Рука Никоса сжала ее локоть с такой силой, что она поморщилась от боли. Он подтолкнул ее в сторону выхода. Челси изобразила на лице улыбку и пошла к двери, сознавая, что на них смотрят не только Пол и Диана, но и другие посетители клуба. Джонсон, возможно, и не получил всей информации, на которую рассчитывал, но наверняка использует то, что узнал, наилучшим образом. Сомневаться тут не приходилось. Никос тоже это понял.

В лифте оба хранили гробовое молчание. Челси была настолько подавлена, что даже не попыталась объясниться. Она зацепилась каблуком за мраморную ступеньку, когда они выходили из здания, и Никос довольно грубо схватил ее, не дав упасть. Возможно, решил, что она споткнулась нарочно, чтобы вызвать жалость, подумала Челси, когда ее без церемоний затолкали в лимузин, появившийся у входа, словно из-под земли.

Стеклянная перегородка между пассажирскими сиденьями и водителем была опущена. Челси ожидала, что допрос начнется немедленно, но Никос молчал; в свете уличных фонарей его лицо казалось отлитым из бронзы. Она робко произнесла его имя, но обращенный на нее сверкающий взгляд заставил ее замолчать. Его гнев был почти осязаем.

До квартиры они добрались в начале второго. Челси пошла проведать Димитриса, пока Никос провожал няню к машине, которую задержал для нее. Когда она вернулась в гостиную, он стоял у окна со стаканом в руке.

— Итак? — не оборачиваясь, спросил он.

— Все не так, как кажется, — виновато пробормотала она.

Он резко обернулся, взглянул на нее. Его силуэт четко вырисовывался на фоне ночного неба.

— Хочешь сказать, что ты не журналистка?

— Нет, то есть да. Я журналистка, но…

— Но слишком порядочная, чтобы опубликовать материал, который попал тебе в руки. Так?

Челси собрала все силы.

— Примерно так. Я не могу отрицать свою первоначальную цель — я была бы плохим профессионалом, если бы по крайней мере не сделала попытки. Но я отказалась от своей затеи, познакомившись с тобой: поняла, как малы шансы добиться у тебя согласия на интервью.

― Моего сознательного согласия — возможно. — По его тону было ясно, что он не верит ни единому ее слову. — Зато ты тут же сообразила, чем привлекаешь меня, и воспользовалась ситуацией!

— Думаешь, я нарочно подвернула ногу, чтобы остаться в твоем доме? — возмутилась Челси. — Скажи еще, что я подстроила несчастный случай с Димитрисом!

С минуту он вглядывался в ее сердитое лицо и сверкающие синие глаза.

— Подстроила? Нет. Благосклонная судьба дала тебе шанс завоевать мою вечную благодарность. Исключительно по этой причине я дам тебе интервью, которого ты добивалась, здесь и сейчас — если еще остались какие-то подробности моей личной жизни, которые тебе неизвестны.

— Не нужно мне никакого интервью! — В горле у нее появился ком, мешавший говорить. — Единственное, чего я прошу, — поверь мне. Все, что случилось между нами за последнюю неделю, не имеет никакого отношения к моей работе. Я… спала с тобой, потому что хотела.

Твердые губы дрогнули в язвительной усмешке.

— Ты спала со мной, потому что я не оставил тебе выбора.

— Выбор у меня был. Скажи я «нет» в ту первую ночь, и тебе пришлось бы смириться.

— Откуда такая уверенность?

— Знаю, и все. Ты не насильник, Никос. Тебе незачем прибегать к насилию. — Она умоляюще протянула руки. — Не допусти, чтобы наши отношения закончились вот так. Даю слово: ничто из того, что ты мне говорил, не выйдет за пределы твоего дома.

Он рассматривал ее с циничной ухмылкой.

— А твой коллега? На него тоже можно положиться?

— Возможно, Пол попытается написать грязную статейку о нас двоих, — неохотно признала она, — но это еще не означает, что он уговорит кого-нибудь ее напечатать. — (Судя по выражению лица, Никос был того же мнения) — Прости, — беспомощно произнесла она — Ты бы вообще не появился в том клубе, если бы не я.

— Если бы ты не встретилась сегодня со своим приятелем, сказала бы ты мне когда-нибудь правду?

— Наверно, нет, — честно призналась Челси. — Я не считала это необходимым, учитывая обстоятельства.

Темные глаза сощурились.

— Какие?

— Мое временное пребывание. Еще три недели, возможно, даже меньше, если ты найдешь замену Ледре, и я уеду — Она заставила себя улыбнуться. — К чему все портить?

Никос рывком поставил стакан, который держал в руке, на стеклянную столешницу. Челси глубоко вздохнула.

— Ты меня не выгонишь?

Он бросил на нее ядовитый взгляд.

— Как ты сама сказала, зачем все портить? У нас есть еще три недели, чтобы наслаждаться обществом друг друга. Надо их использовать на полную катушку.

Если бы у нее осталась хоть капля гордости, она ушла бы немедленно по собственной воле. Но Челси этого не сделала.

Как завороженная, она неподвижно стояла на месте, пока он приближался, безуспешно пытаясь проникнуть в его мысли. Она не произнесла ни звука и лишь закрыла глаза, когда он обнял ее, наклонил голову и припал к ее губам. В поцелуе не было ни капли нежности. Она ее и не ждала. Сексуальное влечение — вот и все, что им осталось.

— Еще кое-что, — буркнул Никос, подталкивая ее к двери, ведущей к спальням. — Дион знал о твоих намерениях, когда вез тебя на Скалос?

Дион! Сердце у Челси сбилось с ритма. Она совсем о нем забыла! Страх быть уличенной в очередной лжи, а не данное Диону обещание удержал ее от признания. Неизвестно, что взбредет Никосу в голову, если его снова рассердить.

— Нет, — ответила она на вопрос, — не знал.

Никос ничего больше не спросил, провел ее мимо своей спальни, вошел за ней в ее комнату и закрыл за собой дверь. Челси смотрела, как он снимает белый смокинг, небрежно бросает его на стул, расстегивает длинными пальцами шелковую рубашку.

— У меня нет настроения, — охрипшим голосом пролепетала Челси. — Все изменилось.

— Что именно? — спросил он. — Ты больше меня не хочешь?

Сказать «да» означало бы солгать, а лжи уже и так достаточно. Она беспомощно смотрела на него, желая повернуть время вспять на пару дней. Хотя… какая разница? Исход был ясен с самого начала.

— Ты мне не доверяешь, — выдавила она из себя. — Я тебя не виню, но и игнорировать этот факт не могу. Скажи по крайней мере, что поверил моему обещанию не публиковать о тебе никакой информации.

Минуту-другую он бесстрастно разглядывал ее.

— Я поверил твоему обещанию.

Ей стало легче, потому что она знала: он всегда говорит правду. Имя Диона пришло ей на ум, но Челси запретила себе думать о нем. Даже признайся она, что видела его в Афинах, сказать, где находятся беглецы, она все равно не сможет.

Хоть Никос и не любил ее, их близость превзошла все ожидания Челси. Он вознес ее на вершину блаженства, оставив обессиленной в своих объятиях, словно тряпичную куклу. В голове ни единой мысли, в теле лишь сладкая истома.

— Не засыпай, — шепнул он, глядя на нее сверху. — Я с тобой еще не закончил.

— Ненасытный — пробормотала она.

— Жалуешься?

— Ни в коем случае, — заверила она, когда он провел кончиком языка по нежной коже за мочкой уха. — Ты мужчина один на миллион.

— Я единственный мужчина в твоей жизни, — уточнил он, — так на каком основании ты делаешь подобный вывод?

— Инстинкт подсказывает, — Челси взяла его лицо в ладони, не в силах скрыть переполняющие ее эмоции. — Ни один мужчина никогда не заставит меня почувствовать то же. Я люблю тебя, Никос!

По его лицу нельзя было догадаться, о чем он думает, но ирония в тоне прозвучала вполне отчетливо.

— Конечно, любишь.

Он закрыл ей рот поцелуем, не дав возможности ответить. Вот чего он хотел от нее Яснее выразиться невозможно. Любовь тут ни при чем.

Как и прежде, его не было рядом, когда Челси открыла глаза рано утром. Полежав немного, она предалась воспоминаниям о чудесной ночи, но о реальности нельзя забыть надолго. Еще три недели, если ей повезет, — и до свиданья! От одной мысли о разлуке грудь сдавило, словно железными клещами.

Раздался стук, дверь распахнулась. В комнату влетел Димитрис и с разбегу прыгнул на кровать.

— Ну ты и спуня, — заявил он, блестя глазами.

— Соня, — поправила Челси, скорчив гримаску. — А сколько сейчас времени?

— Много!

Она села в кровати, глянула на часы, лежавшие на тумбочке, и погрозила мальчику пальцем, увидев, что еще очень рано: начало восьмого.

— Ах ты маленькая обезьянка!

Тут только, увидев, на что он уставился, она сообразила, что на ней нет рубашки. Наверняка ребенок впервые видит обнаженную женскую грудь, и весьма вероятно, что Никос не одобрил бы столь ранний опыт. Поздновато прикрываться, но она все же попыталась: скрестила перед собой руки.

— А почему у меня нет таких шаров? — поинтересовался мальчик, расстегнув пижамку и разглядывая свою плоскую грудь.

— Потому что ты мальчик, а такие шарики только у девочек, — с легкостью ответила Челси. — И только у тех, кто постарше. Пойди разбуди папу, пока я буду одеваться.

— Папа уже встал. — Димитрис, явно не желая уходить от затронутой темы, спросил: — Почему только у девочек?

— Чтобы отличать их от мальчиков. — Не хватало еще пуститься в объяснения пятилетнему ребенку различий между мужчиной и женщиной, с ужасом подумала Челси. Подобного опыта у нее не было. — Лучше пойди оденься, — поспешно добавила она. — Но сначала прими душ.

— А давай вместе пойдем, — предложил заинтригованный Димитрис, сообразив, что это, вероятно, не единственное различие между ними.

— Вдвоем мы там не поместимся, — быстро нашлась Челси. Явная ложь: ванные в таких квартирах оборудованы душевыми кабинками, в которых можно танцевать. — И потом, сегодня тебе в душ необязательно, можешь просто умыться.

— Ты слышал, что сказала Челси? — раздался голос Никоса. — Иди.

Димитрис подчинился с явной неохотой и рассмеялся, когда отец пригрозил его отшлепать.

Усилием воли Челси подавила желание тут же завернуться в одеяло.

— Извини, — пробормотала она, ее щеки пылали. — Я забыла, что не одета.

Никос иронически приподнял брови.

— Другого я и не ожидал. Димитрис не должен был входить к: тебе без разрешения, но ничего страшного не произошло.

— Имей в виду, он может начать задавать неудобные вопросы, ― предупредила Челси, не зная, чего больше хочет: чтобы Никос ушел или чтобы остался. — Спросил, например, почему у него не такая грудь, как у меня.

Стоя в дверях ― совершенно неотразимый в белых брюках и темно-зеленой рубашке, — Никос весело рассмеялся.

— И что ты ответила?

— Что девочки отличаются от мальчиков.

— Во многих отношениях, не только физически, — последовал суховатый ответ. — Некоторых отличий он никогда не поймет.

— Женщин не труднее понять, чем мужчин, — парировала Челси. — Я, например, никогда не знаю, о чем ты думаешь. Ну, почти никогда, — добавила она, заметив ироничный блеск в его глазах. Она поколебалась, прежде чем продолжить: — Никос, насчет вчерашнего…

— Вчерашнего? — переспросил он ровным тоном.

— Ты знаешь, о чем я.

— Все под контролем, — сухо ответил он. — У меня нет желания обсуждать этот вопрос.

— Но ты хочешь, чтобы я осталась?

С минуту он молча сверлил ее глазами, откровенно разглядывая красивое лицо, золотистые волосы, гладкие обнаженные плечи, упругую грудь.

— Пока я не готов тебя отпустить, — наконец произнес он. Спрашивала она о другом, но поняла, что больше ничего не добьется. — Что тебе заказать на завтрак?

— Кофе и печенье, — отозвалась она. — Я неголодна.

Никос кивнул.

— Как скажешь.

Если бы только он подошел и поцеловал ее! Нет, вышел, не проронив больше ни слова. Ее прегрешения, возможно, прощены до некоторой степени, но ни в коем случае не забыты.

Надев одно из новых платьев, на сей раз слегка приталенное, в диагональную белую и бежевую полоску, она вошла в гостиную. Отец и сын уже ждали ее.

— Я помог Челси выбрать новую одежду, — с гордостью заявил Димитрис. — Мы были во многих магазинах!

— И все за два часа после ленча, — поспешила уточнить Челси, не желая, чтобы он думал, что они только и делали, что бегали по магазинам.

— Отличный выбор, — одобрил Никос. — Мы должны составить на сегодня такую программу, которая подошла бы к столь замечательному наряду.

— Я могу переодеться, — предложила она, обрадовавшись, что их пребывание в Афинах продолжается. — Только скажи, что мы будем делать, и я оденусь соответственно.

Он пожал плечами.

— Как хочешь. Ты была в Дельфах?

— Нет, но всегда мечтала.

— Тогда надень что-нибудь легкое и свободное. Если хочешь все увидеть, нам придется там заночевать.

Челси приняла бы любое его предложение. Хотя едва ли простая уступчивость поможет вернуть утраченное взаимопонимание.

— В таком случае пойду кое-что покидаю, — с наигранной беззаботностью произнесла она.