Столь похожей на Надежду Розанову молодой красавице Оксане Голенко уже исполнилось двадцать восемь лет. Родилась она и выросла в небольшом станционном поселке под Москвой. Там и сейчас проживала ее мать, на попечение которой, уезжая в Штаты Оксана оставила своего сына. Из-за нее, вернее, из-за болезни матери пришлось срочно порвать контракт и лететь домой.

До ее станции было больше часа езды, и в электричке, под равномерный перестук колес Оксана с грустью вспоминала свою не слишком удачную жизнь.

Уже в детстве, хотя росла очень красивой девочкой, довелось испытать много огорчений. Своего отца она не знала, и сожители у ее матери тоже долго не задерживались. Достатка в доме не было, и Ксана никогда не имела многого, что ей хотелось. Но главной бедой ее детства было наглое приставание мальчишек – из-за того, что о матери шла дурная слава и защитить было некому.

Эти приставания и любовные сцены, свидетельницей которых Оксана была у себя дома, не остались без последствий. Уже в тринадцать лет девочка лишилась невинности, а в шестнадцать произошел скандал на весь поселок: она родила ребенка от какого-то солдата близлежащей части, который так и остался неизвестным. Скандал улегся, когда поступила в ПТУ и уехала из поселка.

После этого у Оксаны было много любовников, но замуж никто не брал. Она была все так же красива, обладала идеальной фигурой, но карьера модели у нее не сложилась – не хватало интеллекта, характера; наверно, была слишком доступной. Ее наперебой приглашали в модельные агентства, которые на деле оказывались притонами проституции. Оксана не раз пыталась вырваться из этой кабалы, но у нее ничего не получалось.

Печальные думы Оксаны прервало прибытие на ее станцию. Молодые люди, как всегда, охотно помогли выгрузить ее вещи на платформу и, перекинув сумки через плечо, Оксана покатила свой огромный чемодан к выходу. Резко выделяясь из толпы, она обращала на себя всеобщее внимание. Признав Оксану, ее окликнула соседка:

– Ксанка! Ты, что ли? Откуда взялась, да еще такая шикарная? Мы думали, что тебя и в живых-то нет!

– Как видишь – жива, тетка Фрося. Издалека сразу прилетела, как узнала, что мать плоха.

Соседка с завистью оглядела Оксану, осуждающе покачала головой:

– Смотрю на тебя, девка, – красиво живешь, а о своих не заботишься. С хлеба на квас перебиваются!

– Так я же им немало оставила – половину, что мне дали перед отъездом, – сочла нужным объяснить ей Оксана. – И еще бы послала, но получила от матери письмо, и пришлось порвать контракт с американцами.

– Ты и правда в Америке побывала? – поразилась тетка Фрося. – Ну и чудеса! А я-то тебя, соплюху, не раз мокрой тряпкой охаживала. Хотя ты всегда отчаянная была – почище пацана!

– Ладно, будет тебе бухтеть! – нетерпеливо прервала говорливую соседку Оксана. – Лучше скажи: мать взаправду еле дохает, а Митька от рук отбился?

– А то! Бедная Зинка почти не встает. Даже в магазин сама не ходит – твоего мальца посылает. Он и по дому все за нее делает. Хозяйственный у тебя пацан.

Оксана еле сдержалась, чтобы не расплакаться.

– Неужто и готовит сам? Почему же мать пишет, что он – неслух?

– Иногда и еду сам сготовит, но плохо. Мы с теткой Маней – что напротив живет, им с этим помогаем. И со стиркой тоже Христа ради!

У доброй соседки тоже на глазах – слезы. Вытерла их платочком.

– А насчет того, что нет сладу – правда. В школу он почти не ходит, учителей не слушает. Зинка, понятно, его не наказывает слаба очень.

Она сурово посмотрела на Оксану.

– Тебе не стыдно, что сына своего забросила и аж в Америку укатила? А кто его воспитывать будет?

Но привыкшая к попрекам Оксана дала соседке отпор.

– А кто их кормить за меня будет? Вы, старухи, любите поучать, будто не видите – какая хреновая жизнь?

Она перекинула сумки через плечо и взялась за чемодан.

– Ты лучше пособи, тетка Фрося, мне чемодан до дому дотащить!

Как ни крепилась Оксана, но при виде своего покосившегося бревенчатого дома, с наполовину поломанной оградой и запущенным садом, у нее заныло сердце С трудом справилась с волнением, открыла калитку, втащила тяжелый чемодан и перевела дыхание. В этот миг дверь распахнулась, и из дому пулей вылетел чумазый мальчишка – увидел ее из окна. С радостным воплем «мама!» он подбежал и повис у нее на шее. Проливая слезы, она стиснула сына в объятиях и расцеловала. Оторвавшись, ласково спросила:

– Митенька, сыночек! Ненаглядный мой! Что, соскучился по маме?

