Джеки Коллинз - Голливудские мужья

– Фу! – воскликнула она, на щеках играл не свойственный ей румянец. – Сейчас со мной произошло нечто. Передайте, пожалуйста, мой стакан. Мне самое время выпить.

Он протянул ей водку, ожидая объяснений. Плюхнувшись на диван, она потянула беспримесную огненную жидкость.

– Владимир, мой управляющий – спятил! – объявила она. – Это удостоверит любой психиатр.

Уэс хорошо помнил ее управляющего – эдакий властолюбивый певец из Большого, неравнодушный к официантам.

– Что случилось? – заинтересованно спросил он. Она скинула туфли, наслаждаясь паузой.

– Он сидел в моей ванне. В одном из моих париков. В моем гриме. И пел одну из моих песен моим голосом.

Уэс засмеялся.

– Что-что?

Она не сдержала улыбку.

– Вы слышали.

– Он был одет?

– Нет, к сожалению.

И они засмеялись вместе.

– Вид у него был совершенно нелепый, – заговорила она, захлебываясь. – А когда он поднялся в ванной, весь в пузырьках…

– И в гриме и в парике? – подхватил Уэс.

– Ну да. В жизни не забуду.

Представив себе Владимира в столь гротескном виде, Уэс вполне оценил юмор ситуации.

– И что же вы сделали? – прохохотал он.

– Я так обалдела, что… ничего! – выдохнула она. – Господи! Вот потеха!

Смех у нее оказался очень заразительный, и Уэс не удержался. Перед ним была не холодная богиня-самка, о которой с таким подобострастием писали газеты и журналы, а вполне располагающая к себе веселая баба.

– Наверное, завтра ему придется искать работу, – вымолвил Уэс наконец.

– Не обязательно, – ответила она. – Может, оставлю его смеха ради.

Они снова засмеялись, но тут их прервал настойчивый звонок у ворот перед домом. Силвер нахмурилась.

– Не представляю, кто бы это мог быть. Может, ответите вы?

И она протянула ему трубку внутреннего переговорного устройства.

– Дом Силвер Андерсон, – сказал он хорошо поставленным голосом.

– Деннис Денби, – раздраженно рявкнул динамик. Уэс прикрыл трубку ладонью.

– Деннис Денби, – повторил он.

– Вот те на! Пожалуй, придется его впустить.

Он коротко глянул ей в глаза.

– Обязательно?

Она ответила очень любезно:

– Лучше мы его впустим, ладно?

Ага, значит, «мы». То есть его она не отвергает.

Он послушно нажал кнопку, а она поспешила надеть туфли. Через минуту вошел раскрасневшийся Деннис Денби. Он вцепился в Силвер, зыркнув глазами на Уэса.

– Слава Богу, ты цела и невредима! Она высвободилась из его цепких рук.

– Со мной абсолютно ничего не случилось, Деннис. – Она указала на Уэса. – Благодаря мистеру…

– Мани, – услужливо подсказал Уэс. Силвер удивленно приподняла бровь.

– Древняя английская фамилия, – беззаботно пояснил Уэс.

– В высшей степени необычная, – заметила она.

– Ну… вообще-то… во мне почти все необычное.

Она улыбнулась.

– В самом деле?

– Так мне говорят.

У этой женщины не глаза, а динамит – они ощупывали его, проверяли на качество. Уэс знал – ее взгляд он читает правильно.

Деннис не мог не заметить возникшее между ними поле притяжения – и немедленно заявил о своих правах.

– Что ж, большое спасибо мистеру… Мани за то, что он привез тебя домой. Хотя никакой нужды в этом не было. За порядком следили.

– Кто следил, Деннис? – едко поинтересовалась Силвер. – Уж не ты ли следил за толпой, когда меня чуть не затолкали до смерти?

– Не преувеличивай, дорогая, – снисходительно сказал Деннис.

Он разом совершил две роковые ошибки. Во-первых, назвал ее «дорогая» – она терпеть не могла это покровительственное обращение, хотя сама его употребляла частенько. Во-вторых, он усомнился в ее способности оценить положение.

– Не говори глупостей, дорогой Деннис, – сказала она. – Ты ведь и понятия не имел, что происходит, если честно, а?

– Я звонил в «Спаго», – объяснил он, не обратив внимания на оскорбление. Посмотрел на часы. – И заказал столик для двоих. – Повернувшись к Уэсу, он добавил: – Так что… мистер Мани, прошу нас извинить.

– Мистер Мани нас извинять не будет, – жестко сказала Силвер. – Потому что мы – ты и я, дорогой Деннис – никуда не едем. По сути дела, – она взяла его под руку и повела к двери, – ты едешь домой, а я допью водку в обществе мистера Мани, у которого достало присутствия духа увидеть, что происходит. Если бы он не вытащил меня из этого чертова кабака, меня бы затоптали!

– Силвер! – Деннис встрепенулся. – За что ты на меня взъелась?

– Я не взъелась, – ответила она, подталкивая его к двери. – Просто мне все осточертело.

Он отчаянно сопротивлялся. Ты же не можешь остаться в доме одна с этим… типом. Кто он? Что ты про него знаешь?

– Что он – настоящий мужчина, дорогой Деннис. Чего никак нельзя сказать про тебя. Спокойной ночи!

Она закрыла дверь, хотя он бурно возражал, и вернулась к бару.

Уэс встретил ее прямым взглядом.

– О-хо-хо, – сказал он. – Сумасшедший русский, разгневанный ухажер. Что дальше?

Она улыбнулась – медленно, соблазнительно. Эту улыбку обожала вся Америка – до ненависти.

– Думаю, что-то будет – правда?

Кто он был такой, чтобы с ней спорить?

Джейд вошла в ритм калифорнийской жизни довольно легко. Она думала, что возненавидит ее, но вот прошел месяц, и она поняла – эта жизнь ей очень нравится. Работы было по горло, да еще в такую благодатную погоду!

Книги, пластинки и прочие личные вещи скоро позволили ей ощутить себя в новой квартире, как дома, и плохо сказывался на ее настроении только Кори. Он стал каким-то чудным – в его жизни явно что-то происходило, но делиться этим он с ней не хотел. Они виделись всего несколько раз.

– Я очень занят, – таково было его объяснение. – Новая работа, обустройство и все прочее.

Может, он и обустраивался, только где и с кем? На эти вопросы он отвечал уклончиво.

– Я когда-нибудь увижу, где ты живешь? – однажды спросила она его в лоб.

– А как же, – ответил он сразу. – Очень даже скоро. Стоило ей заговорить о Марите, он тут же замыкался.

– Как поживает Кори-младший? – спросила она о своем полуторагодовалом племяннике.

– Он на Гавайях.

– И когда ты с ним увидишься?

– Скоро.

Все скоро. Она сильно за него переживала. Как-то позвонила маме и излила ей свои огорчения.

– У него сейчас тяжелая полоса, – сочувственно сказала мама. – Оставь его в покое, в конце концов он сам объявится.

Она оставила его в покое. Но он так и не объявился.

Были и хорошие новости: «Клауд косметикс» для рекламных фотосъемок наняла Антонио. Ведущий режиссер видео, Шейн Диксон, должен был снимать рекламный ролик, и она вовсю готовилась: прическа, одежда, подбор косметики. Задача – довести свой внешний облик до идеала.

Работать с Антонио – одно удовольствие. Во-первых, весело, во-вторых, его фотографии – настоящее чудо, радость для глаз. Он сочетал стиль Нормана Паркинсона с изыском Скавулло и ясностью и оригинальностью Энни Лейбовиц.

Джейд проводила с ним и его богемными друзьями все больше и больше времени. Они ходили по шикарным ресторанам, развлекались на вечеринках, а пятницу и субботу обычно завершали в частном клубе «Трамп», где ели и танцевали до утра.

Что и говорить, это была прекрасная терапия. Долгие годы она сидела на исключительном контракте у Марка Рэнда. Теперь она вновь перешла на свободные хлеба.

О Марке она пыталась не думать; всякий раз, когда он все-таки заползал в ее мысли, она немедля изгоняла его. Был роман – и сплыл.

Finito.[6]

И очень хорошо.

Разъезжая по городу с Антонио и его друзьями, она не могла остаться незамеченной. Кое-кто пытался на нее посягнуть. Желтолицый продюсер с плохими зубами и пустыми глазами сделал ей предложение, от которого она легко смогла отказаться. Пребывающий в постоянном наркотическом дурмане пуэрториканец сообщил ей, что в жизни не встречал более сексуальной женщины. Околосветский француз в мешковатых джинсах и фирменном свитере сказал ей, что знает абсолютно всех и поможет ей стать звездой.

Мужчины. Какое-то время надо от них отдохнуть. Тут она встретила Шейна Диксона и засомневалась – а может, не надо? Ведь кто-то должен помочь ей навсегда забыть Марка?

Шейн Диксон был коренастым крепышом, темноволосым и бородатым. Ей нравилось, что он не стал на нее кидаться, как большинство мужчин. Какое-то время они принюхивались друг к другу. Он проводил пробные съемки с отстраненным профессионализмом. Он хотел добиться определенного образа для серии коммерческих роликов и не собирался начинать съемку, пока этого образа не добьется.

