Скай вертела пальцами верхнюю пуговицу желтой рубашки, надетой по настоянию Титы. Она надела ее навыпуск поверх джинсов и схватила поясом Осаге. Золотой Початок одобрительно кивнул, когда Тита и Скай вышли из типи. Скай горделиво улыбалась.

— Осторожно, Утреннее Небо! — дразнил ее Золотой Початок. — Помни, что ты принадлежишь к меньшинству из меньшинств, к коренным американцам. Нахмурься. Прищурь глаза. Взгляд искоса — самый устрашающий. Мы обязаны всегда выглядеть серьезными.

Скай искоса посмотрела на него.

— Ну, как?

Золотой Початок покачал головой.

— Глаза в полном порядке. Вот только светлые волосы… — Он рассмеялся. — Многие из Осаге до сих пор неравнодушны к светловолосым женщинам. Забудь про угрожающий взгляд. Мы здесь одна семья. Гляди вольно и гордо, если тебе этого хочется.

Ярко-голубые и желтые ленты свисали с воротника и вдоль рукавов красной рубашки Золотого Початка. Голос его стал серьезнее и тише.

— Тебе идет эта рубашка.

— Я стараюсь быть похожей на Осаге в той степени, в какой у меня это получается.

Золотой Початок подскочил поближе на своем костыле.

— Важно то, что у тебя на сердце.

Если это так, значит, сегодня в ее жилах, как и у всех присутствующих, течет кровь племени Осаге. И все же, видя, в каких ярких нарядах пришли сюда индейцы, она почувствовала себя недостаточно одетой.

— Может быть, в будущем году ты наденешь одеяло, — заявил Золотой Початок.

В будущем году? Скай не бралась загадывать столь далеко. У нее и так не хватало терпения справиться с сегодняшними проблемами.

— Когда мы в будущем году поедем в Похуску на пау-вау, ты, может быть, решишься надеть суконное одеяло, хотя бы для виду. — Золотой Початок кивнул в сторону Титы, стоявшей возле огромного барабана с перекинутым через плечо темно-синим одеялом. На складке прорисовывалась сверкающая красная рука.

— Одеяла Титы славятся своими вышивками, — продолжал Золотой Початок.

— Понятно, почему. Они прекрасны.

— Пора приступать к исполнению танцев. Молодые войдут в круг первыми. — Золотой Початок поглядел на центральное типи. — А потом выступит он.

Раздался бой барабана, но сердце Скай колотилось в три раза быстрее.

— Хойя! — послышался голос одинокого певца, похожий на звуки флейты.

Казалось, что легкие Скай потеряли способность расширяться. Она с трудом вдыхала и выдыхала воздух, сидя на бревне рядом с Титой. По левую руку от себя Скай видела юных танцоров, гордившихся своим телом, расправляющих плечи, вздымающих голову. Волосы украшали иглы дикобраза. Цветастые рубашки были схвачены поясами ручной работы. На каждом из исполнителей пониже колен висел тройной ряд медных колокольчиков.

Барабанный бой участился. Другие голоса присоединились к одинокому певцу, а молодые исполнители вертелись и крутились внутри священного круга.

Как яркие бабочки в лучах солнца, двигались они в круге. Они притаптывали и махали перьями в ритм, под звон колокольчиков.

Скай узнала в лицо многих из мальчиков. Глаза их смотрели под ноги, точно они считали шаги. Золотой Початок стоял сбоку, аккуратно поправляя танцоров, когда они поворачивались спиной к барабану.

— Смотри, как быстро они учатся, — заметила Тита. — Скоро у племени Осаге будет много высококлассных танцоров.

Барабан бил все чаще и чаще, затем умолк. Танцоры собрались на краю круга и, поджав ноги, уселись на землю. Тут барабан забил медленно и ровно, затем удар стал резче, а потом последовало три более глухих удара, и эта последовательность ударов повторялась и повторялась.

Тут вступил певец:

— Хойя, хойя…

— Наконец-то, — прошептала Тита. — Как я ждала этого! Теперь он и на самом деле один из нас.

Взгляд Скай сосредоточился на лице воина, поднимавшего руки и выворачивавшего ладони. Под красно-бело-черным султаном из перьев Волк истекал потом.

Без одежды, если не считать убора из перьев и набедренной повязки, он помахал опахалом из перьев в направлении толпы, словно отгонял злых духов. Тита подалась вперед.

Остальные замерли.

На мгновение прекратился даже ветер.

С громким воем Волк подпрыгнул высоко в воздухе и повел свой танец в направлении круга уже оттанцевавших исполнителей, вращаясь вокруг своей оси, подскакивая и низко приседая по ходу движения. Медные колокольчики, прикрепленные ремешками пониже колен, позванивали, заполняя паузы между ударами барабана. Свисающие кожаные ремешки шлепались о мускулистые икры.

Столь же земной, каким он был, когда пел утреннюю молитву, Крадущийся За Добычей Волк плыл между небом и землей. Раскрашенное тело стягивало рельефные, прорисовывающиеся под кожей мускулы. Подергивающаяся набедренная повязка напомнила Скай, что Волк — мужчина. Целиком и полностью мужчина.

Ей захотелось подбежать к нему, погладить раскрашенную грудь, потереться щекой о его раскрашенную ладонь, чтобы ощутить исходящий от него жар.

Барабанный бой участился, и он пошел по кругу, поднимаясь то на носках, то на пятках и одновременно выворачивая лодыжку, из-за чего колокольчики звенели в два тона.

Скай сидела и смотрела, как завороженная. Три торчком стоящих пера отбрасывали тень на расшитую бисером ленту и прекрасное лицо — лицо Крадущегося За Добычей Волка, раскрашенное черной и белой красками. Поначалу она не заметила краски ни на лице, ни на груди. Тогда глаза ее в упор глядели на венцеподобный султан. Он был похож на летящую высоко в небе птицу, решившую спланировать на землю. Мускулистую птицу с бронзовой кожей, вобравшей в себя лучи солнца и спрятавшей их в капельки пота.

Дыхание у Скай перехватило. Сердце стало биться в такт барабану. Быстрее. Быстрее. Грудь напряглась, ей стало не хватать воздуха. Руки у нее дрожали, желая ощутить легкость венценосного танцора, все еще двигающегося внутри священного круга.

Крутящийся и напевающий Волк был самим воплощением дикой свободы. Напоминанием о том, каким был мир племени Осаге, — в незапамятные времена.

Чувства ее притупились, и каждое его движение порождало растерянность. Она была в угаре. В угаре от любви к нему. В угаре от того, как он вел себя с детьми. В угаре от того, как он исполнил данную им, как танцором, клятву. Если бы он танцевал перед ней, коснулся бы ее своим опахалом из перьев, она бы ему ни в чем не отказала. Ни в чем.

Волк высоко подпрыгнул в воздухе. На мгновение ей показалось, что он полетит вслед за Ночной Птицей в тайный заоблачный заповедный край.

Бой барабана смолк.

Зрители ринулись вперед. Скай потеряла Волка из виду. Она видела единственное: возвышающийся над толпой кончик султана из перьев. Она поднялась на ноги и ринулась к центру круга.

— Волк?

Никакого ответа.

Он исчез.


Глава десятая


Огонь вечернего костра вздымался все выше и выше. Скай сидела рядом с Титой на положенной плашмя доске. Дети уселись лицом к ним на земле, слушая с широко раскрытыми глазами, как Тита заканчивает свою историю. Скай же высматривала Крадущегося За Добычей Волка. Он так и не появился, когда стали подавать говяжью похлебку и жареные лепешки. И даже тогда, когда у костра собралась большая толпа, его нигде не было видно.

Скай три раза заходила в типи. Никого. Она даже какое-то время побыла в типи, делая записи в книжке о пау-вау и фиксируя сюжетно-технические сведения о сделанных ею снимках.

Она пыталась внимательно слушать рассказ Титы, но ничего не получалось. Голова и сердце переполнялись восторгом ожидания. Где он? Она жаждала с ним увидеться, сказать ему, как она гордится тем, что является его женой. Как она восхищается его индейским наследием, а, особенно, танцами. Она хотела, чтобы он знал, какое она до сих пор испытывает возбуждение, как только представит себе, как он вертится и ступает с места на место под барабанный бой. Если бы он только пришел поскорее, чтобы она смогла рассказать…

— А теперь хотите услышать новый рассказ? — спросила Тита, потянувшись к Улыбающейся Салли.

— Да! Да! — закричали дети.

— Утреннее Небо? — Голос Титы вывел Скай из мечтательного состояния.

Она привстала и выпрямилась.

— Утреннее Небо расскажет вам свою историю. Особенную историю, — объявила Тита.

В животе у Скай похолодело. Какую историю? Тита дала ей кое-какие советы насчет сюжета, но Скай не импонировал ни один из вариантов. Легенд племени Осаге она совсем не знала. Точнее, почти не знала. Ведь она слышала историю Титы о Пауке. И видела рассказы в картинках на стенах типи.

Вспомнив нарисованные сюжеты, Скай закрыла глаза. Она попыталась представить себе, как выглядела бы их с Волком жизнь, если бы она была изображена на стенах типи. Их история. Она открыла глаза и нервно улыбнулась открытым, глядящим на нее лицам. «Они ждут. Начинай же рассказывать!»

— Не так давно одна женщина зашла в лесную чащу. Она не следила, куда идет, хотя должна была бы это делать. От глупости своей она не оставляла колышков и зарубков, которые бы привели ее назад к… костру.

Она прошла много миль, размышляя о том… чего ей не хватало в жизни. У нее не было мужа. У нее не было детей. У нее был один только долг. Долг по отношению к отцу. Долг по отношению к работе, куда она ходила каждый день. И она чувствовала себя одинокой.

Когда мысли ее прояснились, она обнаружила, что находится среди высоких деревьев, вздымающихся прямо к небу. Зловещие тени падали на землю, как когтистые пальцы. Сердце у нее забилось. Солнце село, и она знала, что вскоре опустится тьма. Она испугалась. Она… потерялась.

Дети сбились поближе, и Скай заметила, что к рассказу ее прислушиваются даже взрослые.

— Конечно, я сама могу найти дорогу назад, уговаривала она себя.

— Она была бесстрашной, — вставила реплику Улыбающаяся Салли.

— Ну, почти что. Но тут тени вокруг стали еще гуще.

Скай сделала паузу.

— И что случилось, Утреннее Небо? — спросила Салли.

— Она услышала какой-то звук. Кто-то двигался по лесу. Затем раздался глухой рык. Женщина обернулась и поглядела в глубь деревьев. Но увидела лишь два огромных желтых глаза, уставившихся на нее.

— Волк, волк! — обрадовались дети.

— Желтые глаза перемещались среди деревьев, следя за ней. Волк был от нее так близко, что она даже могла различить темные волоски на морде и хребте. Она побежала. Но потом, поняв, что от волка не убежишь, она оперлась спиной об огромную сосну и встретила его лицом к лицу.

— Она была храброй. Очень храброй! — прошептала Салли.

— Но волк вдруг исчез, а на его месте оказался красивый воин из племени Осаге, одетый в черную кожу.

— Оборотень! — прошептали дети.

Скай никогда еще не слышала об «оборотнях». По-видимому, племя Осаге верило в то, что животное способно обратиться в человека. Вот почему Волк называл Ночную Птицу «он». Волк полагал, что сова, летающая над лагерем, несет в себе дух его дяди, Томаса Ночной Птицы.

— А что случилось потом, Утреннее Небо? — стали спрашивать дети.

— Красивый воин вышел из-за деревьев. Его длинные волосы были черны, как вороново крыло…

Откуда взялся этот ворон? Скай задумалась. Она говорила вполне в духе Осаге, как и Тита. Судя по выражению детских лиц, они верили в ее рассказ. Скай бросила взгляд вокруг, чуть ли не ожидая появления спустившейся с деревьев Ночной Птицы — Томаса Ночной Птицы.

— Но женщина увидела, что серые глаза у воина — добрые. И когда он протянул руку, она пошла к нему без страха. Он повел ее к своему черному с серебром пони. И они вместе поехали к ней в деревню. А в дар он преподнес ей маленький латунный компас, какими пользуются «англо», чтобы она больше никогда не заблудилась.

— А красивый воин вернулся? — спросила Салли. — Он предложил ее отцу много пони, чтобы тот отдал ее ему в жены? Да? Да?

Все повернули головы, когда Крадущийся За Добычей Волк вошел в огненный круг. Скай увидела его чудесные серые глаза, преисполненные доброты. Она увидела, как они потемнели, а потом зажглись огнем любви.

Нервные окончания ее пальцев свело от звуков его голоса.

— Она полюбила его, — продолжил Волк. — А он полюбил ее. Она раскрыла одеяло и пустила его к себе. И они поехали верхом на пони вслед за солнцем.

Внезапно Скай захотелось от всей души, чтобы их история в настоящей жизни приобрела такой же счастливый конец, как и в сказке. Возможно, еще не поздно начать все сначала. Он этого хотел. Теперь хотела и она.

— Он предложил ей все, что у него было. — Волк прошел прямо к ней, в набедренной повязке и кожаной безрукавке. С каждым грациозным его шагом звенели подвязанные под коленями колокольчики.