Джеки Коллинз - Голливудские мужья

– Надо посмотреть, как пойдет «Романтическая история», – объяснил он. – Когда она вышибет потолок, мы назначим свою цену.

– Ты в этом уверен?

– Как в том, что собакам нельзя гадить в Центральном парке.

– Какой яркий образ!

– Яркий или нет – главное, понятный.

Он поерзал в кресле, словно что-то хотел сказать, но не знал, как это лучше сделать. На Зеппо не похоже.

И тут в кабинку вошел Захария Клингер… Что ж, Силвер не зря позаботилась о своей внешности. Эта встреча была неизбежной. И подстроил ее Зеппо – не ведающий комплексов разбойник.

– Силвер, – официально поздоровался Захария.

– Захария, – ответила она с холодным апломбом.

– Не против, если я к вам присоединюсь?

Не успела она сказать «против, очень даже против», как Зеппо вскочил с места. Изобразив изумление, он глянул на громадный циферблат своего «Ролекса».

– Уже два часа. Господи, детка, мне надо бежать. Оставляю тебя в надежных руках – надежнее не бывает. Этот человек можете все!

– До свидания, Зеппо.

Выслушивать его лизоблюдскую речь она не желала. Надо и меру знать.

Зеппо умчался, и Захария сел за столик. Повисла долгая пауза. Наконец, он произнес:

– Силвер, я хочу, чтобы ты ко мне вернулась. Скажи, во что мне это обойдется?

Она нервным взглядом окинула ресторан.

– Это не по средствам даже тебе.

– Мне ведь принадлежит «Орфей».

– Я прекрасно это знаю.

– Я могу сделать тебя самой знаменитой женщиной в мире.

В ее голосе зазвучала легкая ирония.

– По-моему, дела у меня и так идут неплохо, большое спасибо.

– Мне по силам не выпустить «Романтическую историю» на экраны. Как это отразится на твоей карьере? Все решат, что фильм не выпустили, потому что он донельзя плох.

Сузив глаза, она сказала:

– Только попробуй.

Вытащив из кармана коробку для сигар, он извлек из нее толстую кубинскую сигару, закурил и выпустил в ее сторону ровную струю дыма.

– Может быть, ты вынудишь меня это сделать.

Нет, этому человеку ее не запугать. Однажды он ее уже использовал. Какого черта он явился после стольких лет и еще ждет, что она бросится ему в объятья?

– Может быть, – холодно сказала она. Он засмеялся.

– Меня всегда восхищало твое присутствие духа. И возбуждало.

– Для возбуждения могу сообщить тебе, что я замужем. И мужа люблю. Так что, будь любезен, избавь меня от этих мерзких угроз и шантажа.

– Твой муж – никчемный бездельник, – констатировал он.

– Меня устраивает.

Она живо поднялась.

Он положил руку ей на запястье.

– Я могу потратить миллионы на рекламу «Романтической истории», а могу положить ее на полку. Одна ночь в твоем обществе – и я пущу рекламную машину в ход. Подумай об этом.

– До свидания, Захария.

– Буду ждать звонка.

Звонить ему она не стала. Вместо него связалась с Карлосом Брентом. По-своему Карлос был не менее могущественной фигурой, чем Захария Клингер. Ходили слухи о его мощнейших связях – в политических и прочих сферах.

– Карлос, дорогой, – обратилась к нему она, довольная, что они снова подружились, – что бы ты сделал, если бы узнал, что по прихоти Захарии Клингера «Орфей» кладет «Романтическую историю» на полку?

Он засмеялся.

– Выбрось это из своей прелестной головки. «Романтическая история» будет самым популярным фильмом года, я об этом позабочусь.

Собственно, она и не беспокоилась. И лишний раз похвалила себя – молодец, что не поддалась Захарии.

Силвер и Уэс вошли в «Джорджио». Он расположился в уютном баре посредине магазина, а она стала примеряться ко всему, что попадалось под руку.

– Я думал, мы делаем рождественские покупки не для себя, а для других, – заметил Уэс.

– Так и есть, – ответила она, выбирая сумочку с инкрустацией для Норы и набор духов «Джорджио». Потом решила купить себе шикарный халат с золотистой инкрустацией – в жизни подобного не встречала. Да и цена хорошая – шесть тысяч долларов.

– Иди сюда, дорогой, посмотри, – позвала она Уэса. – Я это надену в канун Нового Года.

Он послушно подошел и сказал:

– Мне-то что? Деньги твои. Нравится – покупай. Он вернулся в бар, заказал холодного пива, устроился поудобнее, как вдруг услышал знакомый голос:

– Уэсли!

