— Что за шутки! Не сейчас. Клянусь, судьба специально это подстроила. — Мадди печально смотрела на брошь.

Майкл забрал у нее брошь и положил на тумбочку. Затем он взял ее за плечи и, заставив откинуться назад, нежно поцеловал ее рот.

— Это тоже судьба, Мадди. — Он поцеловал ее снова, еще нежнее, но уже более требовательно.

Когда он нашел ее губы на этот раз, он просунул язык глубоко в ее рот… извлекал и вновь просовывал… Его поцелуи были безжалостны, он ласкал ее рот в мучительном ритме, который заставлял ее непроизвольно двигаться в такт его натиску.

Теперь в действиях Майкла не было ничего от прежней неторопливости. Его сильное, мускулистое тело двигалось сверху, своей тяжестью выдавливая воздух из ее легких до такой степени, что она едва дышала. Он взял ее руки за запястья и вытянул их за ее головой на подушках. Это движение заставило ее спину выгнуться, и ее высокие плотные груди сильнее ударялись о его грудь. Теперь он превратился в сплошной жар. Жар и огонь.

Удерживая ее распятой, он взглянул на нее. Его темные глаза светились. Мадди смотрела на него, загипнотизированная. Когда он прижался ртом к ее рту, их поцелуй длился бесконечно… пока они не начали задыхаться.

Сознание Мадди отключилось. Она всецело подчинилась инстинкту и желанию, когда ее тело двигалось под Майклом, следуя его ритму. Она возбуждалась от частого подъема и опускания его груди и живота, а Майкл быстро подстраивался под ее ритм, и они дышали в унисон.

Когда Майкл отпустил ее запястья, ее руки порывисто скользнули по упругой, атласной коже его спины. Он сменил позицию, сильными мускулистыми ногами обхватив ее ноги. Теперь уже она искала его губы, ее язык страстно исследовал его рот. Она таяла… она источала влагу, а руки ее стали увереннее, когда, скользя по его ягодицам, она прижимала его к себе.

Ее бедра устремились к его бедрам. Она выгнулась, желая вобрать его в себя. Она выкрикивала его имя. Сильная, неудержимая страсть охватила ее. Она жадно ласкала, гладила его тело, пьянея от их смешанных стонов наслаждения. Она горела его огнем.

— О, Майкл, пожалуйста… — простонала она ему в шею.

Он приподнял голову, посмотрел на нее, увидел в ее чертах неистовое желание.

— Судьба, Мадди. — И после короткой паузы и шелеста фольги он проник в нее… в самую ее суть. Мадди задохнулась. Голова ее откинулась назад. Его губы впивались в ее шею, пока Мадди не застонала от удовольствия.

Когда его движения участились, она извивалась под ним, ни на миг не позволяя ему замедлять темп. Они все теснее сливались друг с другом до тех пор, пока она не замерла в самой высокой точке экстаза, дрожа как лист и со страстью выкрикивая его имя. И все время он отвечал ей.

Ему еще хотелось понаблюдать за игрой наслаждения на ее лице, но он уже был не властен над собой — он невольно закрыл глаза и очутился вне времени и пространства. Он хотел продлить мгновение, но уже не мог. Желание его было подобно приливной волне — она захлестнула его тело… накрыла с головой.

Он лихорадочно искал ее губы в самый момент освобождения. И застонал, впившись в ее рот. Мадди почувствовала, что все ее тело трепещет, и затем пришло ее собственное освобождение через непроизвольный, неконтролируемый взрыв истинного наслаждения, которое затопило все ее тело.

После этого она еще долго прижимала его к себе, ощущая себя с Майклом связанной в единое целое экстазом, который они столь полно разделили друг с другом. Она все еще чувствовала волны наслаждения, распространявшиеся внутри ее.

— Знаешь, я никогда не делала этого прежде.

Майкл усмехнулся.

— Я мог бы и поверить. — Он повернулся, чтобы видеть ее лицо, нежная улыбка смягчала его резкие черты, его темные глаза тепло скользили по ней.

— Я хотела сказать, что никогда раньше не занималась любовью при свете дня. Ощущения… как-то острее.

— Только подумать, чего бы ты могла лишиться, — проговорил он шутливым и одновременно нежным тоном, напомнив Мадди, что во многих отношениях они все еще оставались малознакомыми людьми. Внезапно она почувствовала вину и неловкость. И попыталась натянуть на себя одеяло.

— Не надо, — мягко сказал Майкл.

— Прохладно.

— Мадди, — проговорил он, беря ее за подбородок, — заниматься с тобой любовью при свете дня было удивительно хорошо. Это самый лучший день из прожитых мною.

