подхватили танцоры с волчьими хвостами. Почетный караул, составленный из ветеранов, возглавлял процессию, которая несла американский флаг, флаг с орлом, флаг штата и флаги всех представленных здесь индейских племен. Все участники входили в круг исключительно с восточной стороны и шли далее по ходу солнца.

Гости и зрители поднялись со своих мест и обнажили головы. Я подтолкнул Мэдисон и Пончика и прошептал:

— Стойте смирно! — А сам положил руку на живот, пытаясь не дать своим отравленным кишкам вывалиться наружу.

Они послушно кивнули.

Распорядитель, кряжистый мужчина со щелью между передними зубами, поприветствовал собравшихся и сказал:

— Пожалуйста, не делайте фотографий и не снимайте видео во время церемонии, поскольку мы верим, что сегодня здесь, вместе с нами, присутствуют духи наших предков, и мы не можем позволить вам этого без их согласия.

На арену вышли ведущий танцор и танцовщица. Они танцевали в гордом одиночестве, и я видел, как остальные танцоры приветствовали их рукопожатием, вкладывая в раскрытую ладонь долларовую банкноту. За ними последовали принцессы — послы племен по особым поручениям, носившие широкие кушаки с их собственными именами и названием племени, которое они представляли. Но вот все участники Большого входа выстроились в парадном строю вдоль арены, воспоследовала недолгая пауза, и зазвучал Гимн флагу. Когда рокот барабана стал громче, ведущий церемонии распорядился:

— Знамена, на середину!

Почетный караул — индейцы, представляющие рода войск, — установили свои флаги вокруг стола распорядителя. Для народа, который по-прежнему ценил своих воинов и свое прошлое, эти флаги имели большое значение. Больше всего мне понравился флаг с орлом. У него было изогнутое древко длиной около шести футов и шесть орлиных перьев на конце.

Танцоры задвигались в ритме барабана. Я заметил, что каждый из них танцует по-своему, и обратил внимание внуков на их регалии.

Мужчины, которые танцевали, главным образом, в стиле воинов, носили волосяные трубочки и бусины, как патронташи, поперек груди. Своего рода нагрудник, составленный из пустотелых косточек, скрепленных длинными рядами, служил для защиты тела от горла до пояса. Танцоры постарше держали в руках танцевальные посохи — длинные палки, украшенные бисерным плетением и перьями, концы которых украшали головы орлов, рога буйволов или оленей. Известные из истории под названием «жезлы доблести», они по-прежнему оставались боевыми посохами, с которыми ходили в бой многие племена индейцев.

Женщины танцевали намного изящнее, их платья были отделаны бисерной вышивкой и прочими украшениями. Полагая, что водяные животные даруют им свою защиту, некоторые прицепили сзади к поясу шкуры выдры с хвостами, ниспадающие до самой земли. А одна танцовщица даже оставила на шкуре голову самой выдры, дабы та прикрывала ей спину. Большинство представительниц прекрасного пола держали в руках веера из перьев или бастлы, составленные из павлиньих или орлиных перьев, украшенные конским волосом или орлиными хохолками.

И мужчины, и женщины одинаково носили погремушки — оленьи копытца, нанизанные на кожаный шнурок и завязанные на лодыжке чуть выше мокасин, которые издавали дребезжащий стук. Роскошные головные уборы из игл дикобраза и оленьей шерсти крепились к прическам длинными костяными заколками и украшались разноцветными перьями.

— Какая красота! — прошептала Мэдисон, и я не мог не согласиться с ней. Зрелище и впрямь было впечатляющим.

Для тех, кто впервые присутствовал на подобной церемонии, распорядитель пояснил:

— Всем нам в этом мире приходится сталкиваться с разными жизненными обстоятельствами. Одни рождаются в круге[35], другие приходят в него позже. Если вы принадлежите к последним, то просто смотрите и слушайте. Самое главное для вас — завести друзей, которые станут членами семьи.

Я покосился на внуков. Они взирали на происходящее как зачарованные, с раскрытыми ртами. Собственно, как и я.

— А для тех, кто видит меня впервые, сообщаю, что в детстве моим любимым развлечением была беготня по резервации за грузовичком с мороженым.

