Письмо получилось довольно длинным, и маркиз поднялся из-за стола в полной уверенности, что все его пожелания будут выполнены.

Запечатав письмо, он вышел в холл и передал пакет лакею, приказав сразу же отнести его в конюшню, чтобы грум немедленно отправлялся в Лондон.

Вполне удовлетворенный своей распорядительностью, маркиз отправился завтракать.


Не имея на это утро никаких особых планов, он вернулся в замок после часовой прогулки и сразу же прошел в детскую. Няня удивилась его раннему возвращению.

– Вы уже дома, милорд? Я не ожидала увидеть вас так скоро.

– Я думал, что надо как можно скорее удобно устроить мисс Идиллу. Впрочем, если она не готова, я могу подождать.

– Полчаса назад миссис Дарвин сообщила, что спальня миледи проветрена. Как вам известно, все комнаты содержатся в порядке, на случай, если вам будет угодно их использовать.

– Ты хочешь сказать, что слуги огорчались моим долгим отсутствием?

– Я и сама горевала из-за этого, – ответила няня. – Но теперь вы снова здесь, а остальное не имеет значения. Подождите минутку, и я приготовлю мисс Идиллу к переезду.

С этими словами няня скрылась в спальне.

В ожидании маркиз присел на диванчик, рассеянно разглядывая фарфоровые безделушки на полке и свой детский портрет на стене, где он был изображен с ружьем в руке и спаниелем у ног.

Портрет написал один лондонский художник, проводивший лето неподалеку. Юный маркиз купил его весьма дешево, намереваясь подарить своему отцу на Рождество.

Но с приближением праздников Освин пришел к выводу, что отец едва ли оценит его терпение, когда приходилось неподвижно стоять несколько часов, а кроме того, вряд ли обрадуется портрету сына.

Поэтому он подарил портрет своей няне, к несказанной радости старушки, которая отвела ему самое почетное место в детской.

Маркиз уже погрузился в свои детские воспоминания об охоте в окрестностях Ридж-Касла, скрашивавшей зимнюю скуку, но в комнату вошла няня.

– Мы готовы, ваша милость, – радостно сообщила она, приглашая маркиза в спальню.

Няня завернула Идиллу в белое одеяло, так что девушка напоминала кокон. Маркиз понял, что няня поступила таким образом не только для того, чтобы гостье было тепло, но и по соображениям скромности.

Взглянув на маленькое бледное личико, выглядывавшее из одеяла, маркиз обратил внимание, что няня заплела волосы девушки в две косы, перевязанные ярко-синими лентами.

– Доброе утро, Идилла, – тихо сказал маркиз.

– Доброе утро... милорд, – ответила девушка. Ее голос звучал более уверенно. Судя по всему, нянино лечение приносило плоды.

У маркиза создалось впечатление, что Идилла была сильно смущена. Чтобы успокоить ее, он объявил:

– Не бойтесь, я вас не уроню. Мы будем спускаться по лестнице очень осторожно. И вы сами увидите, что в комнате, куда няня решила вас поселить, вам будет гораздо удобнее.

С этими словами маркиз взял девушку на руки, словно ребенка. Нести столь хрупкое, почти невесомое создание не составляло ни малейшего труда.

Ссадины на лице девушки стали заживать. Правда, они еще были заметны, но открытые раны, затянувшиеся свежей кожицей, скорее всего должны были вовсе исчезнуть в ближайшие несколько дней.

Маркиз стал медленно спускаться по ступеням довольно узкой лестницы. Ему пришло в голову, что он лишь во второй раз в жизни несет женщину, не преследуя амурных целей.

Идилла напряженно застыла в его руках. Она не поднимала глаз на маркиза, а смотрела прямо перед собой. Однако ему показалось, будто девушка ведет себя так скованно потому, что оказалась в объятиях мужчины, а не из-того, что опасается, что он может ее уронить.

«Как она молода и непосредственна, – подумал маркиз. – Интересно, есть ли у нее какой-нибудь поклонник, который поет дифирамбы ее красоте? Невероятно, чтобы такая незаурядная внешность осталась незамеченной».

Впрочем, судя по робости, эта девушка не привыкла к общению с мужчинами. Может быть, она росла в какой-либо уединенной местности или воспитывалась в стенах монастыря?

Маркиз почувствовал, что загадочная история гостьи вызывает у него все большее любопытство.

Кто она? Откуда взялась в этих местах? Как ее зовут? И почему кто-то хотел смерти столь невинного создания?

Последний вопрос мучил его более всего.