— Но не самый разумный, — сказала Мадди. — Для нас обоих. — Она с беспокойством посмотрела на него. — Что теперь будет, Майкл? Как мы сможем отбросить в сторону то, что произошло, и все-таки заняться бизнесом?

Майкл некоторое время молча смотрел на нее.

— Послушай, Мадди. Я говорил тебе, что мы рассматриваем предложение от другой компании. Но помимо этого у меня есть новая идея в отношении «Сарджент»… такая, что могла бы оказаться несравненно лучше. Хотя понадобится немного времени, чтобы убедиться в этом. Я думаю, что мы сможем все осуществить, Мадди. Если не будем оказывать чрезмерного давления друг на друга.

Мадди было неясно — говорит Майкл об их личных или о деловых отношениях. Однако у нее было чувство, что он, вероятно, имел в виду и то и другое. Ее также очень беспокоила эта его новая идея.

— Что за идея? — уныло спросила она.

— Я тебе все расскажу, как только прояснятся детали.

Мадди с упрямством смотрела на него.

— Я бы предпочла старую идею, Майкл. Ты знаешь пословицу: «Синица в руке…» — Она нахмурилась. — Послушай, если ты действительно считаешь, что другая компания лучше, то я не нуждаюсь в том, чтобы ты в порядке компенсации подбрасывал мне какие-то крохи, — сердито бросила она.

— Я здесь не говорю о крохах, Мадди. — Он устало вздохнул. У него не было никакой возможности убедить ее до тех пор, пока он не продемонстрирует ей кое-что, и тогда, он надеялся, он реабилитирует себя.

— Не пойти ли нам куда-нибудь поесть? — предложил Майкл.

— У тебя потрясающая привычка переключаться на другую тему, когда это тебе на руку, Майкл. Он улыбнулся.

— Разве я сделал это не вовремя? Она вздохнула.

— Конечно, вовремя. Я хочу есть. Но как быть с Тимми?

— Мы уйдем не больше чем на час. Я думаю, можно оставить его на это время с миссис Джон-стон, если она все еще дома.

— Я схожу в душ, а потом позвоню ей, — сказала она, не осознавая, как неестественно звучит ее голос, но полностью осознавая испытываемое ею чувство неловкости оттого, что она вставала с постели обнаженной.

Ей не надо было даже смотреть на него — она знала, что он пристально разглядывает ее. Она поспешила к шкафу, схватила халат, надела его и быстро направилась в ванную.

Не успела она встать под душ, как дверь ванной открылась.

— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?

— Присоединишься ко мне? — Она почувствовала, что краснеет.

Он стоял там, обнаженный. Одно дело — лежать с ним в постели, когда они оба захвачены страстью, и совсем другое — оказаться перед ним обнаженной при ярком свете в ванной.

Он улыбнулся, отчего она только еще больше смутилась.

— Готов поспорить, это еще что-то, чего ты никогда не делала.

— Майкл…

Он продолжал улыбаться.

— Хотя у тебя есть некоторый опыт, Мадди. Ты, должно быть, слышала выражение: «Рука руку моет».

— Майкл! — На этот раз ее голос был резким, негодующим. Если он думает…

— Я шучу, Мадди. Разве ты не понимаешь, когда я шучу с тобой, а когда серьезен? — Он сделал еще несколько шагов и закрыл за собой дверь ванной. — Ты действительно обо мне такого плохого мнения?

Она медленно покачала головой. Она была не в состоянии удержаться и рассматривала его загорелое, стройное, но мускулистое тело.

Маленькая комната делалась еще меньше по мере того, как он приближался. Он остановился на расстоянии меньше фута от нее, нисколько не смущаясь из-за своей наготы.

У нее перехватило дыхание, а потом она шагнула к нему. Ощущение от близости его тела было головокружительным. На какой-то момент он прижал ее к себе, а затем потянулся и включил душ.

— Какой ты любишь? — прошептал он ей в ухо. Мадди уже вся плавилась внутри.

— Очень горячий, — хрипло ответила она.

Они вместе шагнули под душ и под льющимися струями воды намыливали друг друга, а потом целовались, прильнув друг к другу в скользких объятиях. Он намылил ее волосы, вымыл ей голову, сделав при этом фантастический массаж, и целовал ее, пока струи воды не смыли мыло.

Она задохнулась, когда он прижал ее к холодной кафельной стенке душа. От контраста с горячей водой она ощутила непреодолимое возбуждение. Она чувствовала его вздымавшееся естество между своими мыльными бедрами.

Он приподнял ее, подхватив за ягодицы и замкнув ее ноги вокруг своих бедер. Под струями воды они любили друг друга…

Потом он вытирал ее, а она блаженно улыбалась.

