Филиппа Карр - Голос призрака

Он яростно греб, пытаясь противостоять морю. Трудно было рассчитывать пересечь пролив в такой лодке. Хотя, может быть, ему бы это и удалось, — человек он был отчаянный.

Джонатан беспомощно смотрел на него. Никого больше не было видно, никакого судна, которое помогло бы перехватить беглеца.

Мы опоздали. Мы могли только беспомощно следить за беглецом, которого ветер уносил от нас.

Альберик поднял весла и отдался на волю стихии. Несколько секунд мы стояли молча, глядя на маленькое суденышко, качающееся на волнах, и с каждой секундой удаляющееся все дальше от английского побережья.

Я стояла рядом с Джонатаном, и выстрел буквально оглушил меня.

Я посмотрела в открытое море. Насколько я могла различить, Альберик рухнул на борт лодки. Она внезапно перевернулась, и тот соскользнул в море.

Джонатан поднял ружье и снова выстрелил. Я увидела, как вода вокруг лодки окрасилась кровью.

Джонатан неподвижно глядел в море. Казалось, время остановилось. Волны, как щепки, бросали лодку из стороны в сторону. Ее сносило в море. Я видела, как она удалялась все дальше и дальше.

От Альберика на воде не осталось и следа.

Я повернулась к Джонатану. Мне хотелось убежать, побыть одной, чтобы пережить то, что произошло у меня на глазах. Я никогда раньше не видела, как один человек убивает другого.

Альберик мертв, — продолжала я думать. Джонатан убил его. Смерть страшна, даже смерть незнакомых людей. А с этим человеком мы вместе смеялись, шутили… он был радостным, счастливым, добрым. Мир перевернулся, когда я увидела, что его убил человек, с которым я была так близка.

Джонатан удовлетворенно вздохнул.

Я сказала:

— Ты убил Альберика.

— Так лучше.

Через полчаса было бы слишком поздно.

— Но мы знали его.

— Тетя! Софи любила его… а теперь он мертв…

Он схватил меня за плечи и встряхнул.

— Прекрати, — сказал он. — У тебя истерика. Он мертв, да, и это правильно. Как ты думаешь, сколько бы умерло людей, если бы он смог продолжать свою работу? Твоя бабушка была убита таким, как он. Слава Богу, мы узнали, кем он был на самом деле.

— Ты… ты очень бездушный.

— Когда речь идет о таких как он, да.

Меня не мучают угрызения совести, что я убил его, — это как убить змею.

Я закрыла лицо руками и заплакала.

— Пошли, — сказал он. — Не будь глупой, Клодина. Мы не смогли бы поймать его… и все же он не ушел.

Я в ужасе посмотрела на него и сказала:

— Но это случилось из-за меня, разве ты не видишь?

Ведь я увидела его.

Именно я рассказала, и поэтому он умер. Я убила его.

— Поздравь себя. Обезврежен еще один шпион. Ты хорошо поработала, Клодина.

— Я убила его. Я совершила супружескую измену, а теперь — преступление.

Он рассмеялся. Я знала, что он не безгрешен. Но сейчас он убил человека, которого хорошо знал, и спешил изо всех сил из Лондона, преследуя его. Я знала и о присущей ему безжалостности, и сейчас убедилась в ней сама.

— Иногда мне кажется, что я ненавижу тебя. Ты такой безжалостный. Даже если его надо было убить, если он виновен в смерти других, ты, кажется, наслаждался этим убийством.

— Я наслаждаюсь, видя, что справился с задачей, — сказал он холодно.

Я посмотрела на море.

— Я все еще вижу красное пятно на воде.

— Он мертв, и это хорошо. Подождем еще немного.

Я не хочу, чтобы он выбрался на берег и его вернули к жизни маленькие сердобольные девочки.

Я отвернулась, но он схватил меня и прижал к себе.

— Ты узнаешь о жизни и времени, в котором живешь, Клодина, — сказал он. — Должен признаться, не всегда очень приятном. Мы должны сохранить нашу страну процветающей. Мы должны служить ее интересам, и, когда появляются змеи, мы душим и убиваем их. Вот так, Клодина. Это величайшая удача, что ты заметила его в «Бенбоу». Тебе удалось узнать Бланшара.

Это помогло нам узнать, что он в Лондоне, и, когда пришел Альберик, это тоже было большой удачей.

— Для тебя, — сказала я. — Для него — смертью.

— О, дорогая, ты стала сентиментальной. Альберик играл со смертью. Он знал это и не был очень удивлен, попав в ее объятия. — Он нежно поцеловал меня. — С Альбериком покончено, но мы должны быть осторожны. А его съедят рыбы.

— О, пожалуйста, не говори так о человеке.

— Бедная маленькая Клодина, боюсь, ты попала в грубую компанию. Не волнуйся. Эти дни ты была с нами. Ты хорошо перенесла путешествие. Я горжусь тобой. Теперь давай подумаем, что нам делать.

Мы должны вернуться домой. Сомневаюсь, чтобы Графтер был там. Думаю, что Альберик предупредил его. Какие же бумаги он взял с собой? Теперь они на дне океана. Никто не должен об этом знать, Клодина. Запомни, тебе ничего не известно об Альберике. Он пропал, и, может быть, его сочтут погибшим. Что касается Билли Графтера, если мы его не поймаем, то пусть думают, что он уехал с Альбериком. Но будем надеяться, что он все еще дома. Не надо говорить правду домашним. Чем меньше известно, тем лучше.

— Я ничего не скажу, — сказала я.

— Это правильно. Я должен вернуться в Лондон.

— Сразу же?

— Да, то, что Бланшар в Лондоне, опасно. Он один из зачинщиков французской революции. Можешь догадаться, что он затевает здесь.

— Но революция закончена. Республику признали многие страны.

— Франция все еще хочет, чтобы мы плясали под ее дудку. Мы враги, помни. Мы фактически в состоянии войны. Я должен выехать в Лондон завтра ранним утром. Они все еще ищут Альберика. Клодина, ты должна взять себя в руки. Веди себя так, будто ничего не произошло. Ты поняла?

— Поняла.

— Забудь все свои сентиментальные представления. Альберик мог быть хорошим мальчиком, но он — шпион, работающий против нашей страны, и получил по заслугам. Помни это. Он сделал бы то же самое со мной, если бы имел эту возможность. Все зависит от удачи.

— Я понимаю.

— Хорошо.

Теперь я уверен, что он мертв. Мы можем спокойно ехать.

Да и лодки я не вижу.

О, обломок там, это не часть лодки? Похоже, что это так. Теперь, Клодина, ты успокоилась? Мы должны вернуться в Эверсли, а завтра я уеду. Ты должна продолжать жить, как будто ничего не случилось.

Можешь всем рассказывать о королевской свадьбе и как принца пришлось поддерживать, потому что он был пьян. Это рассмешит всех. И не проговорись, что знаешь, где Альберик. Надо, чтобы все думали, что он пропал или утонул. Это лучше всего.

Я села на лошадь и он последовал за мной.

— Готова? Поехали в Эверсли.

Я объяснила слугам, что мама осталась с Диконом и что мистер Джонатан возвращается завтра в Лондон.

Они восприняли это как само собой разумеющееся. Дикон и Джонатан все время уезжали и приезжали.

Мы расстроились, но не очень удивились, обнаружив, что Билли Графтера не было дома.

— Конечно, его предупредили, — сказал Джонатан. — Но мы его найдем.

Я была довольна, что Дэвид все еще оставался в Клаверинге. Было бы трудно вести себя с ним естественно.

Я плохо спала этой ночью, и, когда встала, Джонатан уже уехал.

Утром один из слуг из Эндерби приехал с запиской от тети Софи. Она знала, что я возвратилась, и хотела повидать меня.

Я поехала в Эндерби днем. Жанна приветствовала меня:

— Мадемуазель д'Обинье в постели. Она плохо спала ночью, так как очень беспокоится об Альберике. Вчера он вернулся из Лондона и сразу же уехал. Он не возвращался всю ночь.

Я услышала свой голос:

— О, что с ним случилось? Я презирала себя за ложь.

— Об этом мадемуазель д'Обинье и беспокоится. Он не виделся с ней, когда вернулся, это очень странно. Поднимайтесь.

Тетя Софи лежала в комнате с голубыми бархатными занавесками. Мои глаза сразу же обратились туда, где, как я знала, была труба для переговоров.

— Мадам Клодина здесь, — сказала Жанна.

Тетя Софи выглядела опечаленной. Давно я не видела ее такой. Как сильно она изменилась с того времени, как приехала в Эндерби! Долли Мэйфер сидела у кровати с книгой в руках. Она, очевидно, читала тете Софи.

— Останься с нами, Жанна, — сказала тетя. Жанна кивнула, поставила у кровати кресло для меня и встала неподалеку.

— Тебе понравилась поездка? — спросила тетя Софи.

— Да, было очень интересно.

— Я волнуюсь за Альберика, — сказала тетя.

— А что с ним? — тихо спросила я.

— Он поехал в Лондон по моему делу. Ты знаешь, он хорошо справляется с этим.

— Я знаю, он часто ездил для тебя — Вчера он вернулся, заскочил на минутку и снова уехал. Он так еще и не вернулся.

