Лишь через несколько дней набралась Джейн мужества, чтобы поведать Элизабет о своих чувствах. И наконец, когда миссис Беннет оставила их вдвоем после более длительных, чем обычно, раздраженных роптаний по поводу Недерфилда и его хозяина, она не удержалась и сказала:

– Как хочется, чтобы матушка лучше владела собой! Она просто не догадывается, какую боль причиняет мне своими непрерывными воспоминаниями о нем. Но я не хочу жаловаться. Вскоре все пройдет. О нем будет забыто, и все мы заживем, как и раньше.

Элизабет посмотрела на свою сестру с недоверием и беспокойством, но промолчала.

– Ты не веришь мне, – сказала Джейн, слегка покраснев, – но ты не имеешь на это оснований. В моей памяти он останется самым любезным человеком среди моих знакомых, но не более. Мне нечего бояться и не на что надеяться, мне нечем ему упрекнуть. Слава Богу, мне не настолько больно. Поэтому нужно немного времени… Я непременно попробую взять себя в руки…

Вскоре голосом более уверенным она добавила:

– Я успокоюсь очень быстро, потому что с моей стороны это была только прихоть воображения, ошибка, которая никому не причинила вреда, кроме меня самой.

– Моя дорогая Джейн! – воскликнула Элизