Она всегда издавала подобные звуки, и они не должны были резать мне слух. Просто существовало так много деталей, которые Стася тщательно продумывала, создавая свой образ, – цвет волос, нижнее белье, голос. Как-то раз она сказала мне, что приучила себя улыбаться, прощаясь по телефону, чтобы собеседник услышал ее улыбку.

И обо всем этом я размышлял, пока мой член был у нее во рту. Я отвлекся, и стало понятно, что дело затянется. Теперь, чтобы довести начатое до конца, Стасе требовалось применить какой-нибудь топовый челюстной прием. Господи, и я впрямь был засранцем.

Но тут у нее зазвонил телефон – заиграла девятая симфония Бетховена, рингтон, поставленный Стасей на звонки ее матери. На секунду мне показалось, что она не собирается отвечать, и тогда я потянулся вниз и, пропуская сквозь пальцы ее шелковистые волосы, мягко обхватил ее голову.

– Тебе лучше ответить, – прошептал я.

– Извини, – сказала она, потом выпрямилась и взяла телефон. – Алло? Я наверху, бужу Хартли. – Она бросила на меня многозначительный взгляд. (Да-да, у Стаси и правда был такой большой дом. Ее матери было проще позвонить ей по телефону, чем утруждать себя поисками.)

Настроение было официально испорчено – и даже не по моей вине. Оставив Стасю разговаривать с матерью, я соскочил с кровати, ушел в ванную и, закрыв дверь, включил душ.

Через минуту, пока по моей спине стекала горячая вода, в ванную зашла Стася.

– Уже пришла поставщица, и маме нужна моя помощь, чтобы решить, что куда ставить. Завтрак сегодня будет в столовой, потому что перед вечеринкой террасу освобождают от мебели.

Я высунулся из душа и улыбнулся ей.

– Тогда увидимся внизу? – Я дотянулся до ее руки и привлек к себе для быстрого поцелуя, а она одарила меня своей фирменной усмешкой, после чего поторопилась выйти из ванной, пока ее волосы не начали виться от пара. (Говорите обо мне что хотите, но я уделял внимание маленьким привычкам своей девушки. Намного большее, чем она уделяла моим.)

После самого быстрого душа в мире я оделся в вещи, которые Стася подарила на Рождество. Поскольку ничем, кроме одежды и украшений, моя девушка не интересовалась, она здорово умела их выбирать. Рубашка, которую я нацепил, была дико дорогой вещью из «Thomas Pink». Я подвернул манжеты, чтобы сохранилась небрежность, потому что таким был мой стиль. Но у Стаси реально имелся вкус. Джинсы были такого бренда, о котором я в жизни не слышал, и заказать их можно было только во Франции.

В общем, надев одобренный Стасей наряд, я спустился в столовую. Там во главе длиннющего стола сидел в одиночестве Генри – Стасин отец.

– Доброе утро, мистер Бикон, – сказал я, когда он поднял лицо. Перед ним лежала стопка из трех газет. Кто-то потратил время на то, чтобы идеально их выровнять.

– Доброе утро, сынок, – сказал он. От этого обращения меня всегда пробирала странная дрожь. Ни один мужчина, кроме мистера Би, меня так не называл. – Кофе горячий, и я только что попросил Анну приготовить омлет. Если скажешь ей прямо сейчас, она сделает и на твою долю. – Он потянулся через сияющее пространство стола к верхней газете.

– Похоже на план. – Я пересек столовую и зашел на промышленного размера кухню. Там, среди полированного дерева и нержавеющей стали, стояла и помешивала на сковородке масло их личная повариха Анна.

– Hola, Хартли! – прощебетала она. – Qué quieres para el desayuno? (Привет. Что будешь на завтрак? – прим. пер.)

Если б я попытался ответить ей на испанском, то опозорился бы.

– Омлет, если вы его сегодня готовите.

Она наставила на меня указательный палец и перешла на английский.

– Хорошо поджаренный с сыром, луком и ветчиной?

– Вы всегда и все помните. – Анна была классной. Хотелось верить, что Биконы платили ей нормальное жалование, потому что она без вопросов заслуживала его.

– El café está allí, – добавила она. (Есть кофе – прим. пер.)

– Gracias. А Стася свой уже выпила? – спросил я.

– Я еще не видела ее. – Анна склонилась над разделочной доской, и луковица под ее ножом начала превращаться в аккуратную горку пластинок.