– Мамочка! Плохо без тебя! – пожаловался Митя. – Ты ведь снова не уедешь?

– Нет, сынок! Мне тоже плохо без вас.

Оксана опустила сына на землю и ревниво осмотрела. Вид у него аховый: свитер дырявый – явно с чужого плеча, штаны рваные, ботинки «каши просят». Горестно покачала головой.

– Да уж, Митяй, оборвался ты у меня. Наверно, поэтому в школу не ходишь?

– Меня, мам, учителя ругают, и ребята шибко дразнятся… Нищим обзывают!

– Больше не будут! – обещает ему Оксана. Я тебе всего навезла. Из США! В ихних джинсах щеголять будешь.

– Пойдем, мам, скорее в дом – покажешь! – тянул ее за руку Митя. – Вот бабка-то обрадуется. Как хорошо, что ты приехала!

Митя схватился было за чемодан, но Оксана его отобрала и вручила одну из сумок. Вместе они внесли вещи в дом. Ее мать, Зинаида Трофимовна, лежала на постели в горнице и при виде дочери лишь с трудом повернула к ней голову.

– Приехала… Наконец-то, – произнесла слабым голосом. – Плохо мне, дочка…

Оксана подошла к больной, поцеловала ее, поправила одеяло и подушки.

– Теперь тебе станет лучше, мама! – заверила, чтобы приободрить – Куплю хороших лекарств, покажу докторам. Если надо – ляжешь в больницу. Обо всем позабочусь!

– Положи в больницу, дочка! Тебе и с Митькой хлопот хватит, – отозвалась мать. – Мне бы давно лечь, но не могла его бросить…

– Бедная мамочка! Прости меня, грешную! – присев на край постели, Оксана ласково взяла ее за руку. Польстилась я на большие деньги, надеялась карьеру там сделать. Но из-за вас все бросила. Пропади это пропадом!

Сделав усилие, больная приподнялась на подушках, тихо укорила дочь:

– Ох, девки! Все за жар-птицей гоняетесь… Обычного вам мало… Чем тебе наши парни были плохи, что ты солдата предпочла? Вот соседский Колька как по тебе сох, когда ты в Москву уехала…

– Мне сказали – Коля там, на Севере, женился и вернулся сюда… с семьей. Хорошо живут!

– Да, новый дом поставили – лучший в поселке! Этот поезд ушел, дочка… Но ничего, будут другие… если…

Неожиданно окрепшим голосом она потребовала у дочери ответа.

– Признавайся матери, не в бардаке там побывала?! Немного поколебавшись, Оксана, честно призналась:

– Всюду нас обманывают, мама. Обещают работу в модельном агентстве, а оказывается это – бардак…

Она помедлила, но – чтобы облегчить душу, тяжело вздохнув, продолжала:

– Я ведь и в Москве в таком… побывала. Еле вырвалась! За океан подалась – мне там работу манекенщицы предложили. И снова обманули…

От огорчения Зинаиде Трофимовне стало хуже, она опустила голову на подушки, тихо начала причитать:

– Ничего, доченька… Ты ведь такая красавица! Найдешь еще себе хорошего мужика… Если… дурить не будешь…


Виктор Сальников уже второй день на своей скромной «Ладе» неотступно следовал за крутым внедорожником охраны Бутусова, сопровождавшим его «мерседес» во всех поездках. Но этим вечером Виктор «пас» одних охранников. Их босс отбыл за границу, и они получили выходной. По этому случаю все четверо расслаблялись в небольшом ресторане на тихой московской улице. Было холодно, уже стемнело. Сальников сидел в машине, припаркованной напротив ресторана и, наблюдая за входом, сообщил по мобильному телефону:

– Ну да, я у того ресторана. «Пасу» их, куребчиков. Сидят уже больше часа. А что делать? Читаю прессу.

Он спрятал в карман мобильник и снова взял в руки газету. В это время из ресторана вышел сильно подвыпивший огромный детина. Покачиваясь и тупо глядя перед собой, остановился перед входом в ресторан посредине тротуара. Проходившая мимо молодая женщина пыталась его обойти, но он неожиданно ухватил ее за рукав.

– Погоди, милашка! Куда так торопишься? Не хочешь оттянуться по полной программе?

Не отвечая, женщина попыталась вырвать руку, но он и не думал отпускать. Видя это, Виктор нахмурился и отложил газету. Пьяный продолжал приставать.

– Ну чего кочевряжишься? Я мужик – что надо! Узнаешь, и бабок с меня не возьмешь!

Женщина снова попыталась вырваться и, поняв, что не сможет, отчаянно позвала на помощь. Но улица – безлюдна и показавшийся одинокий прохожий, видно испугавшись, свернул в сторону. Несчастная крикнула, срывая голос:

– Милиция! Люди! Помогите!

Однако на ее зов никто не откликнулся, а пьяный детина грубо обхватил ее лапами и полез целоваться. Не выдержав, Сальников выскочил из машины и, подбежав, схватил его за плечо.

– Кончай дурить, мужик! Отстань от девушки! Видишь – она этого не желает.

Но пьяный детина лишь злобно покосился и угрожающе бросил: – Чего лезешь, козел? Топай своей дорогой – пока цел! Детина был выше Сальникова ростом, но Виктор схватил его за шиворот и резко дернул к себе. Женщина тут же сделала попытку вырваться, и пьяный со зла дал ей затрещину – так, что она отлетела к стене дома и, ударившись головой, упала. Тогда он с ревом бросился на Сальникова, стараясь нанести ему сокрушающий удар. Перехватив его руку, Виктор применил прием и швырнул через себя тяжелую тушу на землю. Однако детина не сдался – сумев подняться, вновь бросился на Виктора. Тогда Сальников безжалостно нанес ему удар в прыжке. На этот раз противник был сокрушен – сидел на земле, ошеломленно мотая головой. Виктор помог ему подняться и, подтолкнув в спину, посоветовал:

– Топай домой, ухажер, пока менты не загребли! Они тебя так не отпустят. Смотри, что с девушкой сделал!

Девушка, с ужасом наблюдавшая за их схваткой, все еще лежала, не в силах подняться. Глаза пьяного приняли осмысленное выражение, он заметно протрезвел и, не говоря ни слова, побрел восвояси. Сальников поспешил к женщине, помог ей подняться и заботливо поинтересовался:

– Как себя чувствуете? Здорово ушиблись? Идти-то в состоянии? Может, вам помощь нужна?

– Спасибо, мне уже лучше. Голова только болит, – пожаловалась она и, глядя на него благодарными глазами, добавила: – За вас сильно испугалась. Уж больно звероподобный мужик – ну прямо горилла!

Поправила на себе одежду и восхищенно произнесла:

– Ну вы и молодец! Как его бросили – такую тушу! Вы, наверно, борец? А по виду не скажешь.

– В армии еще не тому научат, – просто ответил Виктор. – Мне и повоевать пришлось. Заметили, что хромаю? Как вас зовут-то? Хотелось бы знать: из-за кого пришлось подраться.

Женщина улыбаясь протянула ему руку.

– Ну что же, давайте познакомимся, мой благородный спаситель! Мое имя – Наташа. А как зовут вас?

– Меня Виктором нарекли – победителем, значит. Хотя насчет побед у меня – не густо, – признался он честно, – сплошные поражения.

– Это не так! – запротестовала женщина. – Сегодня вы одержали блестящую победу над превосходящим по силам противником.

Пострадавшая явно кокетничала с Виктором, и ему она не только нравилась, но казалось будто он ее где-то встречал ранее. Однако и в голову не приходило, что это – та самая Наташа, с которой познакомился на даче у Светланы, прилетев домой на побывку из Афганистана. Не в силах вспомнить, спросил:

– Наташа, мне сейчас показалось, что я вас раньше уже видел. Мы с вами нигде не пересекались?

Она с удивлением всмотрелась в него, стараясь припомнить, но в этот миг из ресторана вывалили четверо плечистых парней и, шумно переговариваясь, направились к крутому джипу. Сальников сразу изменился в лице и, кивнув в их сторону, торопливо прервал разговор:

– К сожалению, Наташа, я должен срочно идти. Где вас можно найти?

– Захотите, найдете в консерватории. Я там работаю.

Парни уже садились в джип, и Сальников побежал к своей машине. Выждав, когда джип выедет на дорогу, Виктор тронул свою «Ладу» и устремился за ним следом.


Сальников хорошо умел водить машину, но ему потребовалось применить все свое искусство, чтобы не отстать, и не потерять джип с охранниками в плотном потоке транспорта. Зато когда выехали на загородное шоссе, он уже не упускал его из виду, следуя за ним на приличном расстоянии. Но отсутствие движения по шоссе в это позднее время его и подвело. Если в черте города скромная «Лада» была неприметна, то на пустыном шоссе укрыться ей было не за кем. И в джипе «хвост» уже заприметили.

Управлял джипом толстомордый верзила – тот самый бывший охранник коттеджа, построенного Бутусовым для Нади, где бандиты ее и похоронили. Он первым засек в зеркале заднего вида следующую за ними в отдалении «Ладу». Не поворачивая головы, сразу дал знать своим подельникам: