— Понимаю, — сказал полковник, не особенно тронутый его речью. — И что, по-вашему, я должен сделать?

— Поскольку майор Летбридж находится в вашем подчинении, я хотел бы получить у вас санкцию на ее освобождение, сэр.

— Освобождение заключенного, капитан Кемпбелл, не такое простое дело, как вы предполагаете. Я не могу отпустить вашу жену только на основании ваших слов по поводу ее невиновности. Требуется расследование и, вполне вероятно, суд. — Полковник встал. — Уже поздно, мне бы хотелось отдохнуть. Лейтенант Бек устроит вас на ночь, и мы встретимся утром, после того как у меня будет время обдумать ваше дело.


Едва ответив человеку, который показал ему место, где он может провести ночь, Алистер сел на койку и закрыл лицо руками. Изабо сказала, что боль они ей не причинили, но это вряд ли. Майор Летбридж. Господи, почему ей суждено было попасть именно в его руки? Чутье подсказывало ему, что он должен скакать обратно, вырвать ее из этой ужасной тюрьмы, как он и собирался.

Нет, тогда он лишь все усугубит, даст им повод окончательно затравить ее. Конечно, если только он не сумеет посадить Изабо на корабль и отправить во Францию. Но после краткого размышления Алистер понял, что не хочет отправлять ее во Францию, он хочет вернуться с ней в Данлосси, хочет, чтобы она всегда была рядом.

Несмотря на усталость, он долго лежал, глядя в потолок. Без Изабо его жизнь была неполной. А почему он думает лишь о себе? Если побег станет единственным выходом, он поможет ей бежать и проследит, чтобы она в целости и сохранности добралась до Франции.


На рассвете Алистер уже стоял возле комнаты полковника. Фицпатрик заставил себя ждать, и, что еще хуже, на этот раз его сопровождал Грэм Летбридж.

Хотя Алистер видел майора только однажды, почти в бессознательном состоянии от потери крови, он сразу его узнал, ощутив непреодолимое желание прижать мерзавца к стене форта и воткнуть кинжал в его сердце.

Но все же он сумел овладеть собой, вежливо ответил на приветствие и последовал за ними в комнату полковника. Тот занял свое место за столом и хмуро поглядел на стоявших офицеров.

— По утверждению майора Летбриджа, ваша жена призналась, что была соучастницей заговора, предполагавшего убийство его светлости герцога Камберленда. Это серьезное обвинение, Кемпбелл, и вы не можете рассчитывать, что я освобожу ее. — Полковник сурово уставился на Алистера. — Ее следовало незамедлительно отправить в Абердин, как только было найдено письмо.

— Да, если в самом деле все так, как вы говорите. — Алистер перевел обвиняющий взгляд на Летбриджа, — Но я не сомневаюсь, что в ваших руках, майор, она призналась бы даже в том, что она дочь самого дьявола.

— Сэр, у вас обо мне не правильное суждение, — ответил Летбридж. — Вы намекаете, что я принудил женщину…

— Мою жену.

— В чем, сэр, она как раз и не призналась.

Алистер шагнул к нему.

— Вы отрезали ей волосы!

— Весьма болезненная процедура, — хохотнул майор.

— Вы приковали ее к стене канализационной трубы, заполненной крысами! — Алистер продолжал наступать, губы у него побелели от ярости. — Что за человек способен так обращаться с леди?

— Леди? — фыркнул майор. — В моем понимании леди не ходят в штанах и мужской рубашке, не связываются с мятежниками. Хотя, — с улыбкой добавил он, — у нее имеются определенные… достоинства, и если узнать ее поближе…

Закончить он не успел. Алистер бросился на него, прижал к стене, потом схватил за горло и тряхнул с такой силой, что голова майора ударилась о стену, а парик сполз набок.

— Ты, злая трусливая дворняжка! — рявкнул он. — Я убью тебя, если ты прикоснулся к ней хоть пальцем! Я вырву твое поганое сердце, ты слышишь меня!

Полковник Фицпатрик выскочил из-за стола с поразительной для его лет резвостью.

— Кемпбелл! Немедленно отпустите майора Летбриджа!

Команда отрезвила Алистера. Он выпустил майора, в такой же ярости на себя, какую только что испытывал к человеку с побагровевшим лицом, которого без всякого сожаления придушил бы на месте. Он сделал шаг назад и провел рукой по волосам.

— Сожалею, что потерял самообладание, но вы должны понять, сэр, что этот человек оскорбил мою жену.

— Майор Летбридж имел основания. Если ваша жена связалась с мятежниками и была их соучастницей в таком гнусном деле, она заслуживает подобного обращения. И я советую вам обуздывать свои низменные порывы, капитан Кемпбелл, иначе вы тоже окажетесь в одной из камер его величества. А теперь, прежде чем мы продолжим, извинитесь перед майором Летбриджем.

Негодяй уже пришел в себя и наблюдал за ним с выражением, похожим на удовольствие, но Алистер подумал об Изабо, о том, что ее ждет, если он не добьется успеха, и собственная гордость показалась ему совершенно несущественной. Взглянув на Летбриджа, он вспомнил, что и сам не лучше обращался с Изабо при первой встрече: держал у ее горла нож, привязал в снегу к дереву, а когда она чуть не сбежала, так ударил ее, что она полдня не приходила в сознание.

— Примите мои извинения, — нехотя произнес он, затем повернулся к Фицпатрику. — Должен признаться, я очень разочарован. После моей службы королю Георгу, после того, как я не раз с неизменной верностью сражался за него, причем не только я, но и все мои люди, его закон не позволяет мне вернуть мою жену, хотя, повторяю, она невиновна. Вся ее вина в том, что она надела чужую куртку, многие бы сняли одежду с трупа, чтобы защититься от холода. Они что, тоже в ответе за грехи умершего?

— Прошу прощения, сэр, — обратился Летбридж к полковнику. — Этот человек готов сказать что угодно, лишь бы завлечь девчонку к себе в постель. Заклинаю вас не верить ему.

— А это уж я сам решу, кому верить, кому нет, — холодно заметил полковник. — Не ваше дело сомневаться в честности капитана Кемпбелла. У него безупречная репутация.

Теперь настала очередь майора Летбриджа покраснеть от гнева. Он смотрел на Алистера с неприкрытой враждебностью, кляня себя за допущенную ошибку.

Полковник Фицпатрик опять встал. Кажется, дело много сложнее, чем он считал вначале.

— По-моему, есть только один способ прояснить это неприятное дело. Так как ничего срочного меня здесь не задерживает, я вернусь завтра с вами в Форт-Огастес и сам поговорю с вашей женой, капитан Кемпбелл.

— Благодарю, сэр. — Хотя Алистер получил даже больше, чем надеялся, он все же добавил:

— Не могу ли я попросить вас отправиться сегодня? Потому что состояние, в котором майор Летбридж оставил мою жену, заставляет меня опасаться за ее жизнь.

Полковник взглянул на Летбриджа и поднял брови.

— Правда? В таком случае посмотрим, что я могу сделать. Если мне удастся быстро все закончить… — Он размышлял пару секунд. — Да, я полагаю, мы сможем выехать сегодня.

Комнату Фицпатрика они покинули вместе, но когда дверь за ними закрылась, Алистер повернулся к майору и, сдерживая гнев, сказал:

— Если ты обидишь ее или причинишь ей вред, я найду тебя, Летбридж. Найду днем и ночью, когда ты совсем этого не ждешь, и разорву тебя на куски. Ты понял меня?

Глава 13

Алистера бесила медлительность Фицпатрика и его свиты. Но если он, тревожась за оставленную в тюрьме Изабо, сгорал от нетерпения, то полковнику не было нужды торопиться, поэтому на полпути они устроили ночной привал, чтобы дать отдых себе и лошадям.

В Форт-Огастес они прибыли только в середине дня.

Алистер почти весело поздоровался со своими людьми.

— Полковник Фицпатрик тоже приехал сюда, он хочет поговорить с Изабо. Я очень надеюсь, что все уладится. — Алистер отвел братьев в сторону и поинтересовался, есть ли новости об Изабо.

— Вчера я опять разговаривал с этим сержантом, — ответил Дональд. — Из его слов я мог понять, что хуже ей не стало. По-моему, он жалеет ее…

— Ага, держа ее в проклятых кандалах. Хороша жалость! — гневно прервал Алистер. — Когда я видел Изабо в последний раз, он сам же и приковал ее к стене.

— По приказу майора, — напомнил Айен. — Я тоже поговорил кое с кем. Летбриджа тут не любят, и жестокость к Изабо… женщине!., не прибавила ему ни любви, ни славы.

Алистер пристально смотрел на брата.

— Значит, он пытал ее? Так?

Айен отвернулся.

— Конечно, глупо ждать от него благожелательности при допросах.

Повернувшись к братьям спиной, Алистер смотрел на холмы по ту сторону долины. Теперь он убедился, что его подозрения не напрасны. Судя по вчерашнему поведению Летбриджа, тот, должно быть, считал, что он не знает про его мерзости в Куллодене… Алистер глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Но сумеет ли он сохранить хладнокровие, когда они встретятся снова?