— И ты не предполагаешь…

— Может быть, он что-то забыл в Лондоне.

— И не сказал вам? — вставила Жанна. Софи многозначительно улыбнулась.

— Он так гордился своими лондонскими поручениями. Он всегда старается что-то для меня сделать, и если забывает, о чем я просила, то не хочет, чтобы я знала об этом. Скорее всего, так и было. Это единственное, о чем я могу подумать. Полагаю, ты можешь помочь, Клодина.

— Я?!

— Да, ты приезжала вчера, чтобы увидеть его, не так ли? Зачем?

Меня поймали врасплох.

Я не ожидала этого.

— Приезжала вчера, верно? — настаивала тетя Софи. Они все смотрели на меня: Софи и Жанна вопросительно, а Долли с непроницаемым выражением на лице.

— О, я сейчас вспомнила. Это по поводу моей лошади. Мне показалось, что у нее колики. Я слышала, Альберик говорил о каком-то лекарстве из Франции. Я так волновалась, что без промедления поехала к нему.

— Вам надо сходить на конюшню, — сказала Жанна. — Там должны знать.

— Нет. Это французское средство. Тем более, сейчас все прошло.

— Когда ты приехала, то не видела его, ведь так?

— Да. Сказали, что он уехал.

— Я слышала, что Билли Графтер тоже пропал, — сказала Жанна. — Он, должно быть, уехал с Альбериком.

Как быстро распространяются новости среди слуг! Они уже знали, что Билли Графтер пропал, и было естественно, что они связали его исчезновение с отъездом Альберика.

— Я думала, может быть, ты видела его, — сказала тетя Софи.

— Нет, он уже уехал.

— Это на него не похоже, — сказала тетя.

— Он вернется, — заверила ее Жанна. — Ему здесь слишком хорошо, чтобы покидать Эндерби.

— Я отругаю его, когда он вернется, — сказала Софи. — Он должен был дать мне знать, что вернулся.

Я поцеловала ее в щеку и сказала, что скоро приеду еще раз навестить ее.

— Да, приезжай, — сказала она. Жанна спустилась со мной вниз.

— Она потеряла его, — сказала она. — Он всегда мог приободрить ее. У него была добрая натура, и она любила с ним беседовать. К счастью, Долли здесь. Она учит ее французскому, вы знаете. У девочки хорошо получается. Она удивляет меня. Она очень умна, хотя это сразу не заметно. Я все еще надеюсь, что Альберик вернется.

Он не имеет права поступать так.

— Странно, — сказала я, — что она так беспокоится из-за слуги. Ведь он здесь не так давно.

— Она всегда кем-нибудь увлекается. Я была так рада, что у нее появился кто-то, кем она заинтересовалась. Он подходил ей, так как они соотечественники. Он знал, как вести себя с ней. Она привязалась к нему с самого начала.

Я попрощалась с Жанной и ушла, очень огорченная. Я, кажется, заразилась ее меланхолией.

Тетя Софи. Бедная тетя Софи! Она никогда больше не увидит Альберика.

На следующий день Дэвид приехал из Клаверинга. Он обрадовался, увидев меня, и я почувствовала к нему глубокую нежность. Я предала его тем, что была так счастлива в день королевской свадьбы. Обаяние Джонатана околдовало меня, и сейчас мне хотелось как-то загладить свою вину.

Мне казалось, что между нами встал еще один барьер: тайна смерти Альберика, о которой я не могла не думать иначе, как об убийстве.

Сохранить секрет было не так сложно, как я думала. Казалось, я стала профессиональной лгуньей. Но, наверное, Дэвид был не столь проницателен, как его брат. Я уверена, что никогда не смогла бы ничего скрыть от Джонатана.

Я рассказала Дэвиду о свадьбе и все, что мне рассказала о церемонии мама. Он подтвердил слухи, что принц напился и провел большую часть брачной ночи, в полном беспамятстве у камина спальни, а невеста довольствовалась созерцанием этой сцены.

— Было еще хуже, — сказала я. — Мы слышали, что он чуть не нарушил церемонию бракосочетания, но был остановлен отцом. Сколько правды в этих историях? — спросила я. — У мамы и твоего отца осталось впечатление, что все так и было.

— А ты расстроилась, не получив королевского приглашения?

— О нет.

Мы с Джонатаном проехались верхом. Мама настояла, чтобы он сопровождал меня. Они не хотели оставлять меня одну в такой день.

— Думаю, что они правы. Везде столько мошенников.

Мы поехали в гостиницу «Собака и свисток» близ Гринвича, и хозяин угостил нас прекрасным ростбифом.