— Но ему вообще не нужно ничего делать, — медленно сказала она. — Он не несет за меня никакой ответственности. И это вовсе не его вина, что я простыла, когда мы искали место для съемок в Йоркшире. Боже мой, Катарин, я вполне могла заразиться гриппом еще до отъезда из Лондона!

Катарин пробормотала что-то в знак своего несогласия с такой точкой зрения, но почти сразу девушки переключились на Кима, несчастный случай с графом и другие темы.

Повесив трубку, Франческа почувствовала необычную тяжесть на душе. Она никак не могла забыть слова Катарин. Конечно, ее подруга опять была права. Виктор — всего лишь заботливый работодатель. И ничего больше. Надежды Франчески мгновенно разбились вдребезги. Она ожесточилась и до конца недели терпела его присутствие, обуздав свое живое воображение и взяв под максимальный контроль эмоции. Это была непростая задача, поскольку Франческу тянуло к Виктору; он полностью занимал ее мысли и, соответственно, она обостренно воспринимала каждый его шаг, каждый его жест. Именно по этим причинам она старательно избегала упоминать имя Виктора в разговорах с Катарин, не желая слышать от подруги прагматичного объяснения мотивов его внимания. Для Франчески это было все равно что сыпать соль на раны. Она предпочитала считать, что Виктор приходил к ней по крайней мере из дружеских, а не каких-либо иных, более приземленных, побуждений.

И все-таки у нее было одно утешение. Виктор неожиданно оставил свой шутливый отеческий тон в разговорах с ней. Теперь, когда они разговаривали на равных, она перестала чувствовать себя ребенком. За эти несколько дней они очень сблизились. Да и могло ли быть иначе?! Вряд ли что-нибудь более объединяет людей, чем забота одного о другом в тяжелую минуту. Такая забота неизбежно роднит. Франческу очень трогали его внимание и чуткость. Она всякий раз с нетерпением ждала его прихода, хотя визиты Виктора были короткими и целевыми. До вчерашнего дня.

Придя в пятницу сразу после обеда, Виктор был приятно удивлен, застав Франческу на ногах и одетой. Она выглядела почти как до болезни. Миссис Моггс, охая и ахая по поводу встречи со знаменитой кинозвездой, сделала им кофе. Они проболтали почти два часа за кофе в гостиной. Виктор увлеченно рассказывал Франческе, как продвигается работа над фильмом, в деталях описав прошедшую нелегкую неделю. Его глаза горели почти мальчишеским блеском. За несколько минут до ухода он объявил Франческе, что она уже достаточно здорова, чтобы насладиться истинным итальянским ужином, который он намеревался устроить ей вечером в субботу. Виктор признался, что он — потрясающий повар, не просто специалист в этом деле, а вдохновенный мастер. Франческа весело рассмеялась и с удовольствием приняла это предложение, скрывая волнение от перспективы провести целый вечер вдвоем с Виктором. С этого мгновения она ни о чем другом не думала, кроме как о предстоящем субботнем вечере.

«Ты абсолютная идиотка, живущая в вымышленном мире», — внезапно подумала Франческа. Она смотрела отсутствующим взглядом на пламя камина, и ее янтарные глаза были прекрасны и чисты, несмотря на затаившуюся в них сейчас печаль. «Сегодня — начало конца наших новых отношений», — грустно констатировала она. Как же не хотелось, чтобы все кончилось, как много боли неизбежно повлечет за собой ее выздоровление! Они выпьют принесенное им розовое шампанское и вино, съедят эти необыкновенные итальянские блюда, которые он так тщательно сейчас готовит; он будет очаровательным и добрым, каким был всю неделю. А потом уйдет, и ничто больше не повторится. Вместе с ним уйдет их зарождающаяся близость и легкость в отношениях друг с другом. Виктор, конечно, вернется к своему шутливому, покровительственному тону, а она будет… какой же будет она в его глазах? Всего-навсего приложением к Катарин, маленькой девочкой, которую не стоит принимать всерьез.

«Но я женщина!» — вздохнула она. Если бы только он мог разглядеть это! Франческа встала и прошла через комнату к зеркалу, висевшему на стене между двумя высокими окнами. Внимательно вглядываясь в свое отражение, она еще раз с удовольствием отметила, как идет ей новый свитер. Наконец-то она выглядела хорошо. Этот шикарный свитер был подарком от щедрой Катарин. Его доставили сегодня утром из магазина «Харт» в Найтсбридже с запиской следующего содержания: «Это моя благодарность за твою помощь со сценарием для кинопробы». Свитер был из мягкого шелковистого алого кашемира, с широкими рукавами длиной три четверти и воротником хомутом, красиво подчеркивавшим длинную шею Франчески. Она приколола старинную золотую булавку к вороту и надела позолоченные серьги кольцами, хорошо сочетавшиеся с позолоченной металлической цепью, служившей поясом к черной юбке из теплой мягкой ткани. Франческа слегка наклонила голову набок, критически оценивая свое изображение. Она вынуждена была признать, что искусно наложенная косметика очень оживила ее лицо. Сегодня днем она вымыла волосы и высушила их перед камином в гостиной. Прямыми прядями они спадали сейчас на плечи, и Франческа вдруг пожалела, что не завила их или не собрала в затейливую прическу в стиле Помпадур, как она иногда делала. Она выглядела такой молодой с этими прямыми прядями, обрамлявшими лицо! С другой стороны, чистые волосы красиво отливали золотом в приглушенном свете ламп. «Если бы я была такой красивой, как Катарин…» — подумала Франческа. Она потерла руками щеки, пытаясь заставить их немного порозоветь и сожалея, что она так экономно обошлась с румянами, а затем отвела от лица волосы.

— Вы выглядите просто восхитительно.

Застигнутая врасплох, Франческа быстро обернулась. Виктор стоял в дверном проеме, облокотившись о косяк, и задумчиво смотрел на нее. Франческа почувствовала, что к щекам приливает горячая волна — ей стало очень неловко, что Виктор застукал ее прихорашивающейся перед зеркалом. Но в глубине души ее тронул его неожиданный комплимент.

— Спасибо, — тихо ответила она и отвела взгляд в сторону. Подойдя к столику для напитков под зеркалом в резной деревянной раме, она сказала: — А я уже собиралась открыть шампанское, — и начала снимать проволоку с пробки, отворачивая пылающее лицо.

— Ну что вы, позвольте мне сделать это. — Виктор подошел к Франческе и взял бутылку, коснувшись ее рук. Его прикосновение было как электрошок, и какое-то мгновение ее пальцы оставались неподвижными под его ладонями. Франческа видела его сильные большие загорелые руки с темными волосками и чувствовала, как страстно ей хочется, чтобы они обняли ее. Она снова начала краснеть и, не осмеливаясь поднять глаза на Виктора, мягко высвободила свои руки и нерешительно отошла к камину. «Я не переживу этот вечер, — призналась она себе. — Мне необходимо взять себя в руки». И это ей почти удалось. Но вдруг она подумала: «А зачем? Наслаждайся этим вечером! Не зацикливайся на том, что может произойти. Ни к чему хорошему это не приведет».

Когда она оторвалась от своих мыслей, Виктор стоял рядом и с улыбкой предлагал бокал шампанского. Она робко посмотрела на него и ответно улыбнулась. Когда она брала бокал, ее рука уже не дрожала.

В один голос они пожелали друг другу здоровья, и Виктор присел на диван, прикурил сигарету и заметил:

— Забыл спросить у вас, как чувствует себя ваш отец. Он поправляется?

— Да, ему намного лучше, спасибо. Знаете, он просто образцовый пациент.

— Значит, вам есть в кого быть образцовой пациенткой, — с усмешкой перебил ее Виктор.

— Да, пожалуй, так, — ответно улыбнулась Франческа и продолжила. — Я даже не поблагодарила вас толком за эту неделю. Вы ухаживали за мной, как первоклассная сиделка. И были так добры ко мне… Я знаю, что именно вам обязана своим быстрым выздоровлением, вашей заботе…

— Я был рад сделать то, что в моих силах.

Франческа встала, посмотрела на Виктора и мягко улыбнулась ему.

— У меня для вас что-то есть. Небольшой подарок.

— Ну, это совсем ни к чему, — нахмурился он, но с интересом проводил девушку взглядом, когда она шла через комнату к книжному шкафу от Шератона и открывала дверцы. На лице Виктора отразилось восхищение. «У нее самые потрясающие ноги в мире. Ноги скаковой лошади», — сделал он заключение, оценив их с видом знатока. Но тут же напомнил себе, что Франческа — плод запретный, и отвел глаза в сторону.

Она вернулась через минуту и протянула Виктору небольшой пакет, обернутый в подарочную бумагу с цветами и перевязанный серебристой лентой.

— Надеюсь, вам это понравится…

— Вам совсем не следовало делать этого, — пробормотал Виктор, разворачивая пакет. Тем не менее ему было очень любопытно узнать, что же там лежит. Через некоторое время в его руках оказался «Грозовой перевал» — очень старое издание цвета красного вина из марокканской кожи. Переплет был потертым, а страницы, которые он начал медленно переворачивать, сухо потрескивали в его руках; они были хрупкими и от времени пожелтели по краям. Виктор поднял голову, посмотрел на Франческу и отрицательно покачал головой. — Я не могу принять такой подарок. Это старинная и очень редкая вещь. И наверное, очень ценная.

— Это первое издание. Книга действительно очень редкая. Если вы посмотрите на титульный лист, увидите дату — 1847 год. И вы должны взять ее — мне очень хочется, чтобы она была у вас. Вы обидите — нет, даже оскорбите меня, — если откажетесь.

— Но она должна стоить кучу денег! Как на это отреагирует ваш отец? Не будет ли он возражать против столь щедрого подарка? Что он на это скажет?

Франческа почувствовала, что в ней поднимается волна раздражения. Опять он обращается с ней, как с неразумным ребенком, неспособным и шага сделать без родительского благословения! Однако она пояснила довольно мягким тоном:

— Папа не имеет никакого отношения к этому. Книга принадлежит мне. Она из коллекции первых изданий классических произведений, оставленной мне мамой. А она получила эти книги от своего отца, лорда Драммонда. Коллекция передается уже в нескольких поколениях. На титульном листе вы увидите семейный герб семьи моей матери, а не отца. Поэтому я вправе поступить с этой книгой, как мне заблагорассудится. Я хочу, чтобы эта книга осталась у вас на память обо мне. — Франческа пригубила шампанское и быстро добавила: — На память о фильме.

Виктор выпрямился, перелистывая книгу и не находя нужных слов. Он был очень тронут подарком. Ведь эта книга была частью Франчески, частью бесценного наследия, переходившего в ее семье от поколения к поколению. По какой-то необъяснимой причине к горлу подступил комок. После долгой паузы он произнес:

— Спасибо. Я всегда буду дорожить этой книгой, Франческа. Это один из самых прекрасных и имеющих глубокий смысл подарков, которые я когда-либо получал.

— Я так рада, — ответила она, сияя от удовольствия, что подарок понравился Виктору и тронул его. Поднявшись, она взяла бокалы и вновь наполнила их.

Я очень сожалею, что вам пришлось отложить визит на уик-энд в Лэнгли из-за несчастного случая с папой. — Она предпочла не упоминать, что граф упал с лестницы в библиотеке, когда искал именно эту книгу для нее. — Папа был очень расстроен. Дорис тоже. Они очень вас ждали. И Катарин так хотела поехать. Но, наверное, что ни делается, все к лучшему. Нам бы очень не хватало в этой поездке Ники, правда? — спросила она, ставя бокал на стол перед Виктором и усаживаясь на свой стул.

— Да, конечно, — спокойно ответил он, задумавшись о совершенно явном интересе Франчески к его другу. К собственному удивлению и даже раздражению, он почувствовал ощутимый укол ревности. «Боже мой, — озадаченно подумал он, пытаясь избавиться от этого незнакомого и недостойного его чувства, — это даже смешно!» Осознавая, что пауза становится неприлично длинной, он громко кашлянул. — Я ничего не слышал от Ника, но пока, наверное, и рано. Он, безусловно, объявится на следующей неделе, С ним все будет хорошо; Ник исключительно жизнестойкий человек, — закончил он уже почти для себя.

— Да, я тоже так думаю. Не стоит волноваться.

Франческа пристально наблюдала за Виктором, почувствовав по его голосу, как близко к сердцу принимает он все, связанное с Ником. Пытаясь как-то отвлечь его от этой темы, она оживленно воскликнула:

— Когда я разговаривала с Дорис сегодня днем, она предложила мне устроить вечеринку в Лэнгли, приурочив ее или к началу натурных съемок в Йоркшире, или к съемкам в замке. Это было бы здорово, как вы думаете?

— Да, потрясающая идея, — с прояснившимся лицом согласился Виктор. — Кстати, а кто такая Дорис? Вы упомянули ее имя несколько раз за последние дни.

— О Господи! Вы, конечно, не знаете о Дорис Астернан. Она — подруга моего отца и очень-очень симпатичная личность. Замечательная. Мы с Кимом обеими руками за нее и очень хотим, чтобы отец наконец женился на ней. Тогда все мы сможем расслабиться, особенно Дорис.