— Мне пора, — наконец сказал он. — Нужно отвести ее к полковнику. Оставайтесь тут, пока не закончится разговор. Я выйду к вам.

Дональд положил ему руку на плечо.

— Я всегда с тобой, Алистер. Что бы ни случилось, что бы ни требовалось сделать, я с тобой.

— Я тоже, — прибавил Айен.

Алистер несколько секунд молча изучал рукоятку палаша.

— Надеюсь, полковник освободит ее. А если нет… В общем, спасибо.

Увидев на посту того же сержанта, он едва удержался, чтобы не броситься на парня. Наивный Дональд может думать о нем что угодно. А он жаждет мести! Он готов покарать любого, кто связан с этим ужасным застенком.

— Я забираю жену к полковнику Фицпатрику. Откройте дверь.

Сержант Макленнан проводил его по мрачному коридору, отодвинул засов, и Алистер вошел в камеру.

Изабо скрючилась на полу, неподвижное тело накрыто его курткой, лица не видно. Алистера охватило ужасное предчувствие. Он наклонился, приподнял куртку и дотронулся до ее щеки.

— Изабо?

Глаза приоткрылись, она подскочила, у нее вырвался то ли крик, то ли подавленный всхлип. Несколько секунд она тупо смотрела на него, потом ее взгляд стал осмысленным.

— Алистер! Это ты! Мне снилось… О, Алистер…

Он прижал ее к себе.

— Все хорошо, Изабо. С тобой хочет встретиться полковник Фицпатрик. Но сначала выслушай меня, Изабо.

То, что я скажу, очень важно.

— Это был сон, — пробормотала она, настороженно оглядев камеру. — Они пропали. А может, их вообще тут не было? Я не знаю.

Алистер начал беспокоиться, способна ли она связно ответить на вопросы полковника.

— Запомни, я сказал им, что ты моя жена, — настойчиво повторил он. — Если они поверят, что мы женаты, то, возможно, разрешат мне забрать тебя. — Она кивнула. — Теперь о письме. Оно было в куртке твоего брата, но ты не знала о нем, поняла?

— Нет! Я знала, знала! И хотела сделать это для Робби…

Она заплакала. Алистер снова прижал ее к груди, чтобы успокоить и заглушить несвоевременное признание в измене, опасаясь, как бы оно не дошло до ушей сержанта Макленнана, стоявшего у двери.

— Изабо, — прошептал он, — чтобы я никогда больше не слышал от тебя этих слов. Ты не знала о письме.

Они должны поверить, что все делал твой брат, поняла?

— Но я не хочу, чтобы обвинили Робби.

— Твой брат мертв, — резко сказал Алистер. — Думаешь, он бы не взял на себя вину, если бы это спасло тебя?

— Как ты не понимаешь, они же из мести разрушат Глен-Брик. Нет, я не могу, Алистер. Не могу им этого позволить.

— Ничего подобного они не сделают. Пожалуйста, верь мне, Изабо.

Она судорожно вздохнула. Суровые испытания последних дней так подействовали на нее, что она уже боялась за свой рассудок.

— Я верю тебе, Алистер, — сказала она. — Но знай, я скорее умру, чем позволю им разрушить Глен-Брик. От него зависит судьба очень многих людей.

— Понимаю. Не беспокойся, только помни, что я тебе сказал. Ты можешь встать?

— По-моему, да.

С его помощью Изабо встала, но держалась на ногах так неуверенно, что он подхватил ее на руки и отнес в палатку Фицпатрика.

Увидев грязный тюк лохмотьев, с которым к нему вошел Алистер, полковник лишился дара речи. Это явно женщина. Но в каком состоянии! Одежда рваная, волосы обкромсаны, неприятный тюремный запах. Невозможно поверить, что это жена Кемпбелла, весьма привлекательного молодого человека, который так заботливо держал ее в объятиях. Полковник шагнул к ним, увидел, что глаза у нее закрыты, и озабоченно спросил:

— Она без сознания?

— Нет, сэр. Просто она слишком долго просидела в темноте и отвыкла от света.

— Хорошо, посадите ее сюда. — Фицпатрик придвинул стул, и Алистер бережно опустил на него Изабо.

Она сразу открыла глаза, заслонив их рукой, но успела заметить, что кроме Алистера с полковником тут находится и майор Летбридж. Она съежилась от страха, умоляюще посмотрела на Алистера, который опустился перед ней на колени и взял ее за руки. Лишь при ярком свете дня стало ясно, насколько она изменилась: ужасающая худоба, обезображенные волосы, мертвенная бледность кожи, глаза… Эти прекрасные серые глаза, в которых он привык видеть гнев, вызов, а однажды страсть, теперь выражали только страх и отчаяние.