Megan Hart - Голые

– Я просто подумал, ты собираешься сказать, что это было ошибкой. Или что-нибудь в этом роде.

Возможно, наши отношения действительно были ошибкой. Но, черт возьми, прошло слишком много времени с тех пор, как я спала с мужчиной, так что не стоило разрушать этот момент дурацкими сожалениями. Наш «почти секс» был великолепным. И у меня не было ни малейшей причины думать, что «секс на всю катушку» не может быть столь же потрясающим.

Я нежно погладила колено Алекса чуть выше, моя рука скользнула по его бедру.

– А ты думаешь, что это было ошибкой?

Он на мгновение накрутил мои волосы на палец, потом опустил руку.

– Нет.

– Хорошо. – Я снова глубоко вздохнула, чувствуя явное облегчение. – Алекс, слушай… Я не знаю точно, что происходит сейчас или произойдет в будущем. Но я не люблю тратить время, жалея о чем-то, ругая себя за то, что уже совершила. В этом нет смысла.

Алекс полсекунды помолчал, потом кивнул:

– Согласен.

– Отлично. – Я наклонилась ниже, но не для того, чтобы поцеловать его самой, а для того, чтобы предложить свои губы на тот случай, если он захочет их коснуться. – Так что ты скажешь по поводу того, чтобы пойти и купить презервативы?

Таков закон жизни: если покупаешь что-нибудь деликатное и вызывающее смущение, обязательно столкнешься с кем-то знакомым. Тампоны, крем для профилактики молочницы… презервативы. Добавьте к этому посторгазмический румянец, одежду, которую явно надели второй день подряд, и явственно исходивший от меня запах недозволенного секса – и вы поймете, что у меня не было ни малейшего шанса уйти из «Уол-Март» незамеченной.

На этот раз я попала прямо на отца Мэтью из церкви Святого Павла. С заваленной замороженными полуфабрикатами телегой и очень красным носом он наткнулся на меня в проходе, который вел в аптеку. Прошло немало месяцев с тех пор, как я была в церкви, к тому же мне так и не довелось стать полноправным членом паствы. Но священник, разумеется, сразу же меня узнал – таков уж закон подлости.

– Оливия! Привет, как поживаешь? – сощурился отец Мэтью за своими толстыми очками. Растрепанные волосы священника торчали в разные стороны, выглядел он неважно – похоже, из-за болезни ему следовало соблюдать постельный режим.

– Прекрасно, святой отец, а как вы? Простудились? – Казалось, что коробка в моей руке вот-вот загорится от смущения. Мысленно я с силой хлопнула себя по лбу, досадуя на то, что решила не принимать душ ради десятиминутной поездки в магазин.

Позади меня Алекс прыснул, не в силах удержаться от смеха. Всего секунду назад он дурачился, сравнивая марки презервативов и пытаясь высчитать цену за один оргазм. Сейчас я старательно избегала смотреть на него.

Отец Мэтью удивленно моргнул и сказал громким, пронзительным голосом:

– О да, неважно себя чувствую. На всякий случай не буду пожимать твою руку.

Он оглянулся через плечо на Алекса и снова посмотрел на меня, явно ожидая, что я их представлю.

– Гм… Отец Мэтью, это мой… друг, Алекс Кеннеди.

– Рад познакомиться с вами, святой отец. Я тоже не буду пожимать вам руку.

Священник рассмеялся, потом чихнул и принялся возиться в кармане своего тяжелого пальто в поисках носового платка. Громко высморкавшись, он вздохнул:

– Очень приятно, Алекс. Мне пора. Хочу поскорее добраться домой и лечь в постель.

– Звучит воодушевляюще, великолепная идея, – отозвался Алекс, и я наверняка наступила бы ему на ногу, требуя заткнуться, если бы подобный жест не казался слишком очевидным.

В этой ситуации мне оставалось лишь натянуть фальшивую широкую улыбку и старательно припрятать презервативы за спиной.

– Жаль, что вы заболели, святой отец. Поправляйтесь поскорее!

– О, спасибо! И, Оливия, знай, ты – всегда желанный гость на нашей мессе, – радушно улыбнулся отец Мэтью, и его проницательный взгляд на мгновение задержался на коробке в моей руке, тут же метнувшись в сторону Алекса. – Вы могли бы прийти вдвоем. Вы – католик, Алекс?

– Да, святой отец, собственно говоря, да.

Удивленная, я обернулась, чтобы взглянуть на Алекса, который уже натянул на лицо сладкую улыбку певчего из церковного хора.

– Я уже по одному вашему имени понял, что это так. Приходите на мессу, – еще раз пригласил отец Мэтью. – Мы будем рады видеть вас в церкви. Счастливого Нового года!

Святой отец не стал сильно настаивать на нашем приходе или ждать моего ответа, который, скорее всего, был бы лживым. Именно этим священник мне и нравился. И кстати, нравился еще в ту пору, когда я ходила в церковь. А все остальное было совершенно не важно.

Когда отец Мэтью неспешно удалился в сторону аптеки, Алекс притянул меня к себе так близко, что его губы касались моего уха.

– Ух ты, я так не палился со времен средней школы!

Засмеявшись, я обернулась и в шутку толкнула его в грудь:

– И что же произошло в средней школе?

– Я покупал в аптеке «резинки», когда в соседнем проходе показалась моя мать. Хвала Создателю, она-то презики не покупала, зашла за английской солью, ну, за тем слабительным. – Он повел плечами и продолжил, имитируя женский голос: – «Эй Джей, что ты здесь делаешь?»

– И что ты ей наплел?

– Сказал, что зашел купить жевательную резинку.

– И она тебе поверила? – снова засмеялась я.

Алекс пожал плечами:

– Она не задавала никаких вопросов. И это все, что меня волновало.

Я задержала взгляд на коробке в своей руке, потом бросила презервативы в корзину, которую держал Алекс.

– Давай уберемся отсюда прежде, чем тут вдобавок нарисуется и раввин. Нам что-нибудь еще нужно?

Алекс усмехнулся. Он схватил с полки еще одну коробку презервативов и бросил в корзину. Следом полетела бутылка силиконового лубриканта. Огромная. Я вопросительно вздернула бровь.

– Давай пройдем через четвертый ряд, – предложил Алекс.

– А что там, в четвертом ряду?

– Закуски, – как бы между делом бросил он.

– Ты думаешь, нам потребуются… закуски? – Я изо всех сил пыталась снова не рассмеяться.

– Мне кажется, тебе придется как-то подкрепляться, поддерживать свои силы, – объяснил Алекс с чувственной улыбкой, мгновенно отозвавшейся влагой возбуждения между моими бедрами. – Поверь мне на слово.

Лишь когда мы вышли из аптеки и сели в его машину, Алекс спросил меня о священнике.

– Ты часто ходишь в церковь?

Это была сложная тема, из разряда тех, что за несколько минут не обсудишь.

– По правде говоря, нет, – бросила я.

– Ха!

Я взглянула на него:

– Что – ха? Ты сам-то ходишь в церковь? И вообще, зачем ты соврал отцу Мэтью о том, что ты – католик?

Он засмеялся:

– Нет, я не соврал. Если, конечно, ты называешь католиком того, кто родился католиком, был воспитан в католичестве и прошел конфирмацию.

– Но теперь-то ты не католик?

Он равнодушно пожал плечами:

– Теперь я – вообще никто.

– Ха! – отомстила я.

Алекс посмотрел на меня, его рот скривился в улыбке.

– Помнишь, что ты говорила мне раньше? Это все очень сложно. Но, поверь, Оливия, мне абсолютно все равно, кто ты.

Я рассеянно смотрела на мелькавший за окном машины пейзаж. Мы направились в сторону домов, через какую-то минуту Алекс свернул в узкий переулок и остановился на парковке у моего дома. Я смахнула приставшие к перчаткам пушинки.

– Я сама не знаю, кто я.

Алекс заглушил мотор и повернул голову, чтобы взглянуть мне в глаза:

– Ну, в этом тоже нет ничего страшного.

Он поцеловал меня, когда мы вошли в дом через заднюю дверь. Здесь же он поцеловал меня прошлым вечером, и здесь же все еще было холодно, хотя гораздо светлее из-за лучей дневного солнца. Несмотря на мороз, от Алекса по-прежнему исходило тепло – от его губ, его рук… Разделявшие нас сумки смялись.

– Сначала мне нужно пойти наверх. Хочу принять душ, – сказала я.

В глазах Алекса отразился яркий свет, лившийся с улицы через окна.

– Хочешь, чтобы я поднялся к тебе?

А я хотела?..

Этот простой вопрос поставил меня в тупик. Я колебалась, подумывая о том, чтобы провести еще несколько часов на диванчике Алекса в центре его гостиной, на сей раз при свете дня, не заботясь о том, чтобы скрыть то, что я хотела бы скрыть. В моей спальне царило приглушенное, мягкое и романтичное освещение, там стояла великолепная удобная кровать. Но это была моя, только моя спальня, и я никогда не приглашала туда любовников. Почему-то казалось, что, поступи я так, отношения тут же станут более глубокими, сокровенными. Более значимыми.

