– Полностью с вами согласна, мистер Бонд.

Глаза Элизы засветились от искреннего удовольствия. При каждом взгляде на Джаспера ее наполняла радость, которой она не могла скрыть, и это очень волновало его.

Не в силах отвести глаз, он продолжал смотреть на нее в упор. Элиза порозовела, прикусила нижнюю губу, отчего по телу Джаспера пронеслась горячая волна.

Он знал, что каждый его взгляд лишает ее покоя. Но знала ли она, что сама делает с ним?

– Желаете посмотреть что-нибудь особенное? – спросила блондинка, вынуждая Джаспера отвлечься от Элизы. – Могу я вам помочь? – Она вытерла руки о передник и широким жестом обвела маленький торговый зал. – Предпочитаете цветочный аромат или фруктовый? Мускус или что-нибудь пряное? Если вы мне сообщите возраст и пол особы, для которой предназначена покупка, я смогу помочь вам сделать выбор. Или же вы можете заказать нечто неповторимое.

– Что бы вы предложили для молодой женщины с изысканным вкусом, глубоким умом и сильными чувствами? Только ничего простого, предсказуемого, умоляю вас. В ней нет ни того ни другого.

– Это подарок от супруга или возлюбленного?

Джаспер мгновение-другое обдумывал и дерзость вопроса, и возможный ответ.

– Наверное, лучше сказать иначе, – решила уточнить прекрасная лавочница, оглянувшись на Элизу. – Если я сумею удовлетворить ваши требования, это принесет пользу моему делу и вы, возможно, рекомендуете мою лавку другим, а я весьма в этом нуждаюсь.

– Разве я мог бы вам возражать, мисс…

– Миссис Пеннингтон.

Даже глядя на нее вблизи, Джаспер не сказал бы, что блондинка хоть сколько-то старше Элизы.

– Позвольте мне осмотреться здесь, – предложил Джаспер, – а пока займитесь мисс Мартин.

– Она выбирает сразу с полдюжины своих любимых ароматических масел. – Миссис Пеннингтон оглянулась через плечо на Элизу. – Вы могли бы сделать то же самое.

– Что ж, начну с тех, которые смотрит она.

Миссис Пеннингтон указала ему в глубину помещения, и Джаспер последовал за ней. Освобождая место на одном из столов, лавочница продолжала время от времени тайком посматривать на Элизу. Неужели боялась, как бы покупательница чего-нибудь не стащила?

Джаспер хранил молчание, не желая мешать хозяйке как можно скорее справиться с делом. Закончив, она дала ему несколько советов насчет выбора ароматов, и Джаспер заверил ее, что все понял.

Когда блондинка отошла, Джаспер принялся перебирать флаконы, осторожно проверяя, станет ли она наблюдать за ним так же пристально, как за мисс Мартин. Но миссис Пеннингтон словно забыла о нем. Зато на него то и дело поглядывала Элиза.

Джасперу никогда прежде и в голову не приходило, что простые взгляды могут его так возбудить. Так, может, это потому, что никогда раньше на него не смотрела с любовью женщина, истинно ему подходящая?

* * *

Вернувшись домой, Элиза уже в холле стянула перчатки и просмотрела почту, лежавшую на серебряном подносе на угловом столике. Несколько писем Мелвиллу – похоже, личного характера – она отложила в сторону, а остальные забрала, намереваясь прочесть позже, у себя в комнате. Прямо сейчас ей более всего хотелось выпить чашку чая и перекусить.

Она уже прошла полпути вверх по лестнице, когда снизу ее окликнул Мелвилл.

– Да, милорд? – Обернувшись, Элиза улыбнулась.

– Не уделишь ли ты мне немного времени? – спросил граф, хмуро глядя на свой криво застегнутый жилет и пытаясь привести его в порядок.

– Конечно. – Элиза снова пошла вниз и окликнула дворецкого: – Вы не попросите миссис Поттс подать чай в лабораторию его светлости?

Дворецкий, рослый подтянутый мужчина, тут же исчез.

Обходя вслед за Мелвиллом основание лестницы, Элиза прихватила дядину почту. Они миновали дверь в кабинет Элизы и повернули направо по коридору с паркетным полом – там находилась комната, в которой его светлость проводил большую часть времени. Все занавески в этой комнате были плотно задернуты, и Элиза недовольно прищелкнула языком. Вокруг горело множество свечей, которые хоть и давали достаточно света, зато изрядно коптили.

– Снаружи такой замечательный день! – укорила дядю Элиза.

Положив конверты на длинный узкий лабораторный стол, она прошлась вдоль окон, аккуратно раздвигая тяжелые шторы и легкие кружевные гардины, а потом закрепляя все это подхватами у стены.

– Слишком светло! – проворчал граф, моргая как сова.

– Вам необходимо солнце. Мы ведь не грибы, чтобы жить в тенистых углах.

– Грибы! – Дядя щелкнул пальцами. – Блестяще, Элиза!

Быстро обогнув стол, Мелвилл сел и начал писать.

Вдоль стен просторной захламленной комнаты выстроилась вереница деревянных табуретов, по большей части занятых разнообразными колбами и бутылками. Элиза выбрала себе один свободный, придвинула и села. Ожидая, пока дядя о ней вспомнит, задула ближайшие свечи, в которых больше не было нужды. Множество сосудов, наполненных разноцветными жидкостями, под лучами солнца бросали на пол яркие блики. В такой момент нетрудно было понять, почему Мелвилл находит столько очарования в своих исследованиях.

В лабораторию торопливо вошла миссис Поттс с подносом в руках, и это словно пробудило его светлость, напомнив, что он здесь не один.

– О боже, Элиза! – воскликнул он, почесывая затылок. – Извини.

– Ничего страшного, дядя, – мягко рассмеялась девушка.

Тихие минуты, проведенные рядом с Мелвиллом, доставляли ей истинное удовольствие. Он не просто был ее единственным родственником, но еще и не нарушал сладостную тишину трескотней пустых фраз. С ним Элизе не приходилось обдумывать каждое слово, приспосабливаться к понятиям собеседника и стараться не обременять его обилием умных мыслей.

Поднявшись, Элиза подошла к столу и принялась хлопотать над чайным подносом.

– Ко мне сегодня заезжал Монтегю, – сообщил Мелвилл.

– Вот как? – Брови Элизы взлетели. – Довольно тревожное начало!

– Ты ведь догадываешься, чего он хотел. Просил у меня официального позволения добиваться твоей руки.

– Он как-то дал вам понять, что я к нему расположена?

– Напротив, он очень ясно выразился: ты считаешь его самым удобным из своих поклонников, но вовсе не намерена выходить замуж.

– И тем не менее он обратился к вам! – Элиза улыбнулась.

– Его тревожит вчерашнее происшествие в Сомерсет-Хаусе. Ходят слухи, что все это не было случайностью. – Его светлость взял предложенную Элизой чашку с чаем. – А почему ты мне ничего не рассказала?

– Не хотела отвлекать вас по пустякам. Никто ведь не пострадал.

– Ты наняла частного сыщика именно из-за того, что нуждаешься в охране. – Мелвилл посмотрел на нее, явно что-то прикидывая. – И при этом не придаешь значения столь вопиющему событию?

– Оно не может быть связано с прочими именно потому, что угроза была уж слишком вопиющей. Я действительно могла погибнуть, но кому это принесло бы пользу? Да и место такое, что там слишком сложно все точно рассчитать и подстроить. Никакого сходства с остальными происшествиями.

– Ну, как бы то ни было, я ответил Монтегю, что не намерен ему препятствовать.

Судя по тону, Мелвилл тщательно обдумал свое решение. Элиза слишком хорошо знала своего родственника.

– Я так и думала.

– Твой дядя не вечен. И я умер бы спокойно, если бы знал, что хоть кто-то готов позаботиться о тебе, не получая за это жалованья.

– Я и сама могу о себе позаботиться.

Серебряными щипцами Элиза положила на тарелку его светлости свежую лепешку и несколько ломтей копченого окорока.

– Ну да, наняв себе охрану.

– Если подумать, из Монтегю выйдет как раз такой муж, чьи заботы будут куплены за деньги, – заметила Элиза. – Только они будут называться не жалованьем, а приданым.

– И оно привяжет его к тебе на всю оставшуюся жизнь. У вас появятся дети. Не говоря уже о том, что ты получишь титул и множество семейных обязанностей, поэтому тебе никогда не придется скучать в одиночестве.

– Но мне нравится одиночество!

– Мне даже мысль об этом нестерпима! – заявил Мелвилл, ставя чашку на блюдце. – Я не забыл о нашей договоренности и помню, что это твой шестой и последний сезон. Ты думаешь, что будешь счастливее, удалившись от света в деревню, но я с этим не согласен.

– Не так чтобы я собиралась навек переселиться в деревню…

– Я сказал Монтегю, что разрешаю ему попытаться переубедить тебя, и пожелал удачи. В этом ведь нет никакой беды, верно?

– Вы вообще хотите, чтобы я вышла замуж, или желаете непременно видеть меня женой Монтегю? – поинтересовалась Элиза, добавляя молока в свою чашку. – Он, похоже, заделался вашим любимцем.

