Она стояла перед вешалкой с платьями, сшитыми по авторским моделям, и размышляла, потеряет ли сознание или, еще хуже, упадет на покрытый ковром пол и умрет от сердечного приступа прямо здесь и сейчас.

«Нет, ты не умрешь», — приказала она себе, глубоко дыша и отгоняя от себя страх.

Она на минуту прижала руки к груди, массируя ее. На этой неделе доктор сказал, что необходимо сделать еще одну операцию, уже третью. Кит еще не знал об этом, она боялась сказать ему.

Каждый день ужасный вопрос мучил ее. Если она поправится, останется ли он с ней? Синтия боялась, что нет. По правде говоря, ее психотерапевт не раз намекал, что, возможно, одна из причин, из-за которой она не в состоянии поправиться, кроется в ее боязни потерять возможность держать Кита под контролем. Синтии такое объяснение совершенно не понравилось.

Она понимала, что их брак перестал быть настоящим уже много лет. Вот почему, чтобы забыться, она читала свои романы. Если ты кого-то любишь — освободи его. Если он вернется — он твой. Кто-то сказал это однажды. Такой эксперимент казался ей опасным.

Она нахмурилась, выбирая платье. Это будет вечер в саду. Ее сад один из самых красивых в Уилтоне, и она каждый год устраивает здесь прием, чтобы показать его.

Специально для этого вечера она приобрела простое, но элегантное хлопчатобумажное платье от Адел Симпсон, с мелким цветочным узором, с широкими белыми лентами из пике у воротника, обшлагов и талии. Она намеревалась надеть к нему белую шляпу с огромными полями. Теперь она смотрела на это одеяние в смятении. Оно слишком походило на наряд принцессы Дианы, в котором она была в Эскоте.

Сегодня ей следует выглядеть кокетливо, а не по-королевски, импульсивно решила она. Может, даже озорной.

Она быстро пересмотрела одежду и остановилась на коротком платье с одним плечиком от Адел. Платье обнажало ее бархатистую кожу и ноги, насколько хозяйка дома в Коннектикуте осмеливалась их показать, сохраняя при этом приличие.

Она уже заканчивала наносить косметику, когда в дверь постучали.

— Синтия, у тебя все нормально? — Это Долли Ратледж, профессиональная устроительница вечеров, недавно открывшая в Нью-Йорке филиал своей фирмы.

— Входи, Долли.

— Я просто хотела тебе сообщить, что все получается просто сказочно.

Синтия кивала, почти не слушая, пока Долли просматривала свою памятку. Она не сомневалась, что вечер пойдет своим чередом. У нее на уме были другие, более важные вещи. Например, Валентина. Она рискнула пригласить на вечер возлюбленную своего мужа и надеялась, что это не станет роковой ошибкой.

ГЛАВА 19

Лимузин Валентины довез ее до двери Ленардов.

— Это потрясающе, что вы смогли приехать, Валентина, в свой единственный выходной, — приветствовала ее Синтия Ленард, сногсшибательно выглядевшая в платье с открытым плечом. Тщательно наложенная косметика скрывала все признаки истощения или болезни. На ней было изумительное ожерелье из золота и бриллиантов.

— Так мило с вашей стороны, что вы пригласили меня, — ответила Валентина, нервно улыбаясь.

Они постояли несколько минут, ведя обычную незначительную беседу, затем Синтия сказала:

— Я должна пойти проверить, как проходят последние приготовления. Кит велел мне сделать передышку, он такой внимательный, но я хочу за всем проследить сама, так что с вашего позволения… Пройдите в левую дверь, она ведет в сад.

Выйдя в выложенный кирпичом внутренний дворик, Валентина задохнулась от восхищения.

Вечер очень походил на отрывок из фильма о британском королевском Эскоте. Почти на всех женщинах были сказочные шляпы, а мужчины — в разнообразных наимоднейших пиджаках светлых летних тонов. Под большим тентом в белую и зеленую полоску, увешанным флажками, волнующимися на летнем ветерке, стояли длинные столы с закусками. Повсюду — яркие цветы, не только на великолепных клумбах, но в огромных кадках и декоративных кашпо. За оградой поблескивал бирюзой бассейн олимпийского размера и виднелись купальные кабины.

— Валентина… Вэл, — Кит оставил группу гостей и подошел встретить ее, улыбка смягчила его грубоватое цветущее лицо. Одет он был в бледно-кремовый блейзер, темно-синие широкие брюки, голубую сорочку с белым галстуком. Темные волосы блестели на солнце.

— Привет! — воскликнула она. — Здесь восхитительно!

— Правда? Этот сад — радость и гордость Синтии. В этом году она установила здесь солнечные часы.

Они смотрели друг на друга, чувствуя себя загнанными в ловушку банальности и болезненно ощущая присутствие вокруг чужих людей.

— Ты очень красивая, — добавил Кит вполголоса.

Валентина покраснела. Она выбрала серо-голубое декольтированное платье из набивной ткани с глубоким вырезом от Миссони, с облегающим корсажем, подчеркивающим полноту ее груди. Платье дополнял короткий жакет с рисунком. Она уложила свои великолепные волосы в тяжелый узел, а в ушах были длинные, свободно свисающие старинные серьги с бриллиантами канареечного цвета.

— Принести тебе что-нибудь?

— Белого вина, пожалуйста.

Когда он отошел за вином, она огляделась вокруг, чувствуя себя не в своей тарелке. Многие из гостей были состоятельными соседями Ленардов или приятельницами, с которыми обедала Синтия. Здесь присутствовал кое-кто из исполнителей «Балалайки», продюсеры, режиссеры и банкиры с Уоллстрит. Она мельком увидела Томми Тьюна, стоявшего у бара. Только что прибыла Кэтлин Тернер — она работала с Китом над его ранними постановками.

Валентина решила, что останется ненадолго. Она поздоровается со всеми, споет четыре обещанные песни и уедет.

Кит вернулся с вином в сопровождении жены.

— Белое вино, — пробормотал он, протягивая Валентине рифленый бокал.

Синтия сияла лучезарной очаровательной улыбкой.

— Кити любит вечера, которые я устраиваю, — проворковала она, касаясь пальцами ожерелья. Его широкие золотые «листья» были покрыты бриллиантами, а в центре находилась огромная сверкающая гроздь бриллиантовых цветов. Такого рода ожерелья мужчины дарят обожаемым женам.

Валентина заставила себя кивать и улыбаться, когда Синтия принялась рассказывать о своем новом японском садовнике, недавно приехавшем в Коннектикут из Лос-Анджелеса. Значит, вот для чего все это, размышляла она. Синтия бросила ей в лицо, что она жена, со всеми вытекающими отсюда привилегиями.

Когда один из самых знаменитых композиторов, пишущих музыку для театра, присоединился к их разговору, Валентина ускользнула к столу с закусками.

— О, вы мне так понравились в «Балалайке»! — одна из соседок Синтии загнала Валентину в угол своими неумеренными восторгами. Поддерживая вынужденный разговор, девушка заметила, что Кит и Синтия направились к дому. Рука Кита обнимала талию жены.

Долли Ратлидж поспешно подошла к Валентине:

— Вэл, если вы не возражаете, я наметила ваше выступление минут через двадцать. Уже проверяют микрофон и звуковое оборудование.

— Хорошо, — с облегчением согласилась Валентина. Все, чего она хотела, — это поскорей спеть и уехать. — Но мне необходимо освежить косметику.

— Тогда туда, — показала Долли, — мы выделили для вас прелестную дамскую комнату, сразу же за дверью, ведущей в садик с зеленью.

Валентина прошла по прекрасной, выложенной кирпичом садовой дорожке.

Войдя в комнату для завтраков, стены которой были оклеены обоями, выполненными по эскизам Лоры Эшли, она увидела огромную кухню и всего лишь в нескольких футах в дверном проеме стояли Кит и Синтия. Бледная рука Синтии обвилась вокруг талии мужа, она прижалась головой к его плечу.

— Кити, — жаловалась она своим негромким мелодичным голосом, — милый, я так устала. Эти вечера совершенно выматывают меня.

— Ты слишком много работала, — нежно прошептал Кит.

— Знаю… Я делала это для тебя… Может, ты отнесешь меня наверх и помассируешь плечи? Мне просто свело шею.

Растерявшаяся Валентина готова была повернуться и уйти, когда увидела, как руки Кита скользнули по спине жены и принялись делать массаж.

— Здесь? — шепотом спросил он.

— М-м-м. Немного ниже. Продолжай растирать. О, Кити, так хорошо. Кити, я знаю, мы уже давно не были… ну, ты знаешь, что я имею в виду. Но я надела это платье сегодня специально для тебя. Оно тебе нравится?

— Просто великолепно.

— И еще я хочу кое-что сказать тебе.

— Что же, милая?