– Нет? – уточнил Алекс.

Он был проницателен, просто видел меня насквозь. И почему Алекс мог чутко улавливать каждую мысль, которая приходила мне в голову, тогда как я могла лишь предполагать, о чем думает он? Я покачала головой:

– Не то чтобы нет, просто… я не заставлю себя ждать. Я спущусь вниз. Хорошо? – Поцелуй должен был смягчить мои слова, но я так и не поняла, произошло ли это на самом деле или Алекс просто притворился, что все в порядке. Я склонялась к последней версии.

– Тогда я не буду запирать дверь.

Я кивнула и оставила ему сумки. Оказавшись в своей квартире, я закрыла глаза, но все еще видела перед собой лицо Алекса, то, как он выглядел, когда испытывал оргазм. И еще эти глубокие серые глаза, которые мне никак не удавалось прочитать. Его улыбку.

Подняв руку, я провела по ней носом от локтя до запястья. Я все еще могла чувствовать его запах на своей коже. Ощущать его вкус на своих губах. Мое сердце неистово заколотилось, мои бедра невольно сжались, и с моих уст слетел стон безумного желания.

Я хотела Алекса. Все остальное не имело ровным счетом никакого значения. Мои причины. Его причины. Я не шутила, когда говорила ему о том, что никогда и ни о чем не собираюсь жалеть. Но теперь я поняла, что это совсем не так.

Я уже не сомневалась в том, что однажды, когда-нибудь, пожалею об этом.

Но сейчас мне было все равно.

Алекс оставил дверь открытой, как и обещал. Я на всякий случай постучала, прежде чем войти, а потом скользнула внутрь. Быстро огляделась вокруг, вдруг занервничав и не представляя, что я увижу. Может быть, обнаженного Алекса, ждущего меня? Я так надеялась на это!

Алекс не был голым, но его влажные волосы красноречиво говорили о том, что он тоже принял душ. Я надела джинсы и огромную безразмерную рубашку, а под нее – маленький прелестный топик. На Алексе тоже были джинсы, а еще розовая рубашка на пуговицах с весьма потрепанным низом. Он не заправил рубашку в штаны и даже не застегнул ее на все пуговицы. Передо мной мелькнул кусочек голого тела, когда Алекс обернулся от столешницы, где сыпал в миску крендели с солью.

– Ты собираешься снова накормить меня?

– Тебе понадобятся силы, Оливия. Я ведь уже говорил.

Во рту у меня пересохло от волнения. Одно дело – знать, как быть современной женщиной, абсолютно уверенной в собственной сексуальности и привыкшей легкомысленно трахаться. И совсем другое – на самом деле быть такой женщиной.

– Хотя сначала нам следует кое-что обсудить, – прежде чем я смогла ответить, серьезно сказал он.

– Ой-ой-ой. – Я покачала головой и сделала шаг назад. – Звучит не слишком обнадеживающе.

Но Алекс не дал мне сбежать. Он взял меня за руку и отвел к дивану, где все – и простыни, и одеяла, и подушки – было уже приведено в порядок. Мы сели. Алекс не отпускал мою руку. Он повернул ее в своей и водил пальцем по линиям на ладони, пока я не задрожала. Потом взглянул на меня.

– Мы не должны этого делать.

Это было последнее, что я ожидала услышать. И чуть не выдернула у него свою руку.

– Если ты не хочешь…

– Хочу. Я очень хочу, – горячо возразил Алекс, притягивая меня ближе. – Поверь мне, Оливия. Это действительно так.

Я внимательно изучала его лицо, которое выглядело искренним и открытым. Впрочем, я все еще не могла до конца постичь это неоднозначное выражение, безошибочно считать эмоции.

– Тогда почему ты сказал это?

– Потому что… – Алекс закашлялся и поерзал на диване. Розовая рубашка немного распахнулась, и теперь я могла видеть его голый торс. Чувствовать его запах.

Исходивший от Алекса аромат пьянил меня. Я наклонилась ближе, совсем чуть-чуть:

– Что?

– Я не был с женщиной вот уже… ладно, очень давно. – Казалось, он почувствовал облегчение, сделав это неожиданное признание.

Алекс сказал «с женщиной». Возможно, его слова были ложью, и все-таки он подчеркнул это различие. Если бы он сказал «с кем-то», я тут же повернулась бы и ушла. Во всяком случае, так я сказала самой себе. Пообещала, что уйду тотчас же, если он мне солжет.

– Не поверишь, я – тоже, – несерьезно бросила я.

Глаза Алекса отыскали мои, и он улыбнулся спустя пару мгновений после того, как я пошутила.

– А ты забавная.