Реба Виногратски, его бывшая домовладелица, накинулась на него с влажными поцелуями и объятьями – вот еще, принесла нелегкая!

Высвободившись – прямо паучиха какая-то! – он суховато поздоровался.

– Уэсли! Уэсли! Уэсли! – завздыхала она, понимающе покачивая головой и любовно подмигивая. – Посмотрите, каков теперь мой Уэсли!

Ее Уэсли?

– Как дела, Реба? – спросил он, с трудом изображая заинтересованность.

– С тобой еще лучше, чем без тебя. – Она заметила появившуюся из примерочной Силвер и издала вопль оргазма. – Представь меня, Уэсли! Ой, мамочка моя! Как я выгляжу? Нормально?

Помятый бежевый полотняный костюм, слишком короткая юбка, голые обгоревшие ноги, высокие каблуки-шпильки – ничего нормального тут не было. Она походила на стареющую шлюху, хотя на ее пальце поблескивало и посверкивало немыслимых размеров бриллиантовое кольцо.

Перехватив его взгляд, она победно взмахнула рукой.

– Я сошлась со своим стариком – это его подарок в знак примирения.

– Очень за тебя рад, – поздравил он.

– Представь меня, – прошипела она снова. Силвер подошла и, не обращая внимания на Ребу, по-хозяйски взяла Уэса за руку. – Идем дальше, дорогой. Здесь я уже закончила.

– Э-э… это Реба, – сказал он, помявшись. – Она хочет с тобой познакомиться.

Силвер одарила ее улыбкой, предназначенной для поклонников, – отстраненной, но чарующей.

– Здравствуйте.

И тут же отвернулась.

Но отделаться от Ребы было не так просто.

– Я обож-жаю вас в «Палм-Спрингс», – зафонтанировала она. – И так здорово, что вы с Уэсли поженились!

– Спасибо, – холодно отозвалась Силвер.

– Мы с Уэсли – старые друзья, – продолжала Реба, спотыкаясь о собственные слова и пристально вглядываясь в Силвер – есть ли следы подтяжки лица? – Мы, можно сказать, жили под одной крышей.

Голос Силвер источал неразбавленную кислоту.

– Какая идиллия.

– Реба была моей домовладелицей, – поспешил объяснить Уэс, дабы не возникли ложные мысли.

– Не только! – вскричала Реба, озорно подмигнув. – Я в то время была в разлуке с моим благоверным. Ну, а Уэсли вас тогда, само собой, еще не знал. И…

Глава Силвер блеснули опасным огнем, и она осадила Ребу на полном скаку.

– Извините, мы очень спешим.

И с каменным лицом устремилась к выходу. Пожав плечами, Уэс пошел за ней.

– Пока, Реба.

– В чем дело? – озлобилась та, загораживая ему дорогу. – Или я для нее – плебейка, нечего со мной и разговаривать?

– Какая же ты плебейка? – успокоил ее Уэс, пытаясь тем не менее проскользнуть мимо. – Просто у нас сегодня дел невпроворот.

По ее лицу, раскалывая неаккуратно разложенный грим, расползлась тонкая улыбочка.

– Заплати долг, Уэсли. Серьезные ребята теряют терпение. На твоем месте я не стала бы с ними шутки шутить. Смотри, допрыгаешься.

Приглашения на встречу Нового Года были разосланы за три дня до Рождества, и большинство адресатов получили их как раз под Рождество.

Белые карточки с шикарным тиснением и праздничными красными буквами гласила:

ЗАХАРИЯ КЛИНГЕР

ИМЕЕТ ЧЕСТЬ

ПРИГЛАСИТЬ ВАС

НА ВСТРЕЧУ НОВОГО ГОДА

НА ПАРОХОДЕ

31 ДЕКАБРЯ 1985 ГОДА

Через несколько часов весь Голливуд знал – что будет важнейшее событие года, и если ты не получил приглашения – пиши пропало. Уезжай из города. Заползи под камень. Выбросись из окна!

Приглашений было ровно пятьдесят. Захария решил осчастливить только пятьдесят пар. Сто избранных получат право встретить Новый Год в его обществе.

Поскольку Захария Клингер был одним из богатейших людей в мире, к тому же, владельцем киностудии в Голливуде, отвергнуть его приглашение не мог позволить себе никто. Захария решил объявить во время вечеринки, что в планах «Орфея» – новая версия классического фильма «Все о Еве». Силвер с ума сойдет, когда узнает, что вожделенная роль, в свое время сыгранная Бетт Дэвис, предлагается ей. Он должен был сразу понять – шантаж с ней не пройдет. С другой стороны, она ведь актриса, и если наживка выбрана верно, может, ему и удастся ее вернуть. Во всяком случае, попробовать стоит. А новогодняя вечеринка – не такая уж и большая цена за то, чтобы завоевать ее внимание.

Беверли д'Амо, вместе с гвардией деловитых секретарей и секретарш Захарии, готовила и подправляла список гостей – ей это доставляло огромное удовольствие. Она позаботилась о том, чтобы в список приглашенных попали Джейд и Кори, а потом, с коварной ухмылкой, перепроверила, есть ли в списке Джек Питон. Он там был. Откровенно говоря, она не видела ничего плохого в том, что эти двое снова встретятся. После того, что ей рассказала Джейд, Беверли поняла: у этого дуэта есть перспектива. Нет, никаких плотоядных подробностей не было – своими сексуальными похождениями Джейд не делилась ни с кем. Но слыша невысказанное, Беверли инстинктивно учуяла – им нужно предоставить вторую попытку. Увидеть свою подругу в обществе достойного мужчины – она будет этому счастлива.

– Зачем ты устраиваешь эту вечеринку? – спросила она у Захарии.

– Начало Нового Года нужно отметить как следует. Я сделаю так, что люди эту встречу запомнят, – ответил он.

– Да уж не сомневаюсь, – пробормотала она, уже посвященная в некоторые его планы. Чего там только не будет! Брейк-данс, танец живота, бразильское трио, диско, фейерверк. И все это на яхте, которая поплывет от Лонг-Бича – гостей туда доставит кортеж лимузинов – до Лагуны и обратно.

Беверли обнаружила, что жить с Захарией – это настоящее приключение, несмотря на его возраст. Единственное, что отравляло ей радость, – он продолжал заниматься сексом на глазах у проституток. Господи! Как она это ненавидела! Поначалу она считала: что ж, все сходят с ума по-своему, и закрывала глаза, стискивала зубы, плыла по воле волн. Но сейчас эта грязь вызывала у нее чувство омерзения.

Да, с Захарией он сошлась ради карьеры – на этот счет обманывать себя нечего. Но, к сожалению, она его полюбила.

Не за деньги.

Не за могущество.

Беверли д'Амо полюбила в Захарии К. Клингере мужчину.

Помоги ей Господи.

До отъезда съемочной группы «Убийства» из Пуэрто-Валларты оставался всего один день. Завтра они помашут крылышками и полетят на Рождество в Лос-Анджелес.

Работа в Пуэрто-Валларте отнюдь не была увеселительной прогулкой. Стояла удушливая жара, и абсолютно все давалось с трудом. А когда температура становилась сносной, шел дождь, и съемки еще больше выбивались из графика. К тому же почти все в группе так или иначе переболели тем, что кто-то из острословов окрестил «мексиканской шрапнелью».

Кларисса была одной из немногих, кого эта напасть миновала. Она ела только свежие овощи, рыбу и фрукты, все это ежедневно привозилось из Лос-Анджелеса, и желудочные страсти обошли ее стороной.

Мэннон был в порядке, пока следовал ее режиму, но за два-три дня до отъезда он с кем-то из группы побаловался энчиладой и текилой – и поплатился за это.

– Сам виноват, – отрезала Кларисса.

Иногда ему казалось, что в ней нет ни капельки сочувствия.

День съемок он как-то протянул, а весь вечер со стонами провалялся на кровати. Кларисса даже не пришла. Можно сказать, блеснула своим отсутствием.

– Да, хладнокровия тебе не занимать, – пожаловался он ей на следующий день.

– Я не сиделка, – ответила она. – Нечего было набивать желудок Бог знает чем.

Верно. И все же… можно хоть как-то посочувствовать?

Они решили, что по возвращении в Лос-Анджелес он переедет к ней. Он надеялся, что принимает верное решение. Ведь стоило ему хотя бы простудиться, Мелани-Шанна начинала кудахтать над ним и хлопотать. И Уитни тоже. Но разве Кларисса может вести себя так, как другие женщины? Он и сам этого не захочет. Она – другая, она – истинная актриса, и главное ее достоинство – сверкающий талант.

На другой день он чувствовал себя получше, но к вечеру в желудке снова началось кручение, и удаляться от своего туалета он не решился.

Кларисса навестила его попозже. В каштановые волосы, собранные в узел, были вплетены гардении. Вместо обычных мешковатых брюк и рубашки – белое платье с приоткрытыми плечами.

– Ты при полном параде, – заметил он.

– Сегодня прощальный вечер. Я собираюсь танцевать.

– С кем?

– С Норманом.

Он мог бы и сам догадаться. Норман Гусбергер. Верный раб.