— Это вовсе не удивительно, потому что бригадир Маккрэгган — мой…

Внезапно Линетт умолкла, поняв, что чуть было не объявила свою главную новость, однако истинное понимание саморекламы заставило ее вовремя остановиться. Будет глупо, решила она, если ее новость отодвинется на второй план из-за голубого вереска герцога. Линетт еще не получила ответа от матери, но это не остановит ее, если ей вздумается сообщить прессе о своей помолвке. Но уж когда она сообщит, то это непременно должно будет стать новостью номер один. Сейчас, хитро подумала она, настал звездный час герцога, и она не станет отвлекать от него всеобщего внимания.

— …мой старый друг, — закончила она, — и герцог Аркрэ тоже. Вы, наверное, знаете, что они кузены.

— Да, нам все об этом известно, — ответил репортер. — Но нас в первую очередь интересуют дети. Нам представляется непонятным, зачем им вздумалось что-то продавать на территории замка до того, как туда прибыл бригадир Маккрэгган.

Линетт замешкалась лишь на секунду. Вот и подвернулась возможность отмстить Мойде и Иэну, подумала она. Линетт была в ярости от того, что вчера они отправились в Глазго без нее. Еще больше раздражало ее то, что вереск нашли и пресса уже об этом пронюхала.

Было бы глупо не понимать, что если вереск и вправду окажется голубым, из этого выйдет неплохая история. И я должна стать ее участницей. Она представила себе фотографии с подписью: «Очаровательная мисс Трент держит в руках первый в мире голубой вереск!» Но этого уже не будет, потому что она не могла даже предположить, что герцог оповестит прессу о том, что голубой вереск зацвел, прежде чем он вернулся в Аркрэ.

Какая же она дура, что не подумала о подобном развитии событий. Но в это же время как Иэн, так и герцог, казалось, были людьми, избегающими внимания газетчиков. По мнению Линетт, в мире существовало две группы людей: те, кто любит находиться в центре внимания, и те, для кого это не имеет значения. Она считала себя способной легко определить, кто есть кто. Но тут она ошиблась, однако судьба дала ей в руки все карты, предоставив возможность отомстить Мойде Макдональд. Линетт усмехнулась, зная, что репортер с восхищением слушает ее, а фотограф, доставший из машины фотоаппарат и прочие принадлежности для съемки, также удивленно уставился на нее.

— Разве они не сказали вам, кто на самом деле эти дети?

— Кажется, их фамилия Хольм.

— Я имею в виду не фамилию, — сказала Линетт, — а то, что они сквоттеры, незаконно вселившиеся в замок, — они и их тетка мисс Макдональд, которая ездила с ними в Глазго.

— Сквоттеры!

На мгновение удивился даже репортер, привыкший к описанию самых неожиданных ситуаций. Затем он вытащил карандаш и блокнот и принялся что-то быстро записывать. Какая удача! Если уже этот репортаж не принесет ему повышения по службе, то тогда надеяться больше не на что.

Отвечая на бесчисленные вопросы журналиста, Линетт зашагала рядом с ним и фотографом к развалинам замка. Она и не собиралась спрашивать у Беатрис разрешения на фотосъемку. Ей хотелось попасть в кадр, а они, — естественно, были только рады.

«Мисс Линетт Трент показывает место, где дети — сквоттеры из замка Скейг — продавали то, что взяли в поместье».

Единственное, что не сообщила газетчикам Линетт, — этот тот факт, что Хэмиш был претендентом на титул главы клана. Она умолчала об этом потому, что, по ее мнению, это могло повлиять на шумиху вокруг объявления о ее помолвке с Иэном. Однако она рассказала о том, как Мойда незаконно вселилась в замок, а когда в Скейг прибыл Иэн, заявила ему, что уедет отсюда только в том случае, если ее обеспечат домом, равноценным тому, что без их ведома продал нечестный агент по торговле недвижимостью.

— Ну и история! — несколько раз воскликнул репортер. Когда же фотограф закончил фотографировать Линетт, он просто рассыпался в благодарностях.

— Вы так любезны, мисс Трент, — заявил он.

— Всегда рада помочь, — откликнулась Линетт.

— Вы должны нас простить, но нам следует торопиться. В замке нет телефона, а мне нужно продиктовать репортаж, чтобы он непременно попал в вечерний выпуск газеты.

— Что ж, тогда до свидания.

Линетт протянула руку. Репортер с силой пожал ее. Черная машина тронулась, и Линетт помахала ей вслед, стоя на ступеньках перед входом в замок.