– Нехорошо, – сказал я, отправляясь за кофе. – Мы не можем оставить Стасю без кофеина.

– Ты знаешь, что делать. – Анна акцентировала это предложение шипением лука, упавшего на сковородку.

Я сделал две чашки кофе и отправился искать свою девушку. Она и ее мать были погружены в беседу с женщиной в переднике с надписью «Кейтеринг Кэти». Я уже давно заметил, что большие, модные компании, которые нанимали для своих нужд Биконы, всегда назывались умилительно по-домашнему. «Такси Томми». «Лесоводство Фрэнки». Но это было обманом. Прямо сейчас по Фэрфилду разъезжало, наверное, штук семнадцать фургонов «Кейтеринга Кэти», с помощью пожарного шланга высасывая из богатых особняков деньги.

– Боже, спасибо тебе, – выдохнула Стася мне на ухо, когда я подал ей ее чашку. Она положила свою теплую ладонь мне на спину и, пока ее мать с поставщицей все обсуждали и обсуждали порядок подачи закусок, сладко улыбалась мне поверх края чашки. То была улыбка из каталога «Victoria’s secret», и она предназначалась лишь мне – и мне одному.

И тем не менее, я ощущал… Черт. Не знаю, что именно. Ее идеальное тело было таким знакомым. У нее имелись все нужные изгибы во всех нужных местах, и безупречная кожа, и красивые волосы. Но отчего-то я смотрел на нее с расстояния, которого не было прежде.

Возможно, причина заключалась в том, что она несколько месяцев провела на другом конце света, и я от нее отвык. Но я вдруг ощутил нехватку чего-то. Стася всегда удовлетворяла мою извечную тягу к насыщенной жизни с самой прекрасной девушкой. Однако по какой-то непонятной причине теперь у меня внутри жил незнакомый голод, и я не знал, что мне с ним делать.

А может, мне просто нужно было позавтракать.

Я поцеловал Стасю в щеку и оставил женщин планировать вечеринку. Пришла пора съесть свой омлет и позволить мистеру Бикону поболтать со мной о моем курсе экономики в колледже. Что наверняка вызовет у меня мысли о Кори. И я начну думать о…

Фак.


Кори


В Новый год мои родители всегда уезжали в Мэдисон, чтобы встретить там Новый год с шампанским.

– Ребята, поехали с нами, – сказала нам мама.

Но мы с шампанским не ладили.

– Пожалуй, я пас, – ответила я.

– Я потусуюсь с Кори, – сказал Дэмьен.

Когда они ушли, мы с Дэмьеном сделали себе по мороженому с фруктами и орешками и принялись переключать каналы на телевизоре. Смотреть, как на Таймс-сквер опускается шар, было слишком отстойно, так что я выбрала старый фильм. (в последнюю минуту каждого года с небоскреба «Нью-Йорк Таймс» опускается хрустальный новогодний шар – прим. пер.)

– Слушай, – проговорил мой брат после того, как прикончил свое мороженое, – а как так вышло, что ты не зависаешь со своими друзьями из школы?

О-оу. Если он задает мне такие вопросы, значит, его, скорее всего, подговорили родители.

– Тебя не было здесь в прошлом году, но это было сурово. Почти все друзья, особенно с хоккея, от меня отдалились. Кроме Кристин, но она на Фиджи с родителями.

– Черт. Сочувствую.

– Да я больше не переживаю. – Это была почти правда. – Но мне не особенно хочется кого-то вызванивать. Все равно через несколько дней я вернусь в колледж.

– Логично. – Брат забрал у меня опустевшую миску. – Но мама с папой считают, что у тебя депрессия. Типа, клиническая.

Черт. Это означало, что мое настроение бросалось в глаза сильнее, чем я надеялась.

– Я не в депрессии, честное слово. В колледже здорово. Мне там все нравится.

– Тебе, похоже, досталась неплохая соседка.

– Она классная!

Он внимательно посмотрел на меня своими голубыми глазами.

– Я сказал, что они надумывают себе. Но продавать им это было непросто, потому что реально, ты ведешь себя очень тихо.

– Наверняка они думают, будто мне тяжело учиться или что-нибудь еще в этом роде. Но серьезно, на самом деле все намного банальней. Просто проблемы с парнями.

У Дэмьена испуганно вытянулось лицо.

– Э-э… даже не знаю, стоит ли мне выслушивать эту часть. Секс – это типа единственное, что я не могу с тобой обсуждать.

Я улыбнулась – впервые за вечер. Всю жизнь я собирала в копилку темы, которые заставляли моего брата ерзать и морщиться. Их было немного.

– Ты не хочешь узнать шокирующие подробности?

Я отчаянно блефовала, поскольку никогда в жизни не стала бы об этом распространяться, но моя уловка сработала. С каждой секундой ему становилось все неуютнее.

– Пожалуйста, скажи, что ты не спишь с Хартли.

Мой ответ был коротким и быстрым.

– Не сплю. – В том-то и заключалась беда. Но мой брат по-прежнему выглядел напряженным. – Ни с ним, ни с кем бы то ни было, – прибавила я.

По его лицу разлилось облегчение.

– Так что у тебя за проблема?

Понятно, что ничего ему объяснять я не стала. Но у меня был вопрос.

– Дэмьен, как ты думаешь, женщина в инвалидной коляске могла бы показаться тебе сексуальной?

Он наморщил лоб.

– Ну да. Но я еще не встречал женщин в инвалидных колясках. Исключая присутствующих. А ты, будучи моей младшей сестренкой, не можешь быть сексуальной.

Я фыркнула.

– К сожалению, весь остальной мир согласен с тобой. Когда парни глядят на меня, то, кажется, замечают одно только инвалидное кресло. Словно я и не отношусь к противоположному полу.

– Слушай, Кори, – он подпер кулаком подбородок, – если на улице мимо меня проедет в инвалидной коляске София Вергара, я все равно за ней побегу.

– Значит, будь у меня огромные сиськи и роль в популярном сериале…

Он засмеялся.

– Не забудь сексуальный акцент. У нее он просто чума.

Мда. Надеяться мне и впрямь было не на что.

Когда кино закончилось, мы с Дэмьеном еще раз сыграли в «Реальные клюшки». Он принял недальновидное решение играть за «Ред Уингз», и я без труда его разгромила.

– Спасибо, что пощадил, – поддразнила я его после, а он закатил глаза и ушел на кухню за пивом.

В этот момент у меня зазвонил телефон. Я подобрала его с журнального столика и увидела номер Хартли. Мое сердце сжалось от неожиданности, и откуда ни возьмись появилась моя фея надежды. Возьми трубку! Она была одета в искрящееся новогоднее платье.

Девушка поумнее не послушалась бы. Девушка поумнее позволила бы звонку уйти на автоответчик.

Но я, конечно, ответила. И сразу услышала его хрипловатый голос.

– С новым годом, Каллахан.

– Привет, – выдохнула я. Сглотнула и попыталась взять себя в руки. – Ты сейчас где? – Где бы он ни был, там было шумно.

– На одной очень нудной вечеринке в Гринвиче, штат Коннектикут. Но я подумал о тебе и вот позвонил.

– Неужели? – Я не хотела, чтобы это прозвучало как вызов, но вопрос о том, что именно он обо мне думал, был для меня больной темой.

– Конечно, – произнес он с теплотой в голосе. – Я подумал, что тебе, наверное, как никому другому, хочется поскорее увидеть задницу уходящего года.

Мне пришлось сделать паузу и ненадолго задуматься. Год моего несчастного случая официально закончился. Поздравить меня с этим было совершенно нормальной идеей – именно так и поступил бы друг в Новый год.

– Ты прав, – произнесла я. – Спасибо, Хартли.

– Надеюсь, следующий год сложится для тебя лучше. Ты это заслуживаешь.

Его слова остались висеть между нами. Они были приятными, но почему-то звучали как «до свидания».

– Спасибо. – Мой голос был тихим. – Уверена, он будет лучше. Как и твой.

– Кто знает, – отозвался он. Его голос зазвучал как-то потерянно. – Посмотри на часы, Каллахан. С Новым годом.

Я посмотрела на время на ресивере кабельного ровно в момент, когда цифры сменились с 23:59 на 00:00.

– С новым годом, Хартли. – Я сглотнула. А потом не смогла удержаться и озвучила свою возникшую следом мысль. – Тебе разве не нужно пойти и кого-нибудь поцеловать?

Он хмыкнул.

– Эх вы, среднезападники. У меня Новый год наступил час назад.