— Простите. Я уснула. — Ее голос был настолько хриплым и слабым, что ему пришлось нагнуться вперед и напрячь слух, чтобы расслышать ее слова.

— Пожалуйста, не торопитесь. Я в вашем распоряжении столько времени, сколько вам потребуется.

Китти смущенно перевела взгляд с доброго морщинистого лица мистера Эджли на Эдварда, такого грустного. Она вспомнила.

Ее глаза наполнились страхом. Она полностью очнулась.

Эдвард подскочил к ней, сжал ее руки в своих ладонях.

— Дорогая моя, любимая, умоляю тебя, не бойся. — Он уткнулся лицом в ее руки.

— Бедный Эдвард, — дрожащим голосом сказала она. Ей было тяжело дышать. — Лучше бы ты никогда не знал меня.

— Нет, нет. Я уверен. Еще есть надежда. Я не отчаиваюсь. — Он почувствовал жар от ее руки у себя на плече.

— Мы молим Бога, чтобы миссис Тернер осталась жива. Но я хотел бы немного поговорить с ней.

— Я думаю только о себе.

— Не будьте столь суровы к себе.

Эдвард отошел от кровати и встал у двери, куда не доносился слабый шепот Китти.

Китти заглянула в глаза мистеру Эджли. Почему она упустила возможность узнать такого человека?

— Если бы только мой папа был похож на вас, я стала бы хорошей.

— И у меня много недостатков. Вы, подобно большинству из нас, стараетесь быть лучше.

— Нет. Я никогда не пыталась быть хорошей.

— Вы подвергали себя опасности заразиться, отправляясь к беднякам, зная, что у вас очень слабое здоровье.

— Я делала это, только чтобы порадовать моего Эдварда.

— Но все же делали. Кто знает, какова была Божья воля.

— Что станет с моим ребенком?

Он встретился с немигающим взглядом ее широко раскрытых глаз.

— Если бы я думал, что этот материальный мир имеет смысл, я пришел бы в отчаяние. Когда-нибудь мы поймем волю Божью.

Так они говорили и говорили. Наступил вечер, и Китти уснула.

Эдвард вышел, чтобы проводить мистера Эджли до кареты.

— Я никогда не смогу отблагодарить вас, сэр. Вы развеяли все ее страхи. Могу я попросить вас прислать карету утром? Сегодня ночью совсем не будет луны.

— Я пришлю ее с рассветом.

Карета Дарси прогрохотала перед домом.

— Мистер Тернер, как Китти?

— Она спит. Мистер Эджли только что говорил с ней.

— Мистер Эджли? Выходит, состояние Китти ужасно, как вы и боялись?

— Я послал за ним… Это Китти попросила позвать его. Только не подумайте, будто я оставил всякую надежду.

Элизабет не смогла выдержать его неподвижный взгляд, в котором увидела беспросветную тоску.

Дарси и Джорджиана вышли из кареты, и они все вошли в дом.

Мать мистера Тернера уже приехала. Она накормила их с дороги.

Вскоре им сказали, что у Китти нет сил повидаться с ними, и Джорджиана с Фицуильямом уехали домой, в Пемберли.

Элизабет смотрела, как удаляется карета. Вот так просто, вместе с ее маленькой семьей. Она немного прошлась. Вернувшись, она увидела на крыльце Эдварда, освещенного золотыми лучами заходящего солнца.

— Китти проснулась, — сказал он. — Вы пойдете к ней?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Кэролайн медленно плыла, повиснув на руке своего мужа. Она на мгновение задержалась около Джорджианы.

— Он мой теперь, — прошептала она вкрадчиво. — Он предпочел меня.

— Вы не любите его! — закричала Джорджиана. Гости, собравшиеся в церкви, ахнули.

— Может, и не люблю. Но как я буду любить Розингс! — тихо-тихо прошипела ей на ухо Кэролайн. — И что заставило тебя думать, что ты могла бы спасти его, ты, маленький мышонок! Ты не спасешь его. Никто не сможет спасти его теперь.

Джорджиана проскочила мимо этой ужасной девушки и побежала прочь от церкви, остановив свой бег только на кладбище. Она бежала так быстро, что слезы высыхали на бегу. Она пробежала через все кладбище, место упокоения умерших, и оказалась на аллее, ведущей назад к воротам.

Она услышала, как чей-то голос позвал ее по имени: «Джорджиана!» Он шел сквозь ворота к ней, но она махнула ему, чтобы он подождал ее там. Она побежала по аллее и выбежала за ворота к нему. Он крепко обнял ее, хотя не имел на это права. Она подняла к нему губы для поцелуя.

— Джозеф, — вымолвила она.