— О… это может подождать.

Валентина чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Как они казались близки! Какая внутренняя связь между ними существовала! Пара, которая состояла в браке уже многие годы, и каждый знал мысли и настроения другого. Да, конечно, так оно и было.

Как будто зная, что за ними наблюдают, Синтия выгнулась дугой под ласкающей рукой Кита, как кошка, которую почесывают, и прошептала:

— Ты любишь меня, Кити? Любишь?

— Я лю… — начал Кит, но Валентина не могла больше слушать, она повернулась и, как слепая, бросилась прочь.


Валентина была в ярости, возвращаясь назад в город, почти не видела проносящегося мимо окон пейзажа — чистеньких деревень Новой Англии, постепенно сменяющихся мрачными кирпичными зданиями. Она едва смогла исполнить свое попурри и отказалась выступить на «бис», несмотря на восторженные вызовы.

Она не могла поверить, что оказалась такой дурой, согласившись посетить Синтию на ее территории. Синтия прекрасно знала, что делает. Она хотела, чтобы Валентина увидела ее прекрасный дом, ту изнеженную жизнь, которую позволял ей вести Кит, великолепное бриллиантовое ожерелье, полные любви супружеские прикосновения и шепот «я люблю тебя».

Синтия была все еще красива и умна, и она сражалась, чтобы удержать своего мужчину. Разве можно ее осуждать за это? Кит ее муж, по крайней мере, юридически. Валентину охватило отчаяние.

Вернувшись в квартиру, она наконец дала волю слезам, которые вот уже два часа как стояли в ее глазах.

Она должна поговорить с Китом и решить все так или иначе. Другого выхода она не видела.


Громкий звонок двусторонней связи разбудил ее на следующее утро. Казалось, он отдавался эхом в длинном темном туннеле. Она проплакала почти всю ночь и только под утро погрузилась в изнуряющий сон.

Валентина, борясь с дремотой, покосилась на луч света, проникший между занавесок.

— Иисус Христос, кто может прийти в такой час? — пробормотала она, взглянув на электронные часы. — Двенадцать.

Она встала, по-кошачьи потянулась и, обнаженная, побрела в прихожую, где нажала на кнопку связи. — Да.

— Мисс Ледерер, — раздался голос охранника. — К вам посетитель, мистер Ленард. Пропустить его?

Кит. Сердце ее упало. Она облизала пересохшие губы.

— Я… хорошо. Попросите его подождать десять минут.

Как одержимая, она бросилась в ванную, почистила зубы, немного припудрилась, быстро подвела глаза лиловым карандашом, на губы нанесла блеск персикового цвета. Потом кинулась к большому стенному шкафу и надела эффектный зеленый комбинезон цвета киви.

Когда прозвенел звонок в дверь, она пробежала пальцами по волосам, затем подошла к двери.

— Валентина! — в холле стоял Кит, он выглядел озабоченным и встревоженным. Она увидела, что он порезался в нескольких местах во время бритья. — Можно войти?

— Нет, — огрызнулась она, уперев руки в бока.

— Что?

Он выглядел так, будто совсем не спал. Под глазами пролегли темные круги, во взгляде — усталость. Она почувствовала новый приступ ярости от его предательства.

— Нет, черт побери! — воскликнула она. — Нет, тебе нельзя войти, Кит. Я никогда больше не хочу тебя видеть, никогда! В том и была цель твоей жены, пригласившей меня на этот вечер, не так ли? Отпугнуть меня! Прогнать меня! Показать, что у вас с ней замечательный брак, и там абсолютно нет места для меня или какой-нибудь другой женщины.

Кит стал мертвенно-бледным, на лице отразилась боль.

— Вэл… Вэл… Неужели мы должны разговаривать здесь, в коридоре? Пожалуйста, впусти меня. Нам нужно поговорить.

— Я не хочу разговаривать! — она заплакала. — Просто уходи.

Она хотела закрыть дверь, но он схватился за нее руками, войдя, закрыл ее за собой и обнял Валентину. Его руки, знакомое ощущение его близости, свежий и в то же время мускусный запах его тела только усилили ее боль.

— Черт возьми! — кричала она, отбиваясь от него. Яростно, потеряв над собой контроль, она била его по груди, ударила по подбородку. — Нет! Нет! Ты ублюдок! Убирайся! Убирайся!

Он отвел ее руки назад и сжал их, но она продолжала наносить ему удары головой, издавая приглушенные крики, перешедшие в глухие рыдания.