– Мы не были близки довольно долгое время.

– Всего несколько месяцев! – с жаром парировал он. – Мы поссорились, только и всего! И неожиданно меня не оказывается в твоем списке тех, кому нужно позвонить в первую очередь? А куда, черт возьми, делись все эти годы нашей дружбы?

– Я не думала, что тебя это так взволнует, – ответила я, прекрасно понимая, что вру. Конечно, я знала: Патрика это обязательно заденет.

– Не взволнует? – Его руки, вылетев из карманов, резко метнулись в воздух. – Не взволнует? Черт возьми, Лив, как у тебя язык поворачивается говорить такое? Когда мне пришлось узнать, что тебе вздумалось выйти замуж за этого придурка…

– Эй! Не называй его так!

Красивое лицо Патрика стало напряженным, злым. Глаза сузились, рот сжался в тонкую линию.

– Ты совершаешь ошибку, вот и все.

– Точно такую же, как почти совершила с тобой, да? – Меня не беспокоило, ранили ли его мои слова. Мне даже хотелось уколоть его, да побольнее.

Патрик вздрогнул.

– Он причинит тебе боль. Я не хочу видеть, как ты страдаешь. Я люблю тебя, Лив…

– А ты, – бросила я со злобой в голосе, – заткни свое хлебало.

Патрик отступил назад. Сейчас, весной, темнело еще довольно рано. Когда я вышла из торгового центра, уже опустились сумерки, и фонари на парковке отбрасывали пятна желто-белого света, что представляло Патрика не в самом выгодном виде. Ветер усилился, стало холоднее. Я пожалела, что не накинула куртку, но не стала лезть за ней в машину.

– Я всегда любил тебя. И ты это знаешь. – Патрик был достаточно смел, чтобы сделать еще одну попытку, и, хотя меня все еще трясло от гнева, злость постепенно растворялась под силой ностальгии.

Мне не хотелось ненавидеть его.

– О, Патрик… Ну почему ты не можешь просто порадоваться за меня, точно так же, как я всегда радовалась за тебя и Тэдди?

Он снова вздрогнул и опустил взгляд. Потом задумчиво поковырял землю носком ботинка и опять запихнул руки в карманы. В его тихом голосе зазвучали досада и стыд:

– Мы расстались.

– О нет… – Еще совсем недавно я обняла бы Патрика, но теперь кольцо на пальце так оттягивало руку, что я не могла поднять ее. – Что случилось?

Патрик метнул в меня кривой, сдавленной усмешкой:

– Я облажался, вот что случилось. Трахался направо и налево. Тедди все узнал. Я устал ото лжи, устал быть человеком, который все время лжет. И я подумал, что Тедди простит меня, потому что он всегда меня прощал.

Я сомневалась в том, что Патрик заслуживает хоть каплю сочувствия, но смогла найти в своей душе немного сострадания.

– Мне очень жаль.

– Тебе жаль! – Он грубо фыркнул и пнул ногой землю. – Твоя жалость никогда не облегчит то, что я чувствую!

Патрик поднял на меня глаза, его взгляд был холодным, унылым.

– А потом я узнаю, что ты выходишь замуж за этого… Алекса Кеннеди… О, Лив! Помяни мое слово, он не…

– Заткнись, Патрик, – оборвала его я, но на этот раз мягче и без прежнего запала. – Я люблю его.

– Раньше ты любила меня, – возразил он. – И что же произошло с этой любовью?

Я с трудом подавила в себе желание оглядеться в поисках скрытых камер, уверенная, что меня разыгрывают.

– Ты сам знаешь, что произошло.

– В Новый год ты все еще любила меня. Это было всего несколько месяцев назад. Нельзя перестать любить кого-то так быстро. Неужели ты смогла?

– Можно перестать любить кого-то всего за секунду, – заметила я.

Патрик вынул руки из карманов, и теперь они безвольно повисли. Он по-прежнему стоял довольно близко ко мне.

– Мне жаль, что я когда-то причинил тебе боль, Лив. Я действительно заставил тебя мучиться. Сейчас я сделал бы что угодно, лишь бы этого не было.

Я отпрянула от него и прижалась к холодному металлу машины.

– Ты что, черт возьми, шутишь, Патрик?

– Нет. Не шучу. – Он покачал головой, и печаль отпечаталась в каждой черточке привлекательного лица, сковала и скрутила все тело. – Я знаю, что сам во всем виноват. И мне очень жаль…

Заставляя Патрика замолчать, я положила руку ему на плечо, потому что прикоснуться пальцем к его губам было бы чересчур откровенным.

– Я всегда буду по-дружески привязана к тебе, Патрик. Ты знаешь это. Я сожалею о том, что произошло между тобой и Тедди, и я знаю, что тебе больно. А то, что случилось между нами… это – прошлое. Я не таю на тебя обиду, понимаешь?

Он подошел еще ближе, наклоняясь, чтобы обвить меня руками. В первый момент я хотела избежать этого проявления чувств, но Патрик придвигался до тех пор, пока мне оставалось только обнять его – или оттолкнуть. Это вынужденное объятие длилось недолго: когда я не растаяла у груди Патрика, он чутко уловил мое нежелание быть с ним рядом. И отстранился, вдруг спросив:

– Как ты думаешь… ты сможешь когда-нибудь…

Я удивленно уставилась на него, потом рассмеялась. Это ранило Патрика сильнее, чем все, что я сказала до сих пор, – это я видела по тому, как упали уголки его рта, как скривилась его губа.

– Принять тебя обратно? Но ты ведь не просишь меня об этом, Патрик. Или все-таки просишь?

– Тедди сказал, что это произошло из-за тебя…

– Что? Тедди сказал? – Его слова резали меня как ножом. – Так я еще и виновата в ваших проблемах?

– Нет, не виновата. Но это произошло из-за тебя. Из-за того, что случилось между нами тогда, в Новый год. Тедди считает, что я был расстроен нашей с тобой ссорой, и именно поэтому пустился во все тяжкие.

Я в ярости рассекла воздух между нами пальцем.

– Тедди ошибается.

Патрик пожал плечами:

– Я много думал о том, что ты сказала той ночью, Лив. Я много думал о том, что чувствовал, когда ревновал тебя к другому мужчине, получившему то, что я когда-то имел, но не сохранил.

Я вскинула руку, прерывая его откровения:

– Я ведь не в твоем вкусе, не так ли? Ведь ты хочешь только трахаться, обниматься, целоваться, словом, просто чпокаться, как угодно и где угодно.

Мы оба знали: еще совсем недавно я легла бы с ним в постель, если бы он попросил. Случись это, и я отбросила бы все доводы разума ради того, чего хотела, – или думала, что хотела. Я не могла поверить, что Патрик может попросить меня об этом сейчас, но, с другой стороны, нечто подобное не слишком бы меня удивило.

– Мне неинтересно просто трахаться, – ответил он.

Я долго, пристально смотрела на него.

– Ты что, отказался от мальчиков? Решил вернуться к женщинам? Или только ко мне?

Патрик открыл рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его. Он так ничего и не сказал – или просто понимал, что сейчас лучше промолчать. Его голова поникла. Я никогда еще не видела Патрика столь пристыженным.

Я ждала, ответит ли он мне что-то или просто повернется и уйдет, позволив и мне уехать.

И Патрик сказал:

– Со мной тебе было бы лучше, чем с ним.

– С чего ты так решил?

– Мы знаем друг друга дольше.

Я рассмеялась, презрительно скривив губы:

– Это не имеет значения.

Патрик медленно поднял глаза, встретившись со мной взглядом. В его взоре мелькнула решимость.

– Мне плевать, что ты все еще трахаешься с ним. Я лишь считаю, что мы могли бы выбросить всю эту ерунду из головы. Признайся, Лив, ты всегда будешь думать обо мне!

– А ты, ты будешь думать обо мне? – Я не удержалась от скептического смешка, пораженная его дерзостью. – У тебя был твой шанс, много лет назад. Но тогда ты не захотел. И тебе не удастся заставить меня поверить в то, что ты хочешь этого сейчас.

– Я просто не могу поверить, что ты выйдешь за него.

– Почему?

– Ты знаешь почему, – только и объяснил он.

Я устало вздохнула:

– Что ты знаешь, Патрик? Алекс никогда не лгал мне о том, кто он или что делал, чего не могу сказать о тебе. Мне жаль, что вы с Тедди расстались, и мне жаль, что мы с тобой – больше не друзья. Поверь, я сильно сожалею об этом.

Патрик сжал руки на животе, так, словно тот болел.

– Ты ведь знаешь, что я спал с ним.

– Да, Патрик. Я знаю, чем ты с ним занимался.

Он вздрогнул:

– Что ж, возможно, именно этим он тебе так и нравится.

– Он мне не просто нравится. Я люблю его. – Повернувшись спиной, я подошла к машине со стороны водительского места. – Пошел бы ты куда подальше, Патрик.

– Это он может пойти налево, если ты ему надоешь. И тогда я смогу трахаться с ним снова. Он в этом деле – высший класс, охренительный партнер!

– Что? – Я обернулась, мое горло сдавило накатившим вдруг приступом тошноты.

Патрика снова затрясло. Я стояла на месте и пыталась вспомнить, как сильно любила его, как прежде он частенько заставлял меня смеяться. Сложно было вспомнить эти старые добрые времена теперь, когда он бросил мне в лицо всю эту грязь! Но в памяти сохранились и хорошие моменты. Патрик был моим другом. А человека, стоявшего сейчас передо мной, я не знала – и сомневалась в том, что когда-либо вообще была с ним знакома.

– Не используй меня, чтобы тешить свое самолюбие, – бросила я ему. – Или чтобы доказать самому себе, что ты – тот, кем на самом деле не являешься. И не… Черт возьми, Патрик, не возвращайся к былым ошибкам, не скрывай, кто ты есть на самом деле, только потому, что этот путь кажется тебе легче. Не нужно считать, что склеить разбитую чашку со мной проще, чем найти в себе силы двигаться вперед. Не поступай так со мной. Не делай меня своим запасным вариантом. Это – не любовь. Это – эгоизм.

На лице Патрика отразилось отчаяние, он явно переживал крушение последней надежды.

– Прости меня, Лив. Не знаю, зачем я все это наговорил. Я лишь безумно скучаю по тебе, наше общение раньше еще не прерывалось так надолго. Независимо от того, что произошло между нами, я никогда не хотел, чтобы мы перестали дружить!

– Выходит, ты желаешь трахать меня и моего жениха?

Патрик подернул плечами и с силой врезал себе по лбу:

– Моя жизнь превратилась в такой бардак! Я не знаю, что я делаю. Зачем я это делаю…

Нечто подобное я уже слышала однажды, когда стояла перед ним с подаренным им кольцом на ладони.

– Ничем не могу помочь, Патрик. Мне очень жаль. Ты должен разобраться во всем сам, без меня.

После этого я села в машину и уехала.


– Ты меня разбалуешь, я могу и привыкнуть ко всем этим домашним посиделкам. – Я окунула морковь в миску с хумусом и с аппетитом захрустела. Когда я поцеловала Алекса, от него исходили ароматы чеснока и масла, на его губах осталось немного соли. Он вручил мне горбушку французского багета, который резал. – Как прошел твой день?

– Прекрасно. Вот. Съешь с этим. – Алекс пододвинул ко мне маленькую неглубокую тарелку с переливающимся на свету маслом. – Это оливковое масло с чесноком.

– Вкуснятина. Где ты его взял?

– Я его сделал. – Он улыбнулся через плечо и вернулся к бурлившей на плите пасте.

Опустив хлеб в масло, я откусила кусочек. И тут же застонала от удовольствия:

– Вот это я понимаю…

– Вкусно? – Алекс свалил пасту в красивый металлический дуршлаг, который я раньше никогда не видела.

– Восхитительно! – Я оглядела его квартиру, заметив появление новых вещей. – Ты сегодня ходил по магазинам?

– Да. Смотался в «Короля Пруссии». – Алекс отогнал ладонью пар и перевалил пасту на большое декоративное блюдо. Потом взял со столешницы терку для сыра с острыми шипами и посыпал пасту пармезаном и горсткой тертой моцареллы, добавив немного кедровых орешков и масла.

– Хочешь есть?

– Умираю с голоду. Сегодня был слишком напряженный день, у меня даже не осталось времени перехватить что-то за ланчем. – Я наблюдала, как Алекс раскладывает еду. – А почему ты потащился в такую даль, в «Короля Пруссии»?

– Гм, может быть, потому, что это единственный стоящий торговый центр в пределах досягаемости? – Алекс поставил блюдо с пастой на обеденный стол. – Тут еще салат, ты ведь будешь?

Миска с салатом тоже выглядела новой.

– «Крэйт энд Баррел»? «Поттери Барн»?

– «Икеа».

– Ничего себе, да ты успел повсюду! – Меня кольнула зависть. – Не была в «Икеа» целую вечность!

Он поднял на меня глаза:

– Мы можем съездить туда в выходные, если хочешь.

– Мне придется работать в субботу, к тому же нужно разобраться с несколькими личными заказами.

Алекс нахмурился и уселся за стол.

– Вот блин! Разве ты не можешь пересмотреть свой график или что-то в этом роде?

– Нет, я должна поработать в субботу. Ничего не поделаешь. – Я встала, взяла корзинку с нарезанным хлебом и вернулась к столу.

Алекс уже положил мне на тарелку немного пасты и салата, и я нетерпеливо пританцовывала на месте, восхищаясь качеством нашего домашнего сервиса и предвкушая ужин. Мне повезло, мой жених великолепно готовил. Я же умела довольно сносно делать несколько блюд, но не находила в себе стимула для кулинарных подвигов, если еда предназначалась только для меня одной. Мне было проще забросить в холодильник полуфабрикаты из гипермаркета, в который я заскакивала по пути с работы, чем готовить самой.