В конце концов он пригласил ее пообедать и обсудить, к чему же именно они стремятся. Они поехали в Мелроуз, в «Ньюклеус-нюанс», и весь вечер проговорили о том, что коммерческие ролики – это подлинный вид искусства в кинематографе.

– Если снимаешь двухчасовой фильм, можешь где-то напортачить, потерять накал, потом выйти на уровень снова – на это есть время. А в коммерческом ролике или видеоклипе ты должен найти слиток золота за две минуты. Для ошибок нет места.

– Вы женаты? – спросила она. Кожа ее подрагивала, она вся превратилась в слух. У нее уже давно не было мужчины, и хотелось снова ощутить себя желанной.

– Да, – ответил он и притронулся через стол к ее руке. – Но мы не живем вместе. Она меня не понимает.

Неужели мужчины до сих пор прибегают к этому трюку? Невероятно.

Он пригласил ее к себе, но она отказалась. Одного женатика в ее жизни было достаточно.

А потом, как-то под вечер, когда она вернулась после целого дня съемок и хотела только поесть и завалиться спать, позвонил Марк.

– Я в городе, – сказал он. – И, если честно, звоню из вестибюля твоего дома. Нам нужно поговорить, Джейд. Я поднимусь?

Сказать, что ночью все кошки серы, может только глухой, бесчувственный и слепой. От ее негромкого постанывания в секунды блаженства до настойчиво-хрипловатых просьб (Силвер не скрывала от него, что именно доставляет ей наибольшее наслаждение) и ухоженной, излучавшей дорогие запахи плоти, – все было другое. Поезди на обшарпанных «Тойотах», а потом сядь за руль «Бентли».

Уэс поменял позу, позволив Силвер оседлать его. У нее было плотное тугое тело девочки-подростка. Спелые груди, крепкие бедра (но не каменные, как у его шведки), плоский живот. Она наслаждалась сексом, упивалась им, к чему он не привык. Реба лежала на спине, как выброшенная на берег камбала. Другие женщины прибегали к брани просто для красного словца. Когда Силвер сказала: «Я хочу потрахаться всласть, Уэс», она не пустословила. И Уэс выполнил ее просьбу. Ах, как хорошо было им обоим!

Ритмично вращая бедрами, она опустила к его рту грудь с напрягшимся соском, и он послушно впился в него губами. Даже вкус и то был другой.

Он чувствовал – момент высшего наслаждения уже близок. В голове замелькали обрывочные мысли – все произошло так быстро.

Ушел Деннис.

Разговор.

Легкая болтовня.

«Идем наверх».

Она пригласила.

Он согласился.

В спальне он сразу же впился в нее.

Она ответила на его поцелуй легкими покусываниями, ищущим языком. Ей было невтерпеж, будто рвалась с поводка гончая. «Сейчас вернусь», – сказала она.

Едва ли в эти минуты стоило рассказывать ей, что он – сидящий на мели бывший бармен, что живет он в убогом доме в Венис и тешится в обществе малопривлекательных, но очень благодарных женщин.

В спальню она вернулась в совершенно другом обличье. Короткие густые волосы исчезли – он понял, что это был парик, – вместо них появились собственные темные волосы до плеч. Сняла она и массивные накладные ресницы и стала моложе, нежнее. Ее наряд составляло короткое кимоно.

– Перед вами – Силвер Андерсон без прикрас, – объявила она, и не думая смущаться. – Надеюсь, вы не разочарованы.

Разочарован? Он был приятно удивлен. Он взял ее руку и приложил туда, где ей было приятнее всего.

– Разве разочарованный мужчина на ощупь такой? Она засмеялась – гортанным порочным смешком.

– На ощупь вы мужчина – для меня этого достаточно.

И они спустили свой парусник на воду. Оргазм конвульсией прошил все его тело, снаряд вылетел из него, как экспресс из тоннеля.

– А-ааах, Господи! – простонал он.

Слившись с ним, она крепко держала его в своем плену.

– Он-то здесь при чем? – выдохнула она едва слышно.

Крайне униженный, Владимир навел порядок в ванной комнате Силвер и бежал из дома в свое уютное гнездышко над гаражом. Как он мог проявить такое легкомыслие? Он покачал головой. Нет, легкомыслие тут ни при чем, просто он попался. Не повезло. Обычно если мадам куда-то уезжает, раньше чем через три часа не возвращается. А тут черти принесли через час.