– Я никогда не отказывалась выйти замуж за лорда Ламберта. Пожалуйста, откройте дверь. Меня ждет матушка, мы вместе должны пойти в церковь.

– Вы не пойдете в церковь. У вашей матушки слишком много приготовлений к свадьбе, которая состоится на следующей неделе. – Его голос раздался совсем рядом: – Оливия, если вы думаете, что можете отказаться стать женой виконта, когда придет день венчания, взвесьте, что может случиться с мистером Уокером. В этом городе с человеком может вдруг случиться любая неприятность, любое несчастье.

Оливии показалось, что ее сердце почти перестало биться. Она закрыла глаза и, повернувшись, прижалась спиной к двери.

– Просто взвесьте такую возможность, дочь моя.

Она услышала его удаляющиеся шаги.

– Нет, – прошептала Оливия, медленно оседая, опираясь на дверь. Она села прямо на пол, на пышные темно-синие юбки. – Вы не можете так поступить, не можете!..


Ремингтон внимательно осмотрел каждый закуток церкви, но сегодня утром здесь не оказалось ни Либби, ни ее матери. Может, это объясняется тем, что она так задержалась допоздна на вчерашнем вечере? А может, они больше не ходят в эту церковь? Ее отсутствию можно найти тысячу логичных объяснений.

Когда Ремингтон покинул церковь, на душе у него кошки скребли. Он брел по мостовой по направлению к дому, низко опустив голову, вспоминая, как вчера вечером выглядела Либби, как она смотрела на него, когда он ей все рассказал. Ремингтон заметил в глазах любимой искорки надежды, стремление поверить в его рассказ. Он понял, что, хочет она того или нет, но он по-прежнему ей небезразличен.

Она обязательно свяжется с ним, как только все продумает, попытался подбодрить себя Ремингтон. У него нет причин отчаиваться. Она пришлет ему весточку, как только почувствует, что готова снова встретиться с ним. Он должен ждать.

К несчастью, беспокойство не покидало Ремингтона. Напротив, оно усиливалось с каждым шагом.

«Что-то не так… Что-то идет не так…» – Эта мысль вертелась у него в голове, не отпуская ни на минуту, не давая покоя. Никакая логика не в силах была заглушить тревогу.

К тому моменту, когда Ремингтон добрался до дома, он уже устал от спора с самим собой. Он решил, что должен увидеть Либби сегодня же. И единственный способ сделать это – нанести визит в «Роузгейт».


Либби услышала, как в двери поворачивается ключ, и быстро поднялась из кресла у камина. В следующее мгновение появилась Софи, держащая в руках поднос с завтраком.

– Ваш отец прислал вам еду, мисс Оливия.

Не обращая внимания на служанку, Либби бросилась к выходу. Если она будет достаточно осторожна, может, ей удастся…

– Бесполезно, мисс Оливия. Ваш отец поставил у дверей охранника, – окликнула ее Софи. – Отвратительного вида человек, должна вам сказать. Кажется, он откуда-то со складов мистера Вандерхофа.

У Либби все оборвалось в душе, но она не собиралась предаваться отчаянию. Девушка была полна решимости найти выход. Она должна встретиться с Ремингтоном! Она слишком надолго впала в апатию, постепенно увязая в болоте семейной рутины, позволив отцу распоряжаться своей жизнью. Больше она не собиралась это терпеть.

– Софи, ты должна мне помочь, – тихо сказала Либби, повернувшись к служанке.

Девушка испуганно покачала головой.

– Я не могу! Ваш отец предупредил меня, что будет, если я это сделаю. Я бедная девушка и не могу позволить себе оказаться выкинутой на улицу, да еще без рекомендательных писем.

– А как же насчет Англии? Разве ты не хочешь поехать со мной в Англию после моей свадьбы?

– Ваш отец сам обещал меня отправить, если я буду делать то, что он мне прикажет, мисс. Но, если вы начнете поступать по-своему, ни о какой Англии для меня не может быть и речи. Так мне сказал хозяин.

Вскрикнув от отчаяния, Либби бросилась к окну и выглянула на улицу. Она посмотрела вниз, прикидывая, не удастся ли ей спуститься но боковой стене дома. Если бы под окном оказался какой-то выступ, балкон или крытое крыльцо! Но стена трехэтажного дома под окном была совершенно ровной.

И все-таки должен существовать какой-то способ, путь к спасению. Отец не может вот так запросто запереть ее! Он не может заставить ее выйти замуж за кого бы то ни было, если она сама того не пожелает.

К особняку Вандерхофов подкатил черный экипаж с ярко-зеленой полоской. Еще до того, как открылась дверца, девушка поняла, что это Ремингтон. Он приехал за ней!

Либби попыталась отодвинуть оконный шпингалет, но не смогла. «Откройся же!» – молила она, видя, что Ремингтон выходит из кареты. Словно повинуясь словам девушки, шпингалет повернулся.

Вдруг она почувствовала, как сильные руки схватили ее и оттащили от окна, прежде чем ей удалось крикнуть что-то в знак протеста.

– Вам нельзя подходить к окну, – раздался строгий приказ.

Оливия повернула голову, стараясь рассмотреть «сторожевого пса», которому отец поручил ее охранять. Не успела она даже понять, как он выглядит, как он уже толкнул ее к кровати. Либби споткнулась и упала на неприбранную постель. Охранник, посмеиваясь, покинул комнату и закрыл за собой дверь.

– Софи… – начала было Либби, пытаясь подняться на ноги, но не договорила, поняв, что служанка тоже ушла. Девушка подбежала к двери и попыталась ее открыть, хотя прекрасно понимала, что это бесполезно.

Либби снова бросилась к окну, но было слишком поздно. Ремингтона нигде не было видно.


Дворецкий провел Ремингтона через обшитый темными деревянными панелями холл к задним комнатам дома. Отец Либби поджидал его в похожем на пещеру кабинете, стены которого были увешаны книжными полками, на полу лежал толстый ковер с орнаментом. Массивный стол у противоположной от входа стены заставлял посетителя почувствовать себя унизительно ничтожным.

Как только Ремингтон вошел в кабинет, из-за стола ему навстречу сразу же поднялся Нортроп.

– Мистер Уокер, я не знал, что вы вернулись в Манхэттен!

«Черта с два ты этого не знал». Ремингтон решительно направился навстречу хозяину кабинета.

– Я приехал больше месяца назад.

Нортроп попытался изобразить удивление.

– Правда? Тогда почему же вы не прислали счет, чтобы получить оставшуюся часть причитающихся вам денег? Я ждал этого.

– Я его не прислал, потому что не хочу получать от вас ни пенни, мистер Вандерхоф.

Ремингтон замолчал, наблюдая, как Нортроп нахмурился, и ни минуты не сомневаясь, что этот человек не оставил незамеченным его тон.

– Я пришел повидать Либби.

– Мою дочь зовут Оливия. – Нортроп сел, указывая на стоящий напротив стул. – Но она сейчас никого не принимает.

Ремингтон не стал садиться.

– Меня она примет.

– Почему это, мистер Уокер? – вскидывая бровь, поинтересовался Нортроп.

– Потому что Либби знает, что вы обманули ее. Вы не можете заставить ее выйти замуж за виконта. Она – взрослая женщина и сама способна сделать свой выбор.

– Она уже сделала свой выбор. Они с виконтом собираются пожениться на следующей неделе.

– На следующей неделе? Но газеты сообщали…

– Газеты ошибались.

Ремингтон уперся костяшками пальцев в столешницу.

– Тогда пусть Либби сама мне об этом скажет.

Нортроп откинулся на спинку стула с презрением окидывая взглядом Ремингтона, словно таракана, ползущего перед ним по ковру.

– Если вы, конечно, этого не боитесь, – тихо добавил Ремингтон.

Маятник старинных часов отсчитывал секунду за секундой.

Прошло немало времени, прежде чем Нортроп поднялся со стула.

– Прекрасно, мистер Уокер. Я приведу сюда дочь, чтобы вы повидались. А когда она сообщит вам о своих планах, надеюсь, вы соизволите навсегда покинуть этот дом и больше никогда нас не беспокоить. Это понятно?

– Если это ее собственное решение, я уйду.


На сей раз, услышав, как в замочной скважине поворачивается ключ, Либби даже не повернула головы. Она, по-прежнему затаив дыхание, разглядывала из окна экипаж Ремингтона, надеясь увидеть молодого человека, когда тот будет уезжать.

– Оливия!

Девушка почувствовала, как холодок беспокойства пробежал у нее по спине.

– Оливия, мистер Уокер явился, чтобы встретиться с вами.

Она медленно повернулась, недоверчиво глядя на отца.

– Вы позволите мне встретиться с ним?

– Да. Он желает, чтобы вы лично сказали ему, что решили выйти замуж за лорда Ламберта. Он желает услышать от вас, что я не принуждаю вас к этому браку и что это ваш собственный выбор. – Нортроп прошел через всю комнату, встал прямо перед дочерью и приподнял ее подбородок указательным пальцем. – Прежде чем я провожу вас вниз, хочу напомнить, что может случиться с мистером Уокером, если вы сейчас же не отошлете его прочь.

«Вам не удастся меня испугать», – хотела сказать Оливия, но это была неправда. Отец приводил ее в ужас. Он казался куда опаснее Тимоти Бэвенса. Тот был просто сумасшедшим, больным человеком. Но ее отец – нет! Он точно знает, что делает. Он не был ненормальным, он был само воплощение зла. И он представлял куда большую опасность, чем Бэвенс, потому что обладал властью, которая позволяла ему добиваться того, чего он хочет.

– Я разорил Джефферсона Уокера, но не ограничусь этим с его сыном. Если он встанет у меня на пути, его обнаружат плавающим лицом вниз в Гудзоне.

– Так вы знали? – На мгновение удивление даже победило страх. – Вы знали, кто он такой?

Отрывистый смех Нортропа напомнил собачий лай.

– Конечно, знал! Вы что, принимаете меня за идиота?

Нет, она не считала его идиотом. Она считала его бессердечным человеком. Воплощением зла.

– Неужели вы совершенно лишены человеческих чувств? – Она сделала шаг назад, прижимаясь к подоконнику. – Неужели вас не заботит никто, кроме собственной персоны?

– Крайне редко, дорогая моя. Итак, хотите, я подскажу, что сказать вашему преданному другу?

– Я не выйду замуж за Спенсера. Вы не можете меня заставить это сделать.

– О нет! Вы выйдете за Спенсера, и я могу вас заставить это сделать. Вы станете женой виконта ради самого же мистера Уокера… и ради вашей матушки. Если вы не хотите, чтобы кто-нибудь из них пострадал, вы поступите так, как я говорю.

– Мама? – Она покачала головой. – Только не мама!

– Вы спуститесь вниз и скажете мистеру Уокеру, что приняли решение. Вы собираетесь замуж за виконта. А если вы этого не сделаете, Оливия, ваш обожаемый мистер Уокер окажется под водой еще до наступления сумерек. А ваша матушка… – Угроза повисла в воздухе.

Разве у нее оставался какой-то выбор? Ремингтон… матушка… Ну каким другим способом она может защитить их от стоящего перед ней злодея?

Она не отрываясь смотрела прямо в глаза отцу, надеясь, что он увидит, какая ненависть зародилась в ее сердце.

– Когда я была маленькой, я так хотела заслужить вашу любовь. И никак не могла понять, что же было со мной не так, почему вы не обращали на меня внимания. – Она вздернула подбородок. – Но теперь я вижу: со мной все стало бы «не так», если бы вы вдруг тогда заметили меня. – Она обошла отца и направилась к дверям. – Однажды вам придется за все заплатить и вы обнаружите, что вам не хватит для этого никаких денег.

Либби быстро пошла вперед, высоко подняв голову. Она даже не оглянулась, чтобы убедиться, что отец идет за ней следом. Она знала – он здесь.

На площадке второго этажа она замедлила шаг и взглянула через холл в сторону комнаты матери. Неужели Анну тоже держат взаперти? Все ли с ней в порядке? Ей очень хотелось зайти к матери, но отец, конечно, не позволит сделать это. Либби быстро пошла дальше, спускаясь на первый этаж. Она лихорадочно пыталась что-нибудь придумать, найти какой-то план или способ, чтобы предупредить Ремингтона о том, что ему грозит опасность.

«Боже, помоги мне! – взмолилась она, пересекая холл. – Сохрани его!»

Ремингтон услышал ее шаги как раз в тот момент, когда Либби входила в кабинет. Отец не отставал от нее ни на шаг.

Она только на секунду замерла в нерешительности в дверях.

«Что-то в ней изменилось», – понял Уокер, наблюдая, как она двигается по комнате.

Она остановилась так, чтобы он не мог до нее дотянуться.

– Отец сказал, что вы хотели меня видеть.

Он посмотрел за спину Либби – Нортроп вошел в кабинет, остановился у дверей и скрестил руки на груди. Снова повернувшись к Либби, Ремингтон сказал:

– Я пришел, чтобы забрать тебя отсюда.

– Я не могу уйти с собой, Ремингтон. Я собираюсь замуж за Спенсера.

Он быстро шагнул вперед, схватил ее за плечи и притянул к себе, внимательно глядя в ее огромные зеленые глаза.

– Ты этого хочешь?

Она ответила совсем тихо:

– Я должна это сделать, Ремингтон. А ты лучше возьми деньги, которые тебе заплатил отец, и возвращайся в «Блю Спрингс». Уезжай из Манхэттена. Ты здесь чужой… – Она тяжело вздохнула и уже более уверенно продолжила: – Скажи Сойеру, что я его люблю. И пусть не забывает Либби Блю.