Улыбаясь своим мыслям, Линетт вернулась в дом. Она надеялась, что ей удалось выставить эту противную Мойду Макдональд полной дурой. Затем ее лицо внезапно омрачилось. Как посмел Иэн взять и вот так уехать, взяв с собой эту нахальную девицу и ее назойливых детей?! Как будто им мало того, что накануне в Инвернессе они весь день бегали из дома в дом. Но Линетт тогда согласилась с Беатрис, что им нет смысла рано вставать, чтобы участвовать в этих утомительных и, возможно, просто бесполезных поисках.

Линетт не ожидала, что Иэна и всех остальных не будет до самого утра или что их поездка увенчается успехом и газеты этим заинтересуются. Линетт поспешила в библиотеку, где, как она и ожидала, на столике лежали свежие газеты.

Где бы ни оказывалась Беатрис, недостатка в газетах и журналах не было. Так уж было заведено, что каждому гостю полагалось шесть газет. Но в Шотландии это оказалось невозможным, потому что газеты доставлялись почтовым поездом, который прибывал лишь во второй половине дня. Линетт, просматривая их, поняла, что это все вчерашние выпуски. Она пожалела, что не попросила репортеров показать ей номер газеты, в которой они работали. У них, несомненно, должен был оказаться с собой хотя бы один экземпляр. Но ее утешало то, что она первой сообщит новость Беатрис.

Линетт вышла из библиотеки и уже начала подниматься в комнату Беатрис, когда услышала шуршание шин автомобиля и, посмотрев через открытую дверь холла, увидела, что подъехала машина Иэна. Значит, они вернулись! На какой-то миг Линетт охватил настоящий вихрь эмоций — радость от того, что Иэн вернулся и досада из-за того, что с ним была Мойда. Она подождала, пока Мойда и Иэн выйдут из машины, после чего дремавшая в глубинах ее естества актриса точно решила, какую роль теперь предстоит сыграть. Театрально вскрикнув, Линетт сбежала вниз по ступенькам, зная, как очаровательно она в эти секунды выглядит — золотистые волосы блестят на солнце, глаза светятся радостью.

— Я уже слышала, что вы нашли его! — воскликнула она. — О! Как я рада!

Она подбежала к герцогу, который осторожно держал драгоценный горшочек обеими руками.

— Я так рада, так рада за вас! — произнесла Линетт, глядя на него, затем наклонилась и прижалась губами к его бледной щеке. — Это на удачу! — пояснила она. — И пусть голубой вереск принесет вам больше удачи, чем вереск белый!

— Благодарю вас, — ответил герцог, очевидно слегка удивленный приветствием Линетт и в то же время польщенный.

— А какой умница ты, Иэн! — сказала Линетт, повернувшись к Иэну и подставляя ему щеку для поцелуя. И хотя ее слова были произнесены с чувством, в них послышалась колкость, не заметить которую было просто невозможно.

— Мы дома! — радостно и вместе с тем удивленно воскликнула Кэти, как будто после всех приключений она ожидала оказаться едва ли не на Марсе.

— Да, мы дома, — произнесла Мойда и тут же подумала, уловил ли кто-нибудь прозвучавшую в ее голосе решительность.

Приключение закончилось, подумала она в следующую секунду. Они вернулись в Скейг, и радость, пережитая ею за последние сутки, куда-то улетучилась. Одного взгляда на Линетт было достаточно, чтобы вспомнить о своем месте и понять, что она не идет ни в какое сравнение с этой сияющей, модно одетой молодой женщиной, которая привлекает к себе всеобщее внимание.

Иэн, казалось, утратил дар речи.

— Вы должны рассказать обо всем с самого начала, — произнесла Линетт, не сводя глаз с герцога. — Я хочу услышать обо всем, что произошло. Все это так интересно, так интригующе, что не выразить словами. Я слышала, что газеты только о вас и пишут!

— Кто вам это сказал? — наконец нарушил молчание Иэн.

— Здесь только что побывал один репортер, — ответила Линетт. — Он хотел сфотографировать развалины замка.

— Зачем?

— Чтобы снять то место, где дети торговали за прилавком, — объяснила Линетт.

— Понятно. Надеюсь, что вы им не слишком многое рассказали, — сказал Иэн. — Они долго расспрашивали нас, почему замок открыт для посетителей. Обманывать не было смысла, и мы решили вообще ничего не говорить.

— Я понятия не имела, что деятельность мисс Макдональд — это секрет, — любезно проговорила Линетт, но ее интонация и взгляд ясно говорили Иэну и Мойде, что она действительно думает.

Иэн быстро посмотрел на Мойду. Было видно, что она сильно смутилась, и ему внезапно захотелось защитить ее от обидных слов Линетт.

— Надеюсь, вы не сказали, что мисс Макдональд была здесь?

— А разве это следовало оставить в тайне? — спросила Линетт. На какое-то мгновение в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь бормотанием герцога. Он поднимался по лестнице, держа в руках вереск как какую-нибудь бесценную реликвию.

— Воды! — воскликнул он, не обращаясь ни к кому в частности. — Мне нужна вода!

— Насколько я понимаю, вы рассказали репортеру о том, что Мойда и ее детишки — сквоттеры, вселившиеся в замок? — спросил Иэн строго.

Линетт оскорбленно вздернула подбородок.

— Подожди до завтра, тогда увидишь, что я сказала, — ответила она, а затем, повернувшись, бросилась вслед за герцогом. Через секунду сверху донесся ее милый голосок, неискренне превозносивший красоту вереска.

— Извините, — произнес Иэн.

— Мне нет нужды стыдиться своих поступков, я не сделала ничего предосудительного, — резко сказала Мойда.

— Я знаю, — ответил Иэн. — Однако вам нет надобности быть вовлеченной в эту историю, потому что она касается исключительно герцога. Иначе репортеры начнут стаями увиваться вокруг вас, задавать самые бестактные вопросы. Они непременно захотят сфотографировать детей. Мы с Арчи были достаточно осторожны, чтобы не упоминать о том, почему вы находитесь с нами, не говоря о том, чем вызвано ваше появление в Скейге.

— Я понимаю, — сказала Мойда. — Это очень любезно с вашей стороны.

— На самом деле я думал о вас, а не о себе, — продолжал Иэн, — хотя, полагаю, вы решили, что мне просто не хотелось выставлять себя в невыгодном свете. — С этими словами он посмотрел в сторону замка. Линетт и герцог уже прошли в дверь. — Конечно, Линетт не могла знать, что мы хотели сохранить в тайне. Мне следовало еще этим утром отправить телеграмму и сообщить, чтобы они ничего не говорили до нашего возвращения.

Мойда неожиданно рассмеялась:

— Мы и представить себе не могли, что, выйдя из гостиницы, будем продираться через целую толпу репортеров.

— Боже, нет! А я даже представить себе не мог, что Арчи все это так понравится. Всю свою жизнь он, видимо, очень нуждался во внимании окружающих. Сейчас он, несомненно, наслаждался им. Я уже много лет не видел его таким счастливым.

— Он не о себе думал, а о вереске, — сказала Мойда. — Он искренне верит в то, что вереск станет величайшей ценностью Шотландии.

— Я никогда пренебрежительно о нем не отзывался, — торопливо пояснил Иэн, а затем, загадочно глядя на нее, добавил: — Вы всегда находите смягчающие обстоятельства, для поступков всех людей, кроме меня, верно?

Мойда слегка покраснела, затем ответила самым серьезным тоном:

— С тех пор, как мы встретились, я не написала о вас ни слова, но боюсь, что моя статья, которую я сочинила неделю назад, напечатана в сегодняшнем выпуске «Телеграф».

— Черт возьми, почему вы мне ничего не сказали об этом? — осведомился Иэн.

— Я увидела ее в тот момент, когда мы уезжали, а тогда просто не было времени что-либо объяснять. Но газета у меня с собой. — С этими словами она протянула Иэну номер газеты «Телеграф».

Иэн осторожно взял газету. Когда Мойда собралась отойти в сторону, он схватил ее за руку.

— Нет уж! — решительно произнес он. — Вы просто так от меня не уйдете. Я сейчас прочту вашу статью. И вы, клянусь Богом, выслушаете мои комментарии на этот счет! Вам придется объяснить каждое ваше слово!

— Но я не могу, — возразила Мойда. — Мне нужно присмотреть за детьми. Мне кажется, они куда-то исчезли.

— С ними ничего не случится, — заявил Иэн. — Они уже знают здесь каждый уголок.

— Мне нужно идти, — настойчиво сказала Мойда, пытаясь высвободить руку.

— Я не пущу вас! — решительным тоном объявил Иэн.

Она снова попыталась вырваться и сердито посмотрела на него:

— Пустите!

— И не подумаю, — решительно заявил Иэн. — Вы должны представлять себе последствия ваших действий. Если вы, как и в прошлый раз, от меня камня на камне не оставите, то вас придется отшлепать.