После того как закончился список ее друзей, которым она позвонила и которых или не застала дома, или застала чуть ли не у двери торопившимися по делам, Мадди, совсем расстроенная, решила позвонить всем своим соседям.

Только одна соседка с первого этажа оказалась дома. Это была миссис Джонстон, да и та уезжала в Марблхед — навестить племянницу. Она, однако, дала Мадди полезный совет. Дочь миссис Джонстон иногда пользовалась службой приходящих нянь.

— Дайте подумать. Служба называлась то ли «Крошка», то ли «Крошка любви». Что-то наподобие этого. Вспомнила! Она называется «Крошка заботы». Удачно, да? — Миссис Джонстон рассмеялась, в то время как Мадди машинально выдавила вежливую улыбку. — У них есть отделения по всему городу. В любом случае, — продолжала миссис Джонстон, — в телефонной книге вы всегда отыщете несколько таких служб. Я уверена, что все они имеют лицензии и оказывают вполне профессиональную помощь. Вы найдете хорошую няню, которая присмотрит за вашим ребенком… Да, да, правильно, это не ваш ребенок. Это ваш племянник. То есть двоюродный племянник. Ну, желаю удачи, моя дорогая. Ох, это уже моя племянница сигналит возле дома. Я должна идти. Жаль, что не смогла вам больше ничем помочь. Я убеждена, что соседи должны помогать друг другу. Но теперь, когда мы познакомились, жду вас на чашку чая, заходите.

Мадди пролистала желтые страницы телефонной книги, перед тем как взялась за трубку. В Бостоне оказалось семь такого рода служб. Агентство «Крошка заботы» указывалось в списке последним. Скрестив пальцы, Мадди начала с него.

Майкл Харрингтон ехал по магистрали Сторроу. Снег залеплял ветровое стекло машины. Температура резко упала, и дороги обледенели. Автомобиль впереди постоянно заносило. Что касается Майкла, то он умело управлял своим «ламборджини», спортивный автомобиль уверенно катил по дороге. Майкл, приехав на машине из Нью-Йорка в Бостон, оставлял ее у мамы на неделю — на то время, пока он летал в Палм-Бич. Несмотря на то что машина довольно долго простояла на холоде, мотор урчал, будто сытый тигр. Майкл любовно поглаживал руль, выезжая на Центральную правительственную трассу.

Молодой человек в голубой штормовке, с эмблемой «Симеони» на нагрудном кармане, выскочил из ресторана с зонтиком, когда подъехал Майкл. Выйдя из машины, Майкл жестом отказался от зонта. Молодой человек закрыл его и с улыбкой окинул «ламборджини» оценивающим взглядом, прежде чем отогнать автомобиль на стоянку.

Служитель постарше, одетый в униформу, открыл перед Майклом большую дверь из желтой меди и стекла, приветствуя его по имени. Хорошенькая брюнетка стояла за перегородкой гардероба и сразу просияла, как только Майкл подошел.

— Приятно вас видеть снова, мистер Харрингтон. Давно вас не было. — Она улыбнулась ему такой же теплой улыбкой, с какой молодой человек при входе глядел на его машину.

— Да, верно. — Он улыбнулся в ответ, снимая черное кашемировое пальто.

— Откуда у вас этот божественный загар? — спросила брюнетка, рассматривая крупное худощавое смуглое лицо, которое было не столько красивым, сколько представительным — тяжелая квадратная челюсть, нос с горбинкой, темные брови и ресницы, обрамлявшие синие глаза. Именно глаза завораживали ее. Эти синие глаза были способны заставить женщину поверить, что на ней свет сошелся клином.

— Я был по делам в Палм-Бич на прошлой неделе. — Небрежным движением пальцев Харрингтон пригладил густые волосы, влажные от снега.

— Ммм. Счастливый человек.

Уголки его рта приподнялись в едва заметной усталой улыбке. Это путешествие в Палм-Бич было изматывающим — неделя прошла в обсуждении, оценке и осмотре косметической продукции компании «Лямур», одной из двух компаний, на которой он остановил свой выбор для особой новой линии Барретта. Майкл уехал из Палм-Бич убежденный, что нашел то, что нужно. Это делало его сегодняшнюю вечернюю встречу с Маделин Сарджент из компании «Сарджент скинкэа продактс» совершенно излишней. Только чувство справедливой игры и знание того, что женщина пребывала в большом волнении, послав ему тщательно отобранные образцы своей продукции, — только это вынудило Майкла не отменять встречу. Ему не хотелось рассказывать ей, что он уже сделал свой выбор. Ведь это всегда неприятно. Он скажет, конечно, но сначала угостит ее великолепным обедом.

— А, мистер Харрингтон. Приятно вас видеть, — тепло приветствовал его метрдотель.

— Я также рад вас видеть, Чарльз. Как поживает ваша семья?

— Прекрасно. Моего сына только что приняли в Аннаполис[3]. А моя дочь, ну… она, наоборот… у нее переходный возраст. Что сказать? Моя жена утверждает, что большинство подростков ведут себя точно так же.

— Можете не рассказывать, — ответил Майкл. — У меня шесть младших братьев и сестер. Так что я имел удовольствие видеть всякое поведение в этом возрасте.

Двое мужчин обменялись сочувствующими улыбками.

— Вам показать ваш столик или вы хотите сначала пройти в бар? Вам звонила ваша гостья мисс Сарджент и просила передать, что у нее небольшие неприятности с машиной и она задерживается.

Майкл задумчиво потер подбородок. Он мог бы позвонить ей и перенести обед, а вообще-то предпочел бы отменить его совсем, но вице-президент компании «Барретт» никогда не вел дела таким образом. Наконец Майкл выбрал бар. Что ж, надо дать ей несколько минут, пусть доберется сюда. Лучше решить все сразу.

— Похоже, с побережья приближается буран, — сказал бармен, ставя перед Майклом виски с содовой.

— Погода и так уже значительно ухудшилась, — прокомментировал Майкл. — Дороги скользкие.

Он потягивал виски несколько минут, а потом решил-таки позвонить Мадди Сарджент. Если она все еще дома, он предложит ей довезти ее сюда. Его предусмотрительный секретарь записала телефон и адрес женщины в книжке деловых встреч. Майкл отыскал запись и набрал раза два номер, но линия была занята. Он допил свой стакан, оставил чаевые и зашел в зал, чтобы сказать Чарльзу, что собирается поехать к мисс Сарджент и, если застанет дома, привезет ее сюда. Если она уже уехала, то он встретится с ней в ресторане.

— Если не застряну где-нибудь в дороге, — добавил Харрингтон.

Бессильная ярость Мадди росла с каждым звонком. В агентстве «Крошка заботы» все были заняты. Все были заняты и в других пяти агентствах. Оставалась последняя надежда — на «Хагз плас». Мадди уже набирала их номер раза два, но линия была занята. Наконец Мадди прорвалась, но в трубке звучало только попурри из колыбельных фирмы «Мьюзак».

Скрестив пальцы, Мадди села на кушетку с Тимми, который корчился у нее на коленях, но не плакал. Вдруг до нее дошло, что ребенку, должно быть, жарко в тех многочисленных одежках, которые надела на него Линда, и Мадди стянула их, оставив его лишь в ползунках. Он отблагодарил ее благословенным молчанием.

Мадди рассматривала это мгновение как подарок судьбы, но вдруг почувствовала, что ее колени становятся мокрыми. Конечно, она уже надела то маленькое черное платье, которое ей раньше предлагала надеть Лиз, решив, что небольшое пятно от пунша не будет заметно. Но вот другое пятно не только будет заметным, из-за этого нового пятна она теперь уже будет пахнуть как скунс.

В то время как Мадди бормотала сквозь зубы ругательства, Тимми счастливо агукал.

— Добрый вечер. «Хагз плас». Вам нужна помощь?

— Да-а-а, — выдохнула Мадди с отчаянием в голосе, так что женщина на другом конце провода тихо засмеялась. — Мне нужна няня для ребенка.

Немедленно. У меня действительно критическое положение. Речь идет всего о нескольких часах.

— Немедленно? — Женщина замолчала. — Субботние вечера обычно загружены. Я уверена, что все наши люди заняты, но дайте-ка я поищу кого-нибудь для вас. Возможно, из-за метели некоторые заказы отменены. Вы можете подождать минутку?

— Да, но, пожалуйста… пожалуйста, постарайтесь найти кого-то для меня.

Поскольку она была вынуждена держать трубку, Тимми начал опять плакать. Мадди прижала трубку к его уху. Возможно, малышу музыка заставки понравится больше, чем ей. Нет, не понравилась.

— Ладно, — тяжело вздохнула Мадди, — по крайней мере у тебя неплохой музыкальный вкус.

Комплимент помог не больше, чем сама музыка фирмы «Мьюзак».

— Прекрати, Тимми. Дай мне передохнуть. Если повезет, хорошая няня прилетит сюда из «Хагз плас» и спасет нас обоих от мучений. — Она осторожно взяла мокрого ребенка на руки, зажав трубку между подбородком и плечом. — Я знаю, что тебе надо сменить подгузник. Как только поговорю по телефону, я посмотрю, что могу сделать. Хотя не жди многого. Мне никогда не приходилось менять подгузники. Сказать тебе по правде, это не входило в список моих жизненных целей.

Ее слова мало утешали. Тимми заплакал громче и продолжал плакать, пока не обнаружил серебряное колье у нее на шее. Загипнотизированный им, малыш перестал плакать на мгновенье раньше, чем отключили музыкальную заставку. Мадди ждала, не дыша.

— Вам повезло. У нас есть отказы. Один из самых лучших наших молодых мужчин свободен. Вы не возражаете против няни-мужчины, нет? Он опытный. Сейчас некоторые из наших клиентов предпочитают…

— Нет, нет, это прекрасно… замечательно, — поспешно прервала ее Мадди, давая ей имя и адрес. — Как скоро он может быть здесь?

— Погода становится все хуже. Но он живет не так далеко от вас. Он сможет быть у вас примерно через пятнадцать минут. Но сейчас мне нужны кое-какие сведения.

Мадди сообщила имя ребенка, сказала, что ему примерно шесть месяцев и что у него отменное здоровье. Во всяком случае, если судить по легким…

— И еще вы должны оставить няне, кроме вашего адреса и телефона, телефон кого-нибудь из родственников или друзей на случай непредвиденных обстоятельств, а также имя врача Тимми…

— Да, я сообщу все, что знаю.

— Тогда договорились.

— Ох, благодарю вас. У меня не хватит слов выразить мою благодарность.

— Мы надеемся, что вы станете нашим постоянным клиентом.

Мадди машинально улыбнулась. Не в ближайшие миллион лет…

Положив трубку, она сняла Тимми с колен и, порывшись в его сумке, извлекла оттуда подгузник.

— Замечательно. Но твоя мама, похоже, не верит в те модные маленькие подгузники одноразового использования, которые всегда рекламируют по ТВ. — Мадди мрачно уставилась на прямоугольник материи. — Ну, как я и говорила, малыш, не жди никаких чудес.

Она положила его на кушетку, осознав слишком поздно, что надо было подстелить под него что-то впитывающее влагу, и, сцепив зубы, приступила к выполнению поставленной задачи. Тимми ей мешал, но все-таки Мадди удалось снять с него влажные ползунки и вытащить намокший подгузник.

Тимми заворковал. И решил тут же еще раз облегчиться. Мадди, вскрикнув, отскочила. Тимми определенно позабавила ее реакция.

— Твоя мама не говорила, что у тебя потрясающее чувство юмора, малыш? Но я справлюсь даже с тобой, — нашептывала ему Мадди, быстро подкладывая под него новый подгузник. — Вот пройдет лет восемнадцать, и ты, явившись на какое-нибудь семейное торжество, будешь сидеть на этом самом диванчике со своей подружкой, будешь стараться выглядеть невозмутимым, а я расскажу ей тогда, что ты проделывал со мной, ты, маленький шалунишка. Продолжай в том же духе и смейся теперь, если хочешь.

Тимми и смеялся, пока Мадди не посадила его на ковер, с тем чтобы опять переодеться. Она вытащила из шкафа старое, из набивной ткани «чал-лис» платье и взглянула на Тимми.

— Что ты о нем думаешь, малыш? Тимми срыгнул.

— Ну хоть оно чистое и сухое. А это уже кое-что. Тимми не разделял ее мнения. Как только она натянула на себя это платье, он снова начал громко упражнять свои голосовые связки.

— Ну какой ты… знаток высокой моды! Когда через двадцать минут зазвонил дверной звонок, Мадди, в пальто, с зажатыми в кулаке ключами от автомобиля, неистово вышагивала по холлу, держа орущего ребенка на руках. Тимми, разумеется, был снова мокрым, но она решила, что следующую смену подгузников произведет уже специалист.

При первом же звонке она стрелой понеслась к двери, распахнула ее и фактически бросила Тимми в руки стоявшего там мужчины.

— Ox, спасибо Господу! Я думала, вы никогда не доберетесь, — произнесла она скороговоркой, выбежала из квартиры и метнулась к еще открытой двери лифта. — Его вещи на кушетке в гостиной, — крикнула она. — Мой номер телефона там же. Я долго не задержусь.

— Эй, подождите! Остановитесь на секунду! Она была уже в лифте.

— Я не могу. Я опаздываю. Мужчина кинулся в холл с визжащим ребенком, но не успел: двери лифта закрылись.

Мадди приехала в «Симеони», опоздав на тридцать пять минут, с ужасной головной болью и замерзшими ногами: калорифер в ее машине выбрал самое подходящее время, чтобы выйти из строя. Казалось, что не только судьба против нее; казалось, против нее существует заговор.