Я не ожидал шутки и засмеялся вместе со всеми, стараясь не обращать внимания на огненные кинжалы, впившиеся в мои бока.

— Нет, правда. Там, откуда я пришел, закончить начальную школу — уже маленький подвиг. — Его чувство времени было безупречным, и толпа моментально притихла. — Никто особенно и не рассчитывает, что ты поднимешься выше.

По полю вновь прокатился смех.

Я крепче прижал руку к животу и повернулся к Белле:

— Ему бы быть комическим актером разговорного жанра.

Она рассмеялась и положила руку мне на плечо.

— А теперь о серьезном. Сейчас мы начнем гимн Почет ветеранам, — объявил распорядитель. — Немногих наш народ почитает так же высоко, как ветеранов. Еще сотни лет назад их подвиги воспевали в песнях, и сегодня мы продолжим эту традицию. — Он помолчал и обвел толпу взглядом. — Если вы служили своей стране и защищали ее народ, прошу, окажите нам честь и сойдите в круг.

Рука Беллы по-прежнему лежала у меня на плече, и она легонько подтолкнула меня в спину. Но по какой-то непонятной причине я предпочел остаться на месте.

Барабан зашелся в гулком ритме, и ведущий певец испустил волчий вой, глядя на солнце.

— Ооууаауу…

Зрители обнажили головы и встали, а матери доблести — женщины, потерявшие своих детей на войне, — возглавили процессию, вошедшую в круг. Волосы у меня на затылке встали дыбом, и я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Это была жутковатая песня, внушавшая суеверный страх. Старинный речитатив с надрывом разносился над притихшим полем. Всякий раз, когда называлась очередная эпоха — Первая мировая война, Вторая мировая война, Корейская война, война во Вьетнаме, «Буря в пустыне» или «Иракская свобода», — из задних рядов доносились женские причитания и плач.

По телу у меня бежали мурашки. Белла прижалась ко мне. И я, хотя стоял вне пределов круга, как никогда в жизни, почувствовал себя неотъемлемой частью чего-то огромного и важного.

Столь же неожиданно, как и началась, песня оборвалась. Распорядитель шагнул к микрофону и произнес:

— Всем ветеранам, которые почтили нас своим присутствием сегодня, добро пожаловать домой и спасибо вам!

Эти слова застали меня врасплох. От волнения у меня перехватило дыхание, глаза защипало, и я едва удержался от слез. Хотя в моей жизни больше не было места смущению и стыду, я по-прежнему стеснялся своих чувств, особенно перед внуками. «Быть может, одной жизни мало, чтобы избавиться от предрассудков?» — спросил я себя.

А распорядитель тем временем продолжал:

— В армии я попал в парашютную школу и однажды, остановившись у двери самолета, спросил у инструктора: «Сколько у меня останется времени, если парашют не раскроется?» Тот ухмыльнулся и ответил: «Весь остаток жизни». И пинком вытолкнул меня из самолета.

Я снова рассмеялся и прошептал на ухо Белле:

— Нет, правда, этому малому самое место у микрофона комиков.

— Наверное, для него это слишком тяжело, — пошутила она.

— Я вижу, что некоторые из вас пребывают в смятении, — сказал распорядитель и улыбнулся так широко, что щель у него между зубами показалась гигантской.

Толпа притихла.

— Когда я улыбаюсь вам, вы не знаете, что делать: то ли улыбаться в ответ, то ли забивать гол.

Я опять расхохотался.

— Проклятье, все-таки он очень хорош!

Ведущий певец высоким фальцетом затянул следующий напев, мы послушали еще песни и посмотрели несколько танцев. Я протянул десять долларов одному из танцоров, чтобы он отнес их к барабану. В этот момент на арену вышел Два Стоящих Медведя, древний шаман племени с пронзительными умными глазами и сучковатым посохом, и начал читать дневную молитву.

«Да ему, наверное, не меньше сотни лет от роду», — подумал я.

Доставая свои колдовские штучки из мешочка сыромятной кожи, висевшего на поясе, шаман обратился за благословением к ветру, воде и земле.

— Это наш общий дом, каждого народа. Благодарим вас за то, что не оставили нас своим вниманием.

Я был ошеломлен его очевидной верой.

«А что, если он молится тому же Господу, только называет его другим именем?» — спросил я себя.

Шаман закончил церемониальную молитву, и распорядитель взглянул прямо на меня — так мне, во всяком случае, показалось.

— Душа в своем выборе приходит на землю, чтобы достичь следующего уровня самопознания, — сказал он. — Мы все — дети одной любящей матери, но, входя в этот мир, начинаем обратный путь к покою и единению.

Белла сжала мое запястье. Она тоже поняла, что он хотел этим сказать.

Коренастый распорядитель выдержал точно рассчитанную почтительную паузу, прежде чем переключил скорость и вернул толпу к легкомыслию и веселью.

— Никто из вас никогда не сидел на «спасательном круге»[36]?

Толпа взревела от восторга, но я сдерживался из последних сил. Боль становилась невыносимой.

Он удрученно покачал головой.

— Больше не имеет значения, что я ношу — семейные трусы или плавки… и те и другие врезаются в кожу.

Над полем раскатился дружный смех. Я стиснул зубы, Считая про себя: «Раз, тысяча… два, тысяча… три, тысяча…»

А распорядитель принялся рассказывать программу на вечер:

— Сейчас будет исполнена состязательная песня, под которую наши танцоры станут упражняться перед нами в мастерстве и умениях. А после начнется раздача подарков. Это старинная церемония, во время которой каждому человеку оказывают почести, а он в ответ раздает подарки своим друзьям. А я дам вам несколько советов относительно того, где их лучше спрятать.

Собравшиеся застыли в недоумении и ожидании. Заявление прозвучало странно и двусмысленно.

— Каждый год я прячу подарок для жены на день рождения в чулане, где у нас хранятся моющие принадлежности, ведро и половая тряпка, и она еще ни разу не нашла его.

Белла смеялась всю обратную дорогу до продуктовых палаток.

* * *

На открытом рынке, пока гости угощались жареной кукурузой и тыквенным мороженым домашнего приготовления, Мэдисон и Пончик заказали хот-доги и картошку фри.

— Типично американские дети, — пояснил я их бабушке.

Они принялись за угощение на ходу, и мы медленно двинулись вдоль ряда торговых палаток. У второго павильона я остановился, взял в руки «ловца снов» и прочел надпись на нем: «Для приятных сновидений, на удачу и гармонию». Пожилая леди с седыми волосами, заплетенными в косички, и лицом, испещренным морщинками от бесчисленных улыбок, пояснила:

— Старое поверье оджибве гласит, что воздух полон снов, плохих и хороших, и что сетка снов, или ловец, сортирует их. Добрый дух бусинки направляет хорошие сны сквозь отверстие в центре, а плохие не знают дороги и запутываются в паутине, где и тают с первыми лучами рассвета.

— Замечательно, — сказал я. — Я возьму два.

Мэдисон и Пончик радостными воплями приветствовали столь щедрый дар.

— И добавьте к ним еще вон ту лапку розового кролика, — попросил я, вспомнив день, когда Райли сделала мне такой же подарок. Одно время я дразнил ее, говоря, что какой-нибудь бедный кролик ковыляет в лесу на трех лапках.

— А это для кого? — поинтересовалась Мэдисон.

— Для твоей мамы, — сказал я. — Я хочу сделать ей сюрприз немного погодя.

Они с Пончиком дружно закивали.

Я взял с прилавка медный браслет, который с удовольствием рассматривала Белла, оплатил все четыре сувенира и провозгласил:

— Нам пора, ребята.

Порог моей сопротивляемости боли быстро понижался. Сейчас она усилилась настолько, что у меня подрагивали пальцы на руках и ногах, а мир перед глазами то и дело затягивался серой дымкой.

* * *

Мы направились к стоянке автомобилей задолго до Заключительной песни. У машины я остановился, чтобы перевести дух, и оглянулся на поле.

— В другое время, в другом месте, с другими родителями я мог бы жить этой жизнью… — сказал я Белле.

Она улыбнулась.

— Знаю. Я тоже.

Хотя физически я был истощен до предела, душа моя пела. Запустив двигатель, я тронулся с места и посмотрел в зеркало заднего вида на Мэдисон и Пончика: