— А вот и наш фаворит. — Шон пожал руку жене Бо, Барбаре, и представил ее Лили.

— Отлично сыграл сегодня, — проговорил Мердок. — Я хотел сказать это раньше, но тебя окружила такая толпа.

«И у тебя сразу испортилось настроение». — Лили посмотрела им вслед.

— Вряд ли ты подружишься с ним.

— Вряд ли.

Мердоки обнимали друг друга за талию, как влюбленные школьники, и от этого Лили смутилась.

— Ты уверен, что у Реда все в порядке с детьми? — спросила она.

— Конечно. Краем уха я слышал что–то о еще одном заплыве в его бассейне, а потом он собирался поучить их играть в блэк–джек.

— Но это же…

— Ничего страшного. Блэк–джек — необходим для выживания.

— Однако я без него как–то обхожусь.

— Поверь, блэк–джек был нужен мне в жизни гораздо чаще, чем десятичные дроби.

— Знаешь что? Я не позволю тебе доводить меня этим вечером. Это был восхитительный день, и я не хочу портить его.

— Я и не собирался тебя доводить.

— Ладно. Поняла. Ты не собирался. — Лили сунула руки в карманы свитера с капюшоном, предоставленного им «Чудо–хлебом». — Тогда спроси меня, что было самым невероятным сегодня.

— Мой раунд.

«Все у нас крутится вокруг тебя», — подумала Лили, но все же не могла сердиться на него.

— А кроме этого?

— Ладно, что еще?

— Чарли сегодня утром прочла статью в газете. — Лили всеми способами пыталась уклониться от разговора об их отношениях. — Если бы я ставила ей оценку за понимание, это было бы сто процентов.

Шон широко улыбнулся.

— Правда?

— Чарли отлично продвигается. С такими темпами к концу лета она подготовится к тому, чтобы перейти в четвертый класс.

— Вы — просто что–то, мисс Робинсон.

— Нет, это все Чарли. — Лили замолчала, размышляя о том, как легко девочка разобралась в статье. — По–моему, она давно уже умела читать, но скрывала это. То ли сопротивлялась, то ли какой–то блок мешал ей.

— Но зачем ей было это делать? Чтобы привлечь к себе внимание?

Лили нахмурилась, пытаясь найти ответ. Кражи в прошлом апреле были очевидной попыткой привлечь к себе внимание. Однако намеренно избегать чтения — нет, причина, вероятно, сложнее.

— Не знаю, — призналась Лили. — Мне нужно еще поразмыслить над этим. Мне давно следовало помочь ей. Если бы я сделала это… — Она закусила губу, так и не закончив фразу.

— Нет, дорогая. — Шон положил руку ей на плечо естественным, обезоруживающим жестом. — Не думай так, иначе сойдешь с ума.

— Но это правда! Если бы я помогла Чарли раньше может быть, мне не пришлось бы приглашать Кристел и Дерека на ту встречу в прошлом апреле. И тогда они не…

— Черт возьми, Лили, прекрати! Ты винишь себя в их смерти точно так же, как всю жизнь винила себя в смерти твоего брата. Но все обстоит совсем иначе. Ты не такая уж важная персона. Дождь идет, и неважно, справедливо это, или нет. Ты не знала этого?

— Это из Библии.

— Не делай удивленные глаза. Конечно, я тупой спортсмен, но катехизис знаю. Ты и так довольно долго носила траур по Кристел и Дереку. Хватит! Перестань думать, что ты в ответе за всю Вселенную.

Лили была потрясена. Шон никогда еще не говорил с ней так злобно.

Шона тоже удивил его взрыв эмоций. Казалось, он старается подавить их. Улыбка снова заиграла у него на губах.

— По–моему, я только что сказал, что тебе пора скинуть одежду.

Лили старалась не откликаться на шутку Шона, не замечать лукавых искорок, плясавших в его глазах.

— Я замерзну до смерти. — Она отстранилась от него и, сунув руки в карманы, пошла по слабо освещенной стоянке.

— А что скажешь насчет Камерона? Он был просто великолепен.

— Меняешь тему?

— Нет, правда, великолепен. — Лили не желала уступать. — Ред устроил ему интервью с журналом «Тин–пипл». Я так и вижу заголовок: «Из хулиганов в победители». — Она пожала плечами. — По–моему, одной звезды в семье достаточно.

— Так ты считаешь меня звездой?

— Пресса считает.

— Надеюсь, они напишут, что этот раунд я выиграл благодаря ему. Камерон — лучший кэдди, который у меня когда–либо был.

— По–моему, на последней лунке ты заставил его поволноваться.

— Да я и сам здорово поволновался.

— Но все–таки решил бить на грин. Камерон хотел, чтобы ты добрался туда за два удара.

— Иногда приходится самому себе дать пинка под зад.

— Камерон явно понял это. Он был вполне уверен в тебе. — Ей хотелось дотронуться до Шона, но она подавила это желание. — Он очень изменился после происшествия с фургоном, тебе не кажется? — Лили перешла к их привычной общей теме: дети. Это связывало их, и Лили хотела, чтобы так было и впредь. — По–моему, ты здорово справился. Сначала мне казалось, что юмор — неподобающая реакция для этой ситуации, но сейчас я вижу: ты поступил совершенно правильно.

— Господи, да я просто не сдержался. Посмотрев на Камерона, я вспомнил, какими мы с Дереком были детьми. Порой мы были такими же дураками, как тогда Камерон.

— Думаю, в этом все дело. Нужно обращаться с ним, как с подростком, ибо таков он и есть. — Лили вздохнула. — Полагаю, что необходимо всем троим, Шон. Я хочу, чтобы они помнили родителей, но не зацикливались на горечи утраты или чувстве вины.

— А ты не замечала, что мы с тобой постоянно говорим о детях?

Замечала? Да она намеренно это делала!

— А что в этом такого?

— Мы должны поговорить о нас.

— Но это «мы» существует только из–за детей…

— Чушь, Лили! — Шон обнял ее, не дав опомниться, поцеловал. Поцелуй был долгим и страстным, а его язык проделывал такое, что Лили забыла все их ссоры, даже то, что они когда–то были.

Вот в чем преимущество Шона: он заставлял ее забыть обо всем, о чем Лили заставляла себя помнить: что нужно рано ложиться и рано вставать, если хочешь провести день продуктивно. Что правильная диета и упражнения необходимы для здоровья. Что любовь обязательно влечет за собой боль. Шон заставлял ее забыть об этом, и вот она уже целовала его в ответ с такой страстью и горячностью, каких никогда не испытывала раньше.

Когда Шон оторвался от ее губ, Лили не помнила почти ни о чем.

— Мы должны напиться и отпраздновать победу, — сказал он.

Взбудораженная, она ответила:

— Есть кое–что, чего я хочу сильнее, чем напиться.

— Мисс Робинсон, — прошептал он, проводя пальцем по ее щеке, — вы полны сюрпризов.

Рука Лили скользнула в его ладонь, их пальцы переплелись. Она чувствовала себя как никогда взволнованной и возбужденной. Это было совсем не похоже на нее.

— Ты еще больше удивишься, узнав, что я собираюсь сейчас сделать.

Шон засмеялся, и его смех был таким же мягким и ласковым, как прикосновение его рук.

— Я никуда не отпущу тебя, пока ты мне не скажешь.

Глава 45

Сидя за столом в фургоне, Шон, не отрываясь, смотрел на Лили. Ее руки дрожали, когда она облизнула губы и приоткрыла их. Лили явно мучили сомнения: стоит ли откусить свежий, аппетитный эклер. Шон наблюдал, как ее зубы впились в мягкое пирожное, а губы сомкнулись вокруг нежной начинки. Прикрыв глаза, Лили издала стон. Прежде Шон слышал такой стон только от женщин, лежащих в постели.

Лили медленно, с наслаждением прожевала кусочек и проглотила его. Под столом Крошка застучала хвостом. Глаза Лили открылись.

— Это… было… невероятно, — выдохнула она. — Просто экстаз.

Шон подтолкнул к ней дымящуюся чашку.

— Кофе?

Она отпила свежезаваренный кофе, который он приготовил, чтобы запивать эклеры.

— Я нашла свое призвание, — призналась Лили. — Мне нужно работать в кондитерской.

— От кофеина ты не заснешь всю ночь.

— Согласна. Нам предстоит съесть еще целую кучу эклеров.

Шон взял себе еще один, другой протянул ей.

— Все–таки вы — это что–то, мисс Робинсон.

Она слизнула крем с уголка губ.

— Правда? Почему?

— Не знаю. Но так и есть.

— Загадка на загадке?

— Ты читаешь мои мысли. Ты не похожа на женщин, которых я знал раньше.

— Что, грудь маловата? Мозгов слишком много?

— Ты не слишком–то высокого мнения обо мне, да? — У него всегда так получалось с женщинами. Если Лили окажется похожа на других, то скоро бросит его. Так все они поступали. Бросали его. Шон не знал, как убедить их остаться, или как заставить себя захотеть, чтобы они остались.

— Ну ладно, — кивнула Лили, — скажи мне сам. Чем я отличаюсь от них?

Шон отогнал от себя тревожные мысли.

— Тем, что прежде чем лечь в постель, мы с ними пили шампанское или текилу. А не кофе с эклерами.

Она облизнула пальцы, один зад другим, намеренно неторопливо, зная, как это подействует на него.

— А почему ты думаешь, что я собираюсь лечь с тобой в постель?

— Ну… — Шон потянулся к Лили через стол и осторожно снял с нее очки. — Это просто оборот речи. — Шон снова протянул руку и распустил по плечам ее волосы. «Прощай, тихая скромница», — подумал он. — Я имею в виду, что постель совсем не обязательна. — Он встал и обошел стол. Потом поднял Лили и притянул к себе. — Конечно, если ты не против.

Она поцеловала его. Это был первый раз, когда Лили сама проявила инициативу, и сейчас она не могла оторваться от него. Когда поцелуй закончился, она едва дышала.

— На вкус ты как эклер, — сказала она.

Глава 46

Лили проснулась с улыбкой на губах. Сладкая истома и легкая разбитость во всем теле напомнили ей о прошлом вечере, о тех часах, которые она провела в объятиях Шона, пока Ред не привел детей. Хотя их время было ограничено, они занимались любовью долго и нежно, и воспоминания об этом пульсировали у нее внутри, вспыхивая в самых потаенных уголках тела. Эта ночь стала для Лили откровением. Мечтой. Экстазом, который был слаще сотни эклеров.

«Шон Магуайер, — произнесла про себя Лили, и это имя прозвучало у нее в голове словно песня. — Шон Магуайер. Я люблю Шона Магуайера».

Это было невероятно и восхитительно. Такого страха Лили никогда еще не испытывала, однако впервые страх не остановил ее. До этого она не осознавала, какой тяжкий груз лежал на ее плечах. С каждым годом на душе у Лили становилось все тяжелее, она уже не помнила, когда ей удавалось свободно поднять голову. И вдруг, когда она отдала свое сердце этому человеку, произошло нечто неожиданное. Груз исчез. Лили чувствовала себя легкой, как перышко. Она жила настоящим и не пыталась заглянуть в будущее. Это была уже не суперорганизованная, целеустремленная Лили Робинсон, а совсем другая женщина. Лили ощущала себя Кармен, Далилой… Клеопатрой!

Лили не знала, что делать дальше. На сегодня у Шона были запланированы интервью и фотосъемки; обо всем договаривался Ред. Лили хотела остаться наедине с собой, чтобы насладиться новыми для нее ощущениями. Она лежала на спине, одна в своей постели, прислушиваясь к себе и думая о том, как бы провести всю ночь в объятиях Шона. Никто еще не проснулся. Взяв мобильный телефон, Лили выскользнула из фургона и заодно выпустила собаку. Закутавшись в свитер, она позвонила сестре. Лили знала, что на Западном побережье пять утра, но отчаянно желала услышать голос Вайолет. Она казалась себе первооткрывательницей. Сестра была гораздо опытнее в том, что Лили только начинала исследовать.

Вайолет ответила со второго звонка. Сначала Лили ничего не могла сказать и только всхлипывала в трубку. Каким–то образом ей удалось объяснить сестре, что это слезы радости, а не горя. Кое–как совладав с собой, она проговорила:

— Ах, Вайолет, я никогда еще никого не любила. Я даже не знаю, как это делается.