— Ты прав, я никогда раньше не принимала душ с мужчиной. — Легкий смех сорвался с ее губ. — Это был исключительный эксперимент.

Он завернул ее в полотенце и, прижав к себе, громко и жадно поцеловал.

Мадди обхватила руками его шею. Было невозможно поверить — как много всего случилось с ними за это короткое время! Но она и не считала, что время в эти несколько прошедших дней текло как обычно. Нет, со временем произошло что-то совершенно удивительное. Она уткнулась лицом в его все еще влажную шею, проводя пальцами по его спине. Его тело ошеломляло ее. Оно было таким сильным, таким решительным, таким отзывчивым. И таким нежным и любящим.

Он приподнял ее голову, его взгляд приковывал, ослеплял ее… Он нашел ее губы, и их языки запульсировали, сплелись… Да, совершенно удивительное произошло, подумала она, счастливая. А что до личных и деловых осложнений, то не сейчас же говорить о них или даже думать…

Они вернулись в спальню Мадди и одевались с уверенной неспешностью. Затем Мадди позвонила миссис Джонстон, которая сказала, что будет рада присмотреть за Тимми.

Настроение у Тимми уже было получше, и Мадди решила, что антибиотик подействовал. Успокоенная, она передала веселого ребенка на попечение миссис Джонстон.

И все же Мадди не хотела оставлять Тимми надолго, а потому выбрала закусочную в двух кварталах от своего дома. Они оба были страшно голодные и заказали по огромному бифштексу с жареным картофелем и салатом. Ели они с явным удовольствием.

Потом они разделались с пломбиром, политым вареньем, и прикончили бутылку кьянти, которую Майкл заказал к ланчу.

— Это было великолепно, — вздохнула Мадди, сделав последний глоток и опуская свой бокал.

— Надеюсь, что речь идет не только о еде. Она усмехнулась.

— Конечно. — Она наблюдала, как он выскребает пломбир из вазочки, а потом наклонилась вперед. — Майкл, я знаю, что ты пошутил, когда говорил, рука руку моет, но мне бы хотелось, чтобы то, что случилось сегодня, не повлияло на твое решение. Не пойми меня не правильно. Я отчаянно хочу этого контракта.

— Мадди…

— О, я помню, что ты еще рассматриваешь все поступившие предложения. Мне только хочется, чтобы ты знал, что я не ожидаю никаких преимуществ.

Чувство блаженства, которое испытывал Майкл, исчезло.

— Мадди, поверь мне, в моем решении не будет ничего личного. Я не занимаюсь бизнесом таким образом. Никогда. — Тон его был выразительным — возможно, он старался даже скорее убедить себя, а не Мадди, что никак не может позволить своим личным чувствам повлиять… на принятое решение. Теперь — меньше, чем когда-либо. И все-таки он в который раз спросил себя, а не слишком ли он поторопился с «Лямур»? И в который раз заключил, что эта компания, как ему чертовски хорошо было известно, самая подходящая для новой линии Барретта. Но у Майкла была действительно великолепная новая идея для «Сарджент». Если бы все удалось, он был уверен, Мадди пришла бы в восторг. Но если не удастся…

Мадди увидела, как потемнело лицо Майкла. Она протянула через стол руку и положила ее поверх его руки.

— Еще одна вещь, Майкл. Если ты волнуешься, что у меня возникли какие-то ожидания — помимо бизнеса, — то можешь успокоиться. Никаких пут, Майкл. Ни пут, ни обязательств, ни клятв. — Ее улыбка была нежной, но гораздо более печальной, чем она думала. — Согласен?

Он устало выдохнул:

— Согласен.

Но когда они возвращались пешком, по морозу, к Мадди домой, Майкл был очень молчалив, он, казалось, полностью ушел в свои мысли. Ей хотелось знать, планирует ли он все еще лететь в Нью-Йорк, но лучше не спрашивать. Правда была в том, что она хотела, чтобы он остался. Все, о чем она мечтала, так это забраться с ним обратно в постель. Если Мадди впредь собиралась быть свободной от каких-либо привязанностей, то почему эта не может продлиться чуть дольше?

Голова Майкла, однако, была занята другими насущными проблемами. Он взглянул на часы. Было около трех. Он хотел позвонить в компанию «Барретт» и прояснить для себя все в отношении этой новой идеи, которая захватила его. Если бы старик согласился, то он полетел бы в Нью-Йорк, чтобы раскрутить дело уже утром. В любом случае он должен вернуться в Бостон вовремя — к обеду по случаю свадьбы его сестры в пятницу вечером. Тогда он сможет быть более откровенным с Мадди и в то же время подсластить для нее горькую пилюлю отказа…