При звуках этого имени Джорджиана вздрогнула и проснулась. Она смотрела в бархатную черноту, прижимая к груди руки. Биение сердца глухо отдавалось в ушах.

Он ждал ее в салоне и встал, когда она вошла. Он ничуть не изменился. Она едва могла поверить в это.

— Генри, вот ты и вернулся домой из этой Бельгии, — сказала она, протягивая кузену руку.

И снова внимательно посмотрела на него. Он совершенно не изменился. Это был все тот же Генри Фицуильям, ее кузен, ее опекун, ее самый близкий, самый дорогой друг.

— Я полагаю, ты влюбилась, кузина, — поддразнил он Джорджиану. — Ты раньше не держалась так отчужденно. — Он поцеловал ее в щеку. Дарси удивленно посмотрел на сестру, которая не сходила с места.

— Джорджиана, разве в отсутствие Элизабет у тебя нет никаких обязанностей?

— Конечно. Простите меня. Прошу тебя, кузен, присаживайся. — Она позвонила и заказала чай. Потом вернулась, села с ними у окна и смотрела на озеро. Генри отвечал на вопросы Дарси о сражении.

— Я ушел в отставку, как только это позволили приличия, и покинул полк.

— Мы очень гордимся тобой, кузен. Когда ты получишь свою медаль?

— Я не сделал для своих людей ничего, чего они не сделали бы для меня. Их преданность — это самое большее, что можно только пожелать.

— Я не сомневаюсь, что ты заслужил награду.

— Этого совсем недостаточно для нашей тети. Она требует объяснений, почему я не стал бригадным генералом Фицуильямом в отставке. — Они оба засмеялись, но девушка не поддержала их.

Генри пожал плечами и посмотрел на Джорджиану. Поняв, что она глубоко ушла в свои мысли, он стал тихо рассказывать:

— Я потерял четверть своих людей, Дарси, за каких-то два дня. Тела офицеров были возвращены в Англию, но солдат… Солдат мы хоронили прямо на поле битвы. Я написал их семьям; я не мог заставить их ждать впустую, бесконечно ждать любимых, которые никогда не вернутся.

— Я понимаю. Один из моих арендаторов просил справиться о его сыне.

— Что? — Джорджиана очнулась и стремительно повернулась к ним. — Ты говоришь о Бентридже? Значит, его сын так и не прислал письма и до сих пор не вернулся? Разве армия не сообщает семьям о погибших? Я не знала этого.

— Не тревожь свою душу так, Джорджиана. Как я понимаю, армейские чиновники полагаются на офицеров в этом вопросе, — сказал ее брат.

— Действительно, не стоит так волноваться. Это я виноват, что затеял этот мрачный разговор в твоем присутствии! — сказал Генри. — Я сменю тему на что-нибудь более веселое. Я надеялся представить вам полковника Кентли, но ему придется оставаться в Париже еще долго.

— Полковника Кентли? — переспросил Дарси.

— Да, новое звание подоспело как нельзя кстати.

— Я не припоминаю этого имени. Мы встречались?

— Нет, но признаюсь, я удивлен, что вы не слышали о нем. Я не думал, что такое событие держится в секрете.

— Какое «такое событие», Генри? — недоумевала Джорджиана. — Почему столько таинственности?

— Ну-ка, давай скорее! Тебе придется рассказать нам все.

— Мой хороший приятель Кентли обручился с мисс Бингли.

Джорджиана зарделась, как маковый цвет. Дарси облегченно вздохнул.

— Ну конечно, — сказала Джорджиана учтивым тоном благовоспитанной барышни. — Естественно, нам сообщили, что она обручена, и мы были в полном восторге за нее.

— Мы еще не видели мисс Бингли после ее возвращения из Брюсселя, и больше не получали никаких писем от Хёрстов, поэтому… — пробормотал Дарси.

Генри посмотрел сначала на брата, потом перевел взгляд на сестру и улыбнулся.

— Скажите-ка мне честно. Вы ведь подумали, что это я стал женихом мисс Бингли, или я ошибаюсь?

— Мы не думали, нам так написала миссис Хёрст, — воскликнула Джорджиана, — а в твоих письмах ничто не опровергало этого. Вот мы и предположили, что это правда.

— И я не упоминал об их помолвке?

— Надеюсь, ты не сильно переживал, Генри.

— Я с восторгом услышал об успехе Кентли. Со стороны, возможно, кто-то неправильно истолковал наши отношения. Что касается меня, так я рискнул сразу предсказать истинные склонности мисс Бингли.

Джорджиана почувствовала себя необычайно спокойно.

— Совсем не блестящая партия для мисс Бингли, — заметил Дарси.

— Скорее это Кентли преуспел. Но знаешь, что он сказал мне? «Я сошел с ума, но она такое роскошное создание!»

Дарси рассмеялся, но Джорджиана странно затихла.

— Кентли из очень представительной семьи. Повышение по службе поспело весьма кстати, но богатство — не их удел. Им придется жить с его матерью и старшим братом по меньшей мере несколько лет. Он надеется когда-нибудь купить небольшое имение, если сумеет убедить жену расстаться с частью денег, которые принадлежат ей по наследству. Сам же он не сможет уйти в отставку еще очень долго.

— Кэролайн захочет купить имение, — объявила Джорджиана.

— Захочет? Вы, несомненно, знаете ее много лучше меня, — сказал Генри. — А теперь ваша очередь рассказать мне о чудесах Дипдина. Отец был необыкновенно доволен известием о вашей поездке туда.

— Мы пробыли там всего три дня, — пробормотал Дарси.

— Я был удивлен, услышав, что вас видели вчера, когда вы проезжали через Дерби, я-то думал, вы погостите у маркизы много дольше. А где же миссис Дарси? Ушла на раннюю прогулку, как я догадываюсь?

— Она сейчас в Кимптоне, кузен. Домой из Дипдина нас вернуло тревожное сообщение.

— Ее отсутствие должно было меня насторожить в первую очередь. Теперь я понимаю, почему вы оба кажетесь совсем не в настроении. Расскажите же, что случилось.

— Тяжело больна миссис Тернер. Все опасаются, что ей недолго осталось быть с нами.

— Миссис Дарси будет сильно опечалена, если ее сестра умрет. Даже ты, Дарси, мне кажется, успел сильно привязаться к ней. Она столько времени проводила в Пемберли.

— У меня есть некоторые неотложные дела, — побормотал Дарси. — Вы извините меня, если я покину вас на полчаса?

— Конечно, — согласился Генри. — Давай прогуляемся к озеру, Джорджиана.

Они стояли на берегу, глядя на серую гладь озера.

— Мы с Фицуильямом сейчас только вдвоем. — Джорджиана нарушила молчание. — Мы пробыли в Кимптоне около часа, но не смогли повидать миссис Тёрнер из-за ее плохого состояния. Брат решил, что мы освободим мистера Тёрнера от лишних хлопот, если уедем домой. — Она повернулась к кузену и взяла его под руку. — Ох, Генри, боюсь, она не поправится. Она вся светилась от счастья после замужества. Как несправедлива бывает жизнь.

— Ее смерть, конечно, будет ударом для мистера Тернера. Что до меня, то бывали времена, когда я предпочел бы прожить счастливо несколько месяцев, чем вообще не испытать счастья.

— Дорогой Генри, ты все еще очень несчастен?

— Нет, милая моя девочка. Но я долго выздоравливал от чувства, которое теперь кажется лишь безрассудным увлечением.

Она улыбнулась и стала смотреть на мелкую рябь на холодной воде.

— Джорджиана… — Он взял ее руку. — Я не могу подобрать слов, чтобы выразить тебе, что означали для меня твоя привязанность и доброта в те первые месяцы после женитьбы твоего брата. Правда, правда. Нет в этом мире большего чуда, чем твоя доброта и любовь.

Генри Фицуильям улыбнулся ей с бесконечной нежностью. Джорджиана улыбнулась в ответ и ощутила в груди смятение, больше похожее на страх. Разве она не любила его всегда, не любила сильнее всего на свете? Но сейчас девушка сделала бы все, чтобы остановить его. Генри крепко сжимал ее руку в своих ладонях, и казалось, никогда ее не отпустит. Если он попросит ее… она согласится. Это естественно. Она никогда ни в чем не сможет отказать ему.

— Твой урок оказался дороже всего золота мира, — продолжал Генри. — Не смущайся, Джорджиана, ты слишком склонна преуменьшать свои достоинства. Но другие не могут не оценить их. — Она покраснела до кончиков волос, но промолчала. — Милая моя девочка, благодаря тебе я понял главное: верность близкого человека дороже всех богатств мира, красоты, блистательного ума. Я полюблю всем сердцем и душой ту, которая будет дорожить моей любовью. Этого я желаю и себе и тебе.

Она дрожала всем телом.

— Что ты на это скажешь, Джорджиана?

Она безмолвно смотрела на него, переполненная непонятными чувствами.

Джорджиана Дарси напоминала себе героиню любимого романа, которая не смогла отказать любимому человеку, когда тот предложил, обнявшись, принять смерть в водах озера. Сейчас девушка больше не разделяла своего прежнего восторга перед готовностью героини последовать за любимым. Надо было отвечать Генри, и она попыталась сосредоточиться.