– О, Алекс… – С моих губ едва не слетела насмешка, но серьезный взгляд любимого сказал мне, что он и не думал шутить. – А почему ты так подумал?

Алекс не ответил, лишь поцеловал меня снова. Мои губы приоткрылись в ожидании другого, всегда нового вкуса его нежности. Я физически ощущала вес кольца на своем пальце, его значимость. Камень скользнул в сторону, прижавшись к другому пальцу, совсем чуть-чуть, не причиняя боли. Просто напоминая о себе. Не давая забыть.

– Я люблю тебя, – сказала я, произнося эти слова совершенно искренне.

Да, это случилось, сейчас я в полной мере осознавала: это была чистая правда. И, переполненная волнующими открытиями, сделанными этой ночью, я не смогла удержаться от слез.

Алекс отреагировал на мои эмоции спокойно. Он не встревожился, лишь стер большими пальцами слезы, катящиеся по моим щекам. Поцеловал уголок моего рта, где они скопились. Слизал их своим поцелуем. Он не спрашивал меня, почему я плачу, а я не чувствовала, что должна это объяснять.

Я глубоко вздохнула и быстро заморгала, чтобы избавиться от застилавших взор слез. Теперь я могла сосредоточиться на пуговицах его рубашки. Одна, вторая, третья… Алекс терпеливо дожидался, пока я не распахну рубашку и не проведу ладонями по его теплой, голой плоти. Он вздрогнул, хотя мои руки не были холодными. Соски Алекса затвердели, и это зрелище соблазняло меня, заставляя припасть к ним губами. Я облизнула каждый сосок и услышала, как у Алекса вырвался вздох удовольствия.

Я расстегнула его ремень и молнию. Потом опустилась перед Алексом на колени и стянула брюки к его бедрам. Трусы уже сильно оттопыривались, и я резко сорвала их. Из мягкой ткани вырвался напрягшийся член, и я, взяв его в свою ладонь, припала к нему ртом. Когда Алекс застонал, я улыбнулась и склонила голову, чтобы посмотреть на него.

Алекс внимательно смотрел на меня сверху вниз. Его рука гладила меня по волосам. Когда я открыла рот шире, чтобы еще глубже вобрать в себя член, глаза Алекса закатились, на мгновение закрылись и тут же распахнулись снова. Он облизал свои губы. Я нежно ласкала его своим ртом, чувствуя, как пульсирует член на моем языке.

Я не в первый раз пробовала его на вкус, но на этот раз все было иначе. Пол под моими коленями, тяжесть мужского естества в моей ладони, даже его длина и толщина были другими – словно кто-то кадрировал изображение, чтобы акцентировать внимание на различных деталях.

Я еще несколько раз погладила член рукой, потом поднялась и повлекла Алекса за собой в постель. Там я опрокинула своего новоиспеченного жениха на спину, широко разведя его ноги. На Алексе все еще болталась распахнутая рубашка, а я по-прежнему была одета в свою длинную футболку. Она задралась на бедра, когда я слегка коснулась клитором его вздыбленного пениса. Я не делала эпиляцию несколько дней, и теперь густые, упругие завитки щекотали нас обоих, доставляя несказанное блаженство. Руки Алекса легли на мои бедра.

Я наклонилась и потянулась к своей тумбочке, где оставила свою достойную оргазма новую камеру.

– Думаю, нам стоит ознаменовать это важное событие фотосессией.

Алекс засмеялся, его ладони заскользили по моим бедрам и ягодицам.

– Ну конечно!

Я легла к Алексу, теперь наши головы устроились на подушке, а тела вытянулись рядом. Я немного наклонила камеру, удерживая ее в вытянутой руке. Посыпался снимок за снимком – смазанные, не в фокусе, со срезанными головами. Я даже не потрудилась рассмотреть, что у меня получилось. Потом я расположила руку с кольцом над своим лицом, и вспышка камеры ярко осветила бриллиант, запечатлев резкий луч, похожий на молнию. Я подставила камень под яркий свет прикроватной лампы, полюбовавшись, как он искрится, отстреливая маленькими радугами в потолок. Я зафиксировала и эту картину – или, по крайней мере, попыталась это сделать.

Потом я передала камеру Алексу, и она стала его глазами. Я оседлала любовника, ощутив его член глубоко в себе. Сорвала футболку через голову, оказавшись совершенно голой. Положив руку на объектив, я отвела камеру чуть в сторону, так, чтобы видеть Алекса, чтобы он мог видеть меня, чтобы ничто не разделяло нас.

Алекс дернулся внутри меня, его руки жадно заскользили по моему телу, словно пытаясь отыскать места, которые он и без того уже прекрасно знал. Но, как и все произошедшее между нами в этот вечер, его прикосновения, обволакивавшие мою наготу, казались новыми, не изведанными ранее, другими… Его ладони ласкали мои соски, заставляя кричать от наслаждения, как никогда прежде. Его большой палец, кружившийся над моим клитором, заставлял по-новому, волнительно напрягаться каждый мой мускул.

На сей раз мой путь к блаженной разрядке был чуть длиннее, чем обычно, хотя и не слишком долгим. Секунды сладостной ласки превращались в минуты, бесконечно растягиваясь, пока я не потеряла им счет. Я медленно двигалась над Алексом, моя голова наклонилась, волосы упали на лицо. Мои руки лежали на его груди, и под моей ладонью билось его сердце.

Я покачивалась на члене, и руки Алекса помогали мне двигаться, но не вынуждали делать это быстрее и не сдерживали, чтобы замедлить. Вспышка света отразилась в бриллианте на моем пальце – именно это я и увидела, когда первая чувственная судорога наслаждения подхватила тело. Пальцы сжались, и Алекс застонал, когда мои ногти вонзились в его плоть.

Звук его стона возбудил меня еще сильнее. Меня пронзило сокрушительной волной оргазма, заставив задрожать всем телом. Мои бедра сжались по бокам Алекса, моя «киска» еще крепче обхватила его член. Бедра Алекса приподнялись, его удары стали резче и тяжелее, и сладостное удовольствие накрыло меня снова, перед тем как я упала вперед, совершенно обессилев.

Позже, когда я перекатилась на кровать, мы лежали рядом, рассматривая танцующие лучики света, которые мое кольцо отбрасывало в потолок. Вдоволь налюбовавшись, я подняла камеру и принялась смотреть снимки, которые мы только что делали.

– О боже, – прокомментировала я. – Совсем не так мне хотелось бы выглядеть на фотографиях этого памятного момента!

Лицо, совершенно без косметики, разметавшиеся повсюду волосы. Оставалось утешаться лишь тем, что на большинстве снимков мое лицо получилось смазанным или повернутым в сторону. Алекс, разумеется, выглядел превосходно. Как, собственно, и всегда.

– Ты очень красивая, – сказал он, даже не взглянув на снимки. – Сегодня все сложилось непросто. Поверь мне, я представлял, что все это произойдет чуть более… гладко.

Я повернулась, чтобы посмотреть на Алекса, подперев щеку лежавшей на подушке рукой. Другую руку я устроила на его груди, наблюдая, как та поднимается и падает в такт дыханию.

– Ты планировал все несколько иначе, да?

Алекс кивнул:

– Я собирался сначала налить тебе бокал вина. И вручить цветы. Да, у меня тут поблизости для тебя цветы!

Он подвинулся на кровати, чтобы посмотреть мне в глаза, и добавил:

– Хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах, да?

Я представила эту картину идеального предложения руки и сердца, но не стала жалеть, что упустила такой шанс. Восхитительный секс и радостное волнение утомили меня, глаза буквально слипались, но я из последних сил старалась их не закрывать.

– Я и не догадывалась, что ты собираешься сделать предложение.

Алекс смахнул волосы с моего лица, его пальцы задержались на моем лбу, потом скользнули к виску, пробежали по щеке и подбородку, постепенно опустились к моему бедру.

– Я знаю.

Приступ зевоты прервал мой смех.

– Кольцо такое красивое!

– Я купил его в Филадельфии у одного знакомого ювелира.

Я удивленно моргнула и провела ладонью по его груди, снова ощутив биение сердца.

– Значит, у тебя не было деловой встречи сегодня вечером?

– Не-а.

Я немного сощурила глаза, размышляя о том, что ложь иногда не грех и простить. И коснулась лица Алекса, а он в ответ поцеловал мою ладонь.

Я подумала, что следует сказать нечто большее, глубокое и значительное, но провалилась в сон прежде, чем смогла открыть рот.


Теперь мы были помолвлены.

Второй раз в жизни мне пришлось обзвонить своих родителей, братьев, бабушек и дедушек, чтобы рассказать им, что я собираюсь выйти замуж. Во время каждого такого разговора мой голос неизменно дрожал, я то и дело заливалась истеричным смехом. Сара отреагировала на новости вполне предсказуемым восторженным визгом и требованием устроить девичник, хотя мы с Алексом даже не назначили еще дату свадьбы. К тому моменту, когда я наконец-то разделалась со всеми телефонными звонками, у меня осталось меньше часа, чтобы принять душ и одеться на работу.

Уже на бегу, в спешке, я зашла на свою страничку в «Коннекс», которую совсем забросила за последние месяцы. Я провела так много реального времени с Алексом, что совершенно забросила свои виртуальные взаимоотношения. Я даже не добавила его в «друзья» на свою страничку. Даже не осведомилась, есть ли у него такая глупость, как аккаунт в «Коннекс». Я быстро загрузила на свою страницу одну из благопристойных фотографий, сделанных прошлой ночью, – ту, на которой моя рука с кольцом почти закрывала наши лица и на которой в объектив не попали самые деликатные части наших тел. Потом я сменила свой статус с «не состоит в браке» на «помолвлена».

Несколько минут я смотрела на обновленную страницу своего профиля с мечтательной улыбкой. Я поделилась своей радостью со всем остальным миром, и по непонятной причине это сделало нашу помолвку более официальной – даже в большей степени, чем кольцо.


Девочки из «Фото Фолкс» дружно повизжали над моим кольцом, бриллиант на котором был в два раза больше, чем на кольцах любой из них. Если они и позавидовали, то не показали виду – или я просто не хотела видеть подобной реакции. Ведь день я слонялась с застывшей на лице глупой улыбкой, демонстрируя кольцо каждому клиенту. Я сделала несколько офигительно классных снимков, лучших из всего, что когда-либо снимала. И еще я мило ворковала с детишками, что мне было совсем не свойственно. Дети вообще казались мне более реальными, чем когда-либо прежде. Я даже выразила восхищение самыми кричаще-яркими нарядами и макияжем для будуарных фотосессий. Я не кривила душой, искренне радуясь за женщин, которые никогда не стали бы делать подобные снимки для себя, а старались ради тех, кого любили.

Я буквально парила в небесах весь этот замечательный день, и каждый взгляд на мое кольцо заставлял трепетать от волнительного предвкушения. Я была помолвлена! Я собиралась выйти замуж!

Я проработала до закрытия торгового центра и отказалась от предложения пойти куда-нибудь выпить, чтобы отпраздновать важное событие. Мне пришлось вытерпеть добродушные шутки о том, что теперь, когда я помолвлена, нужно бежать домой и ублажать своего мужчину, а не зависать где-то с подругами. Впрочем, главным образом это была правда. Я пообещала девочкам, что мы обязательно отметим с ними помолвку в другой день, и, полагаю, они поняли: то, что мне действительно хотелось, – бежать домой, чтобы побыть с Алексом, ведь эти ощущения все еще были новыми, яркими и необычайно приятными. И снова, если девчонки и позавидовали мне, я этого подчеркнуто не заметила.

День был таким теплым, что невольно вспомнилось о грядущем лете. Перебросив куртку через руку, я направилась к своей машине, стоявшей на парковке за торговым центром. Я насторожилась, увидев поджидавшую меня там фигуру, но тут же расслабилась, заметив, что это был Патрик. И не сказать, чтобы меня это сильно удивило.

– Привет, – произнесла я все тем же мечтательным, счастливым и глупым тоном, которым разговаривала весь день. Моя жизнь явно налаживалась, и никто не мог заставить меня грустить – даже Патрик.

Мы можем поговорить? – Он поднял воротник и ссутулился, глубоко нырнув ладонями в карманы. Патрик стал покачиваться на подушечках пальцев ног. Он выглядел бледным и взъерошенным, непохожим на самого себя.

Я открыла машину, но не села в нее.

– О чем?

Я ожидала гнева, но получила лишь хмурый взгляд.

– Не могу поверить, что ты не рассказала мне об этом сама.

У меня не было ни малейшей причины чувствовать, будто меня поймали на чем-то предосудительном, и мне не нравилось ощущать нечто подобное. Я бросила куртку и сумочку на заднее сиденье машины, но ключи по-прежнему позвякивали в моей руке.

– Согласись, Патрик, в последнее время мы с тобой как-то обходились без ежедневной дружеской болтовни.

– Не могу поверить, что я узнал об этом только благодаря твоей страничке на «Коннекс»!

Его голос был хриплым от огорчения, и я удивленно подумала, что оно могло быть подлинным.

– Об этом узнали я и пятьсот твоих самых близких друзей! Боже мой, Лив! Я думал… Черт. Я думал, что значу для тебя гораздо больше, чем остальные!

И я вспомнила, что когда-то это действительно было так. Я удержала себя от желания подойти к нему, больно вонзив себе в ладонь ключи.