Новость о приглашении леди Инглбур облетела зал намного быстрее, чем миссис Дарси оттанцевала с новым партнером. Элизабет ничего об этом не знала. Она была увлечена музыкой, захвачена ритмом движения и забавлялась изучением нового любопытного знакомого.

В свои двадцать пять мистер Уиттэйкер был человеком многих достоинств, в числе которых были белокурая шевелюра, красивые черты лица и хорошее материальное положение. Он снабжал Элизабет если и не до конца достоверной, то любопытной информацией о танцующих. В одной из позиций танца мимо проплыла молодая девушка, являя собой воплощение светской летаргии. Элизабет показалось, что она поймала мерцание улыбки, посланной мистеру Уиттэйкеру, но улыбка исчезла, как исчезает рябь на недвижимой глади пруда, оставляя ее красивое лицо столь же безразличным, как и прежде.

— Бога ради, что это было? — заинтересовался Уиттэйкер. — Люди по большей части просыпаются по утрам. Она же просто открывает глаза.

Элизабет невольно рассмеялась и заметила: — Между маской светской благовоспитанности и настоящим безразличием имеется четкая, хотя внешне не всегда видимая грань. Я пока не научилась отличать одно от другого.

Она почувствовала, как его смеющийся пристальный взгляд скользнул по ее лицу.

— Да, — сказал он, — это свойство души. Вы, я полагаю, эту грань никогда не перешагнете.

В конце танца он спросил:

— Могу ли я иметь честь представить вас моей сестре?

Он подвел ее именно к той молодой девушке, которую обсуждал, притворившись, будто не знает. Элизабет укоризненно взглянула на него, но Уиттэйкер в ответ лишь улыбнулся невинной улыбкой. Глядя на стоящих рядом брата и сестру, Элизабет удивилась, как это она не заметила их сходства. Оба высокие, с одинаковыми белокожими лицами и эллинским профилем. Даже в их серых глазах она обнаружила похожее выражение.

Вечер был насыщен новыми знакомствами. Элизабет отчаялась запомнить всех людей, которых ей представляли. Она не пропустила ни одного танца и провела совсем немного времени подле мужа, не считая нескольких минут между танцами, когда ему удавалось отыскать ее. Танцуя, Элизабет мимолетно замечала Дарси, прогуливавшегося по залу, время от времени занятого беседой, иногда стоявшего в одиночестве. Наконец он с усилием заставил себя присоединиться к танцующим. Именно такое его поведение она сочла проявлением чрезмерного высокомерия в первые дни их знакомства.

Все складывалось легко и естественно! Все те, кому ее представляли, как оказывалось, имели друзей, сильно желавших с ней познакомиться. А ведь тетя Гардинер предупреждала ее о том, что лондонские модники могут отнестись к ней с пренебрежением.

Лорд Рирдон сопровождал ее к ужину, так как оказался ее партнером в танце как раз перед тем, как позвали к столу. Они сидели на конце второго стола, Дарси почти напротив нее. К счастью, ароматы фазана и куропатки столь успешно соперничали с благоуханием одеколона лорда Рирдона, что Элизабет обнаружила, как сильно проголодалась.

Когда ужин закончился, наступил черед забав кануна Крещения, или Двенадцатой ночи. Под звуки флейты и барабана «дворцовые пажи» ворвались в зал и собрались на сцене, сооруженной в торце зала. Внесли Двенадцатый пирог. Стороны этой массивной смеси были вылеплены в форме барханов, а на вершине разместилась миниатюрная процессия из фигурок, представлявших собой трех магов и их верблюдов. Барабанная дробь призвала к тишине, мальчуган-герольд развернул свиток и стал громко читать:

— А вот и шумному веселью нашему настал черед.

И королем над нами станет тот,

кого в сливовом пироге монетка ждет.

Для королевы ж он колечко припасет.

И будут царствовать они над всеми нами,

Над чернью, пэрами и господами.

Процессия обнесла пирог по кругу, затем вернула его на помост, где его и должны были разрезать.

— Вы когда-либо были королем? — спросила Элизабет Дарси.

— К счастью, нет. По слухам, тот, кто стремится стать королем, подкупает лорда Мисрула (церемониймейстера рождественских празднеств), чтобы получить шанс вытянуть монету.

— А кто исполняет роль лорда Мисрула?

— Кроме короля и королевы тут все актеры. Герольд продолжал:

— Итак, чтобы справедливость восторжествовала, (пусть лорд Мисрул наблюдает!)

Через дверь прямо за помостом в залу выскочил лорд Мисрул. По тому, как его шумно принимали, стало ясно, что по части справедливости ожидать многого от него не приходится. Лакеи раздали пирог сначала дамам, затем заполнили свои подносы, чтобы обслужить мужчин. Элизабет отметила, как многие, не спуская глаз, наблюдали за мужчинами, выбирающими себе куски пирога на подносах, в надежде или страхе обнаружить в нем монету.

Лорд Мисрул неистово расхаживал по залу до того момента, как крик «Король!» известил всех о местонахождении монеты. Три сотни голов повернулись в направлении крика. Раздалась длинная барабанная дробь. Никто еще не предъявлял своих требований на «трон», хотя за центральным столом слышалось приглушенное хихиканье. Барабаны продолжали грохотать. Элизабет обнаружила, что ее обуревает нечто среднее между желанием расхохотаться и нахлынувшей волной тревоги.

И тут не спеша поднял руку мистер Уиттэйкер и щелкнул пальцами, подзывая лакея, который отодвинул ему стул и преклонил перед ним колено. Уиттэйкер поднялся под громкие аплодисменты.

— Уиттэйкер переиграет всех актеров, — заметил Дарси.

Снова привлекая к себе внимание, лорд Мисрул обежал залу, ударяя об пол своим жезлом. Ловким трюком он превратил жезл в знамя, и Элизабет обнаружила, что, как и многие другие, открыла от изумления рот.

И уже после этого лорд Мисрул повел мистера Уиттэйкера к помосту. Элизабет засмеялась над торжественностью, с которой «король» позволил водрузить ему на плечи мантию. Уиттэйкер почти застонал под «тяжестью» картонной короны и подпер руку, получая державу, отделанную позолотой. Элизабет не могла не восхищаться, как Уиттэйкер на глазах зрителей преображался в царственную особу, как отвечал на приветствия собравшихся с имперской статью и высокомерием.

— Должен заметить, — восхитился лорд Рирдон, — он очень хорош.

Лорд Мисрул проревел:

— Вот он! Смотрите! Вот ваш король! — и все собравшиеся поднялись с мест, чтобы склониться в низком поклоне.

Король уселся на троне, и в зале заскрипели стулья заново усаживающихся гостей. Волынщики загудели в свои волынки, и вошел маленький мальчик-паж. На массивной подушке он нес кольцо с бриллиантами, которые стоили бы безумных денег, будь они настоящими.

И тогда снова заговорил лорд Мисрул:

— Вот кольцо, которое принес мальчик-паж. Пусть король выбирает себе невесту, чтобы правила подле него.

От «короля» только и требовалось назвать королеву, но мистер Уиттэйкер не мог не поддержать свою репутацию. Откинувшись назад на своем троне, он театрально засмеялся, слегка махнул рукой и проговорил, медленно растягивая слова:

— Прекрасна чересчур, чтоб подыскать слова для той, что новою звездой зажглась на нашем небосводе.

Несколько юных леди, недавно появившихся в свете привлекли его игривые взгляды, но он безвольно прижал руку ко лбу, изобразив глубочайшую печаль:

— Впервые в небе вечером ее мы видим, Увы, невестой выбрана она другим, не мной.

Лучистым смеющимся взглядом Элизабет посмотрела на Дарси, тот ответил ей улыбкой, но она почувствовала, что улыбался он немного натянуто, и он был не единственным мужчиной, который смотрел в ее сторону в тот момент.

— И в моем сердце полыхает ревность ярко столь, что затмевает камни драгоценные ее.

Мистер Уиттэйкер, явно наделенный актерским даром, снова выдержал паузу. Тем, у кого не хватало догадливости, чтобы решить ребус, надо было всего лишь проследить за его взглядом.

— Но теперь проявлю я свою королевскую власть-, И заберу я ее у него хоть на час.

Лорд Мисрул прошел через зал и низко поклонился Элизабет.

Она еще никак не успела отреагировать, как с одного из столов послышалось возражение.

— Несправедливо! Новобрачных нельзя разлучать!

Послышались смешки, кто-то сделал вид, что закашлялся, заметив, как нахмурилась леди Рирдон, всегда неодобрительно относившаяся к шуткам, которые могли смутить кого-то из ее гостей.

В ответ лорд Мисрул вскричал, обращаясь к королю:

— Выбери снова, О господин мой Король. Дама кольцо не может принять.

Ты не сердись и ее не неволь, Недавно с другим их пришлось обвенчать, Быть может, в год будущий, а, мой Король? Перекрывая громкие всплески смеха, другой «придворный» провозгласил с помоста:

— Только тот, кто спешит или слишком уверен, что властвует всеми, может в день Перевернутый с кем-то повенчанным быть.

Леди Рирдон начала подниматься со своего места, и гости затихли.

— Совсем не в Двенадцатый день нам случилось венчаться.

А в день, когда павшие листья по ветру кружатся, — парировала Элизабет, включаясь в игру.

Пока она вставала, следовала за лордом Мисрулом к помосту, принимала корону, мантию и кольцо, ей аплодировали стоя. Она развернулась, оперлась о предложенную королем руку, и они вместе подошли к краю помоста. Лорд Мисрул провозгласил:

— Вот ваша Королева! — и ее «подданные» выразили свое почтение глубоким поклоном.

— Ох, Лиззи! — воскликнула Китти. — Ты, наверное, ужасно смущалась?!

Она вышла в столовую в два часа дня, когда Элизабет с мужем еще только завтракали.

— Но отчего ей было смущаться? — удивился Фицуильям. — Она очень смотрелась в этой роли.

— Признаюсь, мне было немного неловко от стольких взглядов, обращенных на меня, но поразительно, к чему только не привыкает человек.

— Сколько же там было гостей?

— Человек триста или около этого. Они сыграли целый спектакль.

— Это было очень забавно? — нетерпеливо спрашивала Китти.

— Обычная чепуха Двенадцатой ночи, — ответил за жену Дарси.

— И больше не было танцев? Ты не танцевала, Лизки, после того как они сделали тебя королевой?

— Да, еще два танца. Первый пришлось танцевать с королем.

— Тебе он понравился? — Китти виновато посмотрела на зятя, надеясь, что он не рассердится.

— Мистер Уиттэйкер? — переспросила Элизабет. — Даже не знаю. Он забавен, конечно, но не думаю, что всегда искренен. Склонен к цинизму и, как мне кажется, очень тщеславен. Не знаю даже, почему он выбрал меня. Похоже, ему не хотелось, чтобы выбор был сделан в угоду светской куртуазности. — Китти опять непроизвольно перевела взгляд на Дарси. Его лицо хранило непроницаемое выражение. Элизабет продолжала: — Мы прошли мимо всех, кто приготовился танцевать, и все низко кланялись нам. Некоторые из дам уж очень старались, приседая почти до полу. Будь я не настолько безразлична к таким вещам, возможно, у меня закружилась бы голова от таких развлечений.

— Ас кем ты танцевала последний танец? — Китти интересовали все подробности.

По дороге на бал Элизабет и Фицуильям договорились заключительный танец станцевать вдвоем. Но Элизабет избрали королевой. Мистер Уиттэйкер, как и полагалось королю, любезно выбрал хозяйку дома.

Тут лорд Мисрул объявил:

— О Королева, здесь больше сотни прекрасных господ, для танца себе выбирай одного, настал твой черед.

Многие считали, что их положение или достоинства позволяют им рассчитывать на танец с королевой. Элизабет назвала партнера лорду Мисрулу, который провозгласил:

— Она — Королева и ценит вас всех, Кто с нею станцует, того ждет успех.

Он оглядел зал:

— Как вы приосанились, я догадался, каждый сплясать бы не отказался.

Элизабет поймала невозмутимо безразличный взгляд Дарси. Он сочувственно улыбнулся ей. И лорд Мисрул снова заговорил:

— И тут неуместны имена или звания, Людская молва или к танцам призвание.

Она полагает, он с севера родом, смотрите, он статен, высок и темноволос, а в имени буквы ФД различите.

— Голову ему с плеч! — воскликнул мистер Уиттэйкер.

Но королева сказала свое слово; и они, довольные, вдвоем насладились заключительным танцем Двенадцатой ночи.

После четырех утра гости наконец стали разъезжаться.

— Знаете, Тэдди, леди Инглбур сказала мне, что миссис Дарси кого-то напоминает ей, — обратилась к мужу Эмилия Куртни в темноте своей кареты.

— Полагаю, она имеет в виду леди Джанет. Моя бедная тетя, ведь она потеряла единственную дочь.

— Которая по праву могла со временем стать второй маркизой в семье. Ее смерть помешала осуществлению планов маркизы.