Между тем маркиз оказался со своей драгоценной ношей на втором этаже и пошел по широкому коридору к спальне, некогда принадлежавшей его покойной бабушке.

Эта комната, выдержанная в строгом классическом стиле, прославившем Адама и его сыновей, была светлой и просторной.

Стены спальни покрывала плотная узорчатая ткань, панели с орнаментом из золотых виноградных листьев были подобраны ей в тон. Кровать с балдахином из бледно-голубого шелка украшали столбики в форме стволов пальм.

Канапе было покрыто накидкой из страусиных перьев, а поверх балдахина эбеновые ангелы держали гирлянды из белых и алых роз, перевитые синими лентами.

Первоначально в комнате было пять окон. Потом центральное окно переделали в дверь на балкон, что нарушало строгую соразмерность, характерную для интерьеров известного архитектора.

Дверь на балкон располагалась как раз напротив кровати, так что Идилла, которую маркиз бережно опустил на ее новое место, могла любоваться разноцветными азалиями в горшках, выставленными на балкон.

Над мраморной балюстрадой голубело чистое небо, чуть поодаль виднелся фонтан, в котором росли белые водяные лилии.

Вслед за маркизом в комнату вошла няня.

– Если ваша милость ненадолго выйдет на балкон, я устрою мисс Идиллу поудобнее! – сказала она.

Маркиз послушно отправился к двери.

В углу балкона стояло удобное плетеное кресло со скамеечкой для ног. На кресле имелись металлические прутья, на которые можно было натянуть муслиновый навес от солнца. Маркиз знал, что кресло осталось после бабушки. Он в который раз пожалел, что ему не довелось застать ее в живых – старая леди умерла до его рождения.

Однако маркизу было известно, что в библиотеке хранятся бабушкины дневники. Он решил разыскать их и просмотреть. Почему-то у него мелькнула мысль, что когда Идилле станет лучше, ее также заинтересуют записи, сделанные добрых сорок лет назад.

Странно, что теперь комнату величественной леди заняла девушка, о которой маркиз ровным счетом ничего не знал. Как осудили бы маркиза за такое непонятное великодушие многие из его знакомых!

– Ваша милость, если хотите, можете вернуться в комнату, – окликнула его няня.

Теперь маркиз заметил, что на девушке толстая льняная ночная рубашка, завязанная высоко под горлом, с костяными пуговицами и широкими оборками на рукавах, совершенно закрывающими ее нежные ручки.

«Пожалуй, мы с няней расходимся во вкусах на женское белье», – с улыбкой подумал маркиз.

Но и этот простой наряд не мог свести на нет странную красоту Идиллы.

Маркиз заметил, что девушка во все глаза смотрит на него в некотором замешательстве.

– Вам здесь удобно, Идилла? – ласково обратился к ней маркиз.

– Спасибо, милорд, что вы отвели мне эту комнату. Но она... слишком хороша для меня, – смущенно произнесла девушка.

– Почему вы так считаете? – удивился маркиз.

– Вы же ничего обо мне не знаете... – Гостья окончательно смутилась и смолкла.

– Няня подтвердит вам, что эта спальня пустовала со времен моей бабушки. Может быть, поначалу вам будет в ней несколько неуютно, но у этой комнаты есть одно неоспоримое достоинство: вы можете гулять, не спускаясь в сад. Для этого вам будет достаточно выйти на балкон. Так что до выздоровления вам лучше побыть здесь.

– Но когда же это произойдет? – с тревогой спросила девушка.

И маркиз, и няня поняли, что ее беспокоит не слабость, не боли, а потеря памяти.

– Скоро, теперь уже совсем скоро, – заверил ее маркиз.

– А что, если я никогда не вспомню, кто я?

– Обязательно вспомните. – Маркиз постарался говорить как можно убедительнее. – Сотрясение мозга – странный недуг. Сегодня человек пребывает в совершенном мраке, решительно ничего о себе не зная, а назавтра вдруг наступает просветление и он становится таким, как и прежде. Словно открывается штора, отгораживающая его от внешнего мира.

В дверь постучали, и няня вышла из комнаты. Маркиз остался наедине с Идиллой.

– Я хочу у вас кое-что попросить, – робко сказала Идилла. Ей явно было не по себе.

– О чем? Говорите смелее, – подбодрил ее маркиз.

Казалось, девушке трудно даются слова. Должно быть, ее мучила какая-то тревожная мысль.

Чтобы успокоить свою застенчивую гостью, маркиз присел возле нее на краешек кровати.