– Я немного знал его отца, и он показался мне приятным человеком. – Мелвилл пожал плечами. – А сын полон решимости завоевать тебя. Это внушает надежду на успех. Но если есть кто-то, кого предпочитаешь ты сама, я не стану спорить.

– Спасибо, милорд. Рада это слышать.

– Ты просто смеешься надо мной, – сухо произнес его светлость.

– Вовсе нет. – Элиза улыбнулась над краем чашки. – Этот разговор заставил меня увидеть лорда Монтегю в совершенно новом свете. Вы правы, милорд: он настроен весьма серьезно и хотел дать мне это понять, а заодно и привлечь вас на свою сторону. Он говорил, что научился лучше разбираться в моей натуре, и, возможно, это действительно так. Он и правда понял, что необычными и остроумными решениями меня можно завоевать скорее, чем цветами и комплиментами.

Правда, пока действия Монтегю ни на шаг не приблизили его к успеху, но Элиза не сочла нужным говорить об этом дяде. Зачем портить уютное чаепитие бесполезными спорами? Вместо этого Элиза вновь подвинула дяде тарелку, о которой он совсем забыл.

– Ты добрая девочка, – похвалил ее Мелвилл. – А как продвигается расследование мистера Бонда? Он тоже не придает значения тому, что тебя едва не раздавило огромной статуей?

Одно лишь упоминание имени Джаспера заставило сердце Элизы забиться быстрее.

– Напротив, он очень встревожен. И если за этим происшествием кроется злой умысел, мистер Бонд непременно это выяснит. Кстати, он хотел бы с вами повидаться.

– Да-да. Передай ему, что я приму его в любое время. Если он будет ждать, пока я вспомню и пошлю ему приглашение, мы не увидимся никогда. Правда, сомневаюсь, чтобы я смог ему помочь, меня ведь ни разу не было рядом, когда с тобой что-то случалось.

– Он рассматривает разные возможности и хотел бы выяснить, не затаил ли кто-нибудь обиду на вас, мою матушку или мистера Чилкотта.

– Ах вот оно что… Ну что ж, об этом и правда стоит подумать.

Некоторое время они спокойно пили чай. Элиза размышляла о словах дяди насчет будущих семейных обязанностей, которые заполнят ее время и предотвратят одиночество. До сих пор совместные трапезы с Мелвиллом вполне удовлетворяли ее потребность в общении. Правда, за едой они говорили мало, но Элиза наслаждалась тишиной и спокойствием. Она не задумывалась, какой оглушающей может стать тишина, если ее некому будет нарушить, кроме нее самой. Между уютным молчанием вдвоем и безмолвием полного одиночества имеется огромная разница.

– О чем ты задумалась, дорогая?

– Ни о чем, милорд.

– Типичный женский ответ – это уход от ответа. Но ты слишком прямодушна для таких уверток.

– И я знаю, что лучше уйти от ответа, чем затевать ненужный спор.

– Ах… Я думал о твоей матери. Почему ты никогда не говоришь о ней?

– А зачем?

– Возможно, кое-чему ты могла бы у нее научиться, – пробормотал его светлость, не переставая жевать. – Ты уж слишком тщательно обдумываешь каждое свое решение, тебе не кажется?

– Вы так полагаете? – хотела было возразить Элиза, но умолкла, когда граф бросил на нее короткий взгляд.

Конечно, он был прав. Как обычно.

Наконец Мелвилл вернулся к своим заметкам, а Элиза встала, собираясь пойти к себе наверх. Увидев на столе конверты, она взяла их, чтобы положить в маленькую плоскую корзинку, где Мелвилл держал свою почту, но та оказалась переполнена. Элиза покачала головой. Она давно привыкла делить всю корреспонденцию дяди на частную и деловую и последнюю забирать себе, иначе многие счета оказались бы не оплаченными в срок. Но, похоже, граф начисто забыл даже о тех письмах, что предназначались ему лично.

– Что нужно сделать, – спросила Элиза, водружая новые конверты на груду старых, – чтобы заставить вас разобраться с этим?

– Что? – Граф посмотрел на нее, потом на корзинку. – Боже мой!

– Я именно это и подумала. – Элиза взяла сверху пять конвертов и отнесла его светлости. – Вы не могли бы начать вот с этих?

– Ну, если ты настаиваешь… – Мелвилл вздохнул.

– Спасибо. – Элиза чмокнула его в щеку.

– Ха! – Его светлость фыркнул. – Ты сможешь вертеть Монтегю, как пожелаешь.

Элиза засмеялась и вышла из лаборатории.

* * *

Джаспер откинулся на спинку кресла и принялся барабанить пальцами по письменному столу.