Megan Hart - Голые

– Я люблю вашего сына, а он любит меня. И это не имеет никакого отношения к цвету моей кожи, вы, расистский кретин! А теперь дайте мне пройти, прежде чем я врежу вам по яйцам!

Джон удивленно сощурился, потом усмехнулся, но с места не двинулся.

– Нахальная штучка, да?

Я угрожающе двинулась на него, мой рот искривился в презрительной усмешке:

– Прочь с дороги!

Кончик его пальца бесцеремонно потянулся к моей шее и слегка щелкнул по цепочке. Кончик звезды впился мне в горло.

– Так. Вы будете жениться в церкви? Да или нет?

Я протиснулась мимо него, не удостоив ответом. Джон направился следом за мной вниз по лестнице. Я нашла остальных в гостиной. Алекс смеялся в компании Тани. Сейчас он казался расслабленным и спокойным, чуть ли не впервые с момента нашего приезда. Алекс взглянул на меня с улыбкой, которая тут же померкла.

– Не убегайте от меня, – произнес Джон за моей спиной.

Вся комната словно застыла. Судя по реакции присутствующих, все, абсолютно все понимали, что его тон не сулит ничего хорошего. Джоанна побледнела на глазах. Даже подростки подняли на нас взгляды, забыв о своих компьютерных играх и мобильных телефонах. Алекс сделал шаг вперед.

– Благодарю вас за обед, миссис Кеннеди, – четко произнесла я. – Думаю, нам пора уезжать.

– Девочка, не убегайте от меня, когда я говорю с вами! Я задал вам вопрос.

– А я дала вам свой ответ, – отозвалась я как можно более хладнокровно, хотя мои коленки дрожали, а внутри все волнительно сжалось. – Мы это еще не обсуждали. И, откровенно говоря, это будем решать мы с Алексом. Не вы.

– Что происходит? – встревожился Алекс.

– Я спросил твою девочку, собираетесь ли вы пожениться в церкви, и она мне ничего не ответила. Я просто хочу это знать, – упрямо твердил Джон. – Неужели пожилой человек не имеет права узнать, как будет жениться его единственный сын – по всем правилам или нет? Или я должен плясать от счастья из-за того, что он вообще женится?

Уже не в первый раз за вечер мистер Кеннеди дразнил сына подобными комментариями. Алекс долго терпел, но теперь не выдержал:

– Выходит, ты радуешься тому, что я – не гомик, верно?

Джон разразился смехом, это было все то же фальшивое, натужное хрюканье:

– Мой сын никогда не будет членососом!

Перехватив взгляд Алекса, я постаралась мысленно направить ему всю свою поддержку, все свои силы, но это была не моя битва. Вероятно, конфликт отца и сына вообще не имел ко мне отношения. Алекс смотрел на своего родителя как на пустое место, бесчувственную куклу.

– Что ж, нам и правда пора. Мы сообщим тебе о свадьбе. Но не жди, что она состоится в церкви. – Алекс посмотрел на меня: – Давай, малышка, пойдем отсюда.

Я думала, что Джон будет кричать нам вслед, но никто не сказал ни слова на прощание. Никто даже не попрощался с нами. Мы покинули дом в полной, абсолютной тишине. Лишь сев в машину, Алекс выпустил пар:

– Придурочный мешок дерьма, хренов ублюдок, черт его дери!

Он резко подал машину назад, и вскоре мы уже пыхтели в трафике. Алекс вцепился в руль, сжимая его так сильно, что пальцы побелели. Я не осмелилась сказать ему, что сейчас он сильно напоминал своего папу.

Алекс ехал не останавливаясь, пока мы не добрались до стоянки отеля. Потом он выключил зажигание и глубоко, судорожно вздохнул. Но даже не посмотрел в мою сторону.

– Прости меня, Оливия. Мне очень, очень жаль.

Я погладила Алекса по волосам, моя рука легла на его напряженные плечи, ободрительно сжала их.

– Милый, мне плевать, что твой папа оказался таким придурком. Правда.

Алекс взглянул на меня:

– Он издевался надо мной.

– Да. Издевался. – Я помедлила в нерешительности, вспоминая беседу наверху и задаваясь вопросом о том, как отреагировал бы Алекс, узнай он о других словах отца.

– Я должен был сказать ему.

Я вовсю разминала его затекшие от напряжения плечи.

– Сказать ему что?

Алекс покачал головой:

– Не знаю. Наверное, то, что он был прав. Я – членосос.

– Но ты ведь не такой.

Убрав руку с его плеч, я положила ладонь на колено. Тяжелое дыхание Алекса заполнило все пространство между нами, а я не знала, что еще ему сказать, чем утешить. Мы находились на шатком мосту предательского уныния.

Алекс посмотрел на меня, и его взгляд сверкнул решимостью.

– Но я люблю тебя. И хочу жениться на тебе. Вот что имеет значение.

Слова любимого немного воодушевили меня.

– Да, только это и имеет значение. По крайней мере, для меня.

Он кивнул так, словно мы пришли к важному соглашению:

– Хорошо. Все верно. Да и пошел бы он куда подальше, этот склочный старикан! Ах, этот чертов идиот! Как же я его ненавижу!

Голос Алекса дрогнул. Я снова коснулась его плеча, не зная, как еще поддержать. Алекс тряхнул головой, резко выдохнул и сильно ударил себя по лицу, словно пытаясь привести в чувство. Потом улыбнулся мне, хотя в его глазах по-прежнему читались гнев и отчаяние.

– И все-таки ты надрала ему задницу, не так ли?

Хриплый смех оцарапал мое горло.

– Увы, я уже сталкивалась с кретинами.

– Мне очень жаль, прости.

– Милый, – серьезно произнесла я, – не нужно извиняться. Как бы то ни было, я довольна, что мы съездили. Я рада, что познакомилась с твоими сестрами, твоей мамой, твоими племянницами и племянниками. Ты ничего не можешь поделать со своим отцом, он такой, какой есть.

– Теперь ты знаешь по крайней мере одну причину, по которой я, черт возьми, никогда не вернусь домой.

– И не говори, – поддразнила я, пытаясь снять напряженность. – После всего этого тебе мало одной причины, нужны другие?

Алекс не ответил, а мне оставалось только гадать, были ли на самом деле еще какие-нибудь причины, кроме его нетерпимого, узколобого отца-гомофоба. Алекс поцеловал меня, все так же сладостно и мило, и я решила не спрашивать его больше ни о чем.

Когда я проснулась утром понедельника, в праздничный День памяти, было светло и жарко. Я снова услышала шум воды в ванной, совсем как недавней ночью, но на сей раз Алекс появился на пороге комнаты с широкой улыбкой. Я зарылась в подушку. Мы не спали допоздна, занимаясь всеми теми вещами, которыми люди обычно занимаются в номерах отелей, – а некоторыми из этих вещей даже дважды.

– Подъем, подъем, яичница, бекон! – Алекс вскочил на кровать и откинул одеяла, выставив мое теплое обнаженное тело на ледяной кондиционированный воздух.

– Еще пять минут…

– Вставай, Оливия. Мы пропустим вечеринку.

Я убрала подушку, чтобы взглянуть на Алекса. Он зализал волосы назад, но пряди, высохнув, все равно упали на лицо. Алекс успел побриться. Я уловила аромат туалетной воды. Вода все еще искрилась на его ресницах.

– Ты слишком веселый и бодрый для парня, который спал от силы пару часов.

Он поцеловал меня, хотя я плотно сжала губы, чтобы сдержать сонное, еще не освеженное зубной пастой дыхание.

– А вот ты совсем наоборот…

Я ущипнула его за сосок. Рассмеявшись, Алекс схватил меня за запястье.

– Следи за тем, что говоришь, – предупредила я.

– Любовь моя, ты с утра – сущий ангел!

Я побрюзжала еще несколько секунд, потом села.

– Если бы ты любил меня, обязательно принес бы перекусить что-нибудь из «Старбакс» прямо в постель.

Алекс вскинул бровь:

– Что, ты правда так думаешь?

– Конечно.

Он наклонился ко мне, но не поцеловал. Я видела свое отражение в его темно-серых глазах.

– Я вернусь через пять минут.

– Именно об этом я говорю. Сервис на грани фантастики.

Алекс снова залился смехом, уже натягивая джинсы и футболку.

– Подними свою задницу с кровати, Оливия!

Он вышел из комнаты, а я, застонав, буквально вытащила себя из мягкой постельки и силком потащила в ванную. Я надолго задержалась в душе, наслаждаясь мощным, нескончаемым потоком горячей воды. Я хорошенько почистила зубы нитью и отдраила их щеткой, выщипала брови, сделала эпиляцию – словом, просто расстаралась. И теперь, завернувшись в полотенце, я взирала на свое лицо, это темное размытое пятно в запотевшем зеркале, и могла признаться себе: я нервничаю перед встречей с друзьями Алекса сильнее, чем волновалась перед поездкой к его семье.

К тому моменту, как я вышла из ванной, Алекс уже вернулся в номер с двумя огромными кружками кофе и несколькими булочками. Он еще и разложил мою одежду на кровати – трусики, лифчик, а еще открытое платье, которое я зачем-то взяла с собой, но надевать не собиралась. Алекс вытащил даже мои сандалии.

– Что это? – Я взяла кофе и с наслаждением отпила.

– Я хочу, чтобы ты надела все это.

Я внимательно оглядела предлагаемый им ансамбль.

– Слишком нарядно для барбекю.

– Но в этом ты будешь выглядеть чертовски сексуально!

Бледно-голубое платье с вышитым узором из красных и золотых цветов было сшито в Индии. Легкая, тонкая как паутинка ткань, короткие, но пышные рукава, длина чуть повыше колена. Я надевала это платье всего считанные разы, но любила его, потому что цвет выгодно подчеркивал мои глаза и кожу. Мне нравились и сандалии – без каблуков, с перекрещивающимися ремешками. А я-то собиралась влезть в брюки-капри и рубашку с коротким рукавом.

– Ты уверен? – Я стащила с себя полотенце и теперь стояла голой перед зеркалом. На мгновение сжала груди, скользнула рукой по животу, ягодицам. – Это ведь не маскарад со смешными костюмами, не так ли?

– Сильно в этом сомневаюсь. Но кому какое дело? Ты будешь выглядеть замечательно.

Я посмотрела на отражение Алекса в зеркале.

– Ты хочешь показать меня в лучшем свете, похвастаться?

– Конечно. – В его улыбке не было ни тени извинения. – А кто бы не захотел?

Я обернулась к нему:

– А что ты наденешь?

– Зачем тебе это знать? Хочешь представить в выгодном свете меня?

Я засмеялась и принялась натягивать бледно-голубые трусики и бюстгальтер, которые вытащил Алекс.

– Нижнее белье сочетается превосходно. У тебя хороший глаз, наметанный, не то что у натуралов.

Я ляпнула это не задумываясь: в конце концов, если мы собирались провести вместе остаток дней своих, не было никакого смысла притворяться, будто я ничего не знаю о его прошлом. Но прозвучало это резче, чем я хотела, и Алекс нахмурился.

– Но ты ведь всегда выбираешь трусики, которые сочетаются с твоей одеждой, – объяснил он.

Я приобняла его за шею:

– Да, я так и делаю. Спасибо.

Смягчившись, Алекс позволил мне поцеловать себя. В сущности, он позволил мне немного больше, чем невинный поцелуй, но я остановилась, когда его член начал угрожающе подергиваться в ответ на мои поглаживания. Я засмеялась, когда Алекс протестующее застонал, и вернулась к кровати, чтобы надеть платье. Оно свободно скользнуло через мою голову и, защекотав бедра, упало вниз. Я легонько покачалась из стороны в сторону, и ткань закружилась вокруг тела.

– Ослепительно, просто шикарно! – сказал Алекс так, словно восхищался картиной или вазой, но не мной. Я стрельнула в сторону своего Пигмалиона многозначительным взглядом, который он не заметил.

Впрочем, такое восхищение было приятно и непривычно. На свою последнюю встречу выпускников школы я пришла в сопровождении мужчины, с которым не встречалась. Мой спутник был воплощенной усладой для глаз. Нас свела Сара: этот парень был представителем генерального подрядчика, она знала его по работе, связанной с реконструкцией и ремонтом зданий. У него была гора мышц, мускул на мускуле, упругий пресс, который можно было разглядеть и под одеждой, точеные черты бога. Я пригласила этого красавца на школьную встречу по одной простой причине: он выглядел восхитительно, а мне хотелось похвастаться перед людьми, мнение которых ничего для меня не значило. А вот я сама никогда не радовала глаз окружающих.

– Ты давно не виделся со своим другом? – мимоходом спросила я, направляясь в ванную, чтобы накраситься.

– Пару лет. – Алекс стащил с себя футболку и, пошуршав в чемодане, извлек оттуда знакомую розовую рубашку.

Я наблюдала за ним через открытую дверь ванной, нанося пудру и тушь. Алекс мог собираться так же долго, как и я. А иногда даже еще дольше. Я увидела, как он провел пальцами по волосам и немного тряхнул своей мягкой шевелюрой. Надел рубашку. Аккуратно разгладил ее, застегнул, пуговка за пуговкой. Вынул из чемодана ремень, продернул его в шлевки джинсов, щелкнул пряжкой. Заправил рубашку.

Глядя на эти тщательные приготовления, я невольно подумала, что и Алекс нервничает перед встречей с друзьями гораздо больше, чем вчера, перед поездкой к родным.

Я пригладила свои непокорные растрепанные волосы с помощью ароматного масла, собрав завитки у висков. Потом стянула локоны назад, соорудив свободный пучок и позволив нескольким прядкам выбиться из прически. Нанесла на губы блеск и еще раз прошлась по коже пудрой с блестками. Я собралась, а Алекс все еще возился.