– Говорите же, – сказал он с улыбкой, которую десятки женщин находили неотразимой.

Маркиз заметил, что глаза девушки потемнели от беспокойства.

«Ее глаза переменчивы, как море, – подумал маркиз, которому довелось попутешествовать по морям, так что он привык считать себя знатоком этой стихии. – А теперь свет словно ушел из ее глаз».

– Не бойтесь, – сказал он.

– Ваша милость... а вы... правда не думаете, что я... ведьма, – тихо, едва слышно вымолвила Идилла.

Маркиз ожидал чего угодно, но только не этого вопроса.

– Значит, няня рассказала вам о происшествии?

– Она думала, что это поможет мне вспомнить...что со мной случилось.

– Заверяю вас, что у меня нет ни малейшего сомнения в том, что вы не имеете никакого отношения к колдовству, – серьезно, даже немного торжественно сказал маркиз. – А вы не помните, где вы находились перед тем, как получили этот удар, рассчитанный на то, чтобы вас убить?

Идилла замерла в напряжении.

– Нет, я ничего не могу вспомнить, – прошептала она.

Маркиз заметил, как она побледнела, понял, что девушка охвачена страхом, и решительно сказал:

– Вам не нужно так волноваться. Рано или поздно память к вам вернется. Память обладает странными свойствами, – продолжал он. – Когда человеку нанесен удар, милосердная природа посылает ему забвение, защищая его от еще большего потрясения...

– Вы имеете в виду удар судьбы? – несмело уточнила девушка.

– Ну конечно, об ударе, о каком-то страшном потрясении. Вам дано время оправиться, а когда вы окрепнете, к вам вернется память, но вы уже будете знать, что худшее позади, и воспоминания не произведут на вас слишком сильного впечатления.

– Я понимаю, – просто сказала она.

– Что касается ведьм, – продолжал маркиз, – то я никогда не слышал о ведьмах с голубыми глазами. Если верить книгам и местным преданиям, колдунья обязательно должна быть зеленоглазой.

Девушка тихонько вздохнула.

– Надеюсь, что это так, – тихо сказала она.

– Я в этом убежден, – ответил маркиз.

– Горничные меня боятся, – пожаловалась Идилла. – Впрочем, местные простолюдины... живут в постоянном страхе перед нечистой силой!

Маркиз внимательно слушал. Судя по словам Идиллы, она в какой-то мере помнила прошлое: жизнь в здешних краях, а также свою семью.

Словно прочитав его мысли, девушка заметила:

– Я сказала «местные», но сама-то я здесь, по-моему, не живу?

– А где вы живете? – спросил маркиз.

Идилла задумалась, но спустя несколько мгновений беспомощно развела руками.

– Не могу вспомнить. Мне кажется, там, где люди... все время говорили про колдуний и... боялись их.

– А название графства – Эссекс – что-нибудь вам говорит?

– Эссекс? Пожалуй, я слышала это слово. А мы находимся в Эссексе? – Она вскинула на него свои удивительно красивые глаза.

– Да, – кивнул маркиз. – Вы находитесь в Эссексе, к северу от замка протекает река Блэкуотер, к востоку лежит Северное море, а к югу – река Крауч.

– Река Блэкуотер, – задумчиво повторила Идилла. – Это название мне известно. Я его... я его точно знаю. Но я не помню, как выглядит эта река. Я хочу припомнить, но... но не могу.

– Предоставьте вещам идти своим чередом, – посоветовал маркиз. – У природы есть свои средства, и вы поправитесь в надлежащий момент. Мне кажется, что когда рана на вашей голове затянется, к вам вернется память.

Идилла с неожиданной силой взяла маркиза за руку.

– Ваша милость, а если я вспомню, что... что была ведьмой, вы не отдадите меня на растерзание толпе? Няня рассказывала, что эти люди собирались утопить меня в пруду.

– Идилла, посмотрите на меня хорошенько, – предложил маркиз.

Девушка подняла встревоженные глаза.

Маркиз продолжал:

– Обещаю вам, а вы можете мне верить, что я никогда не допущу, чтобы любой человек, будь то мужчина, женщина или ребенок, подвергался жестокому обращению невежественных людей, которые вопреки здравому смыслу верят в нечистую силу.

Возможно, эта тирада прозвучала слишком помпезно, но она возымела на Идиллу желаемое действие. Заметив это, маркиз продолжал:

– На самом деле колдуний не бывает, Идилла. Они существуют лишь в воображении тех, кому не хватает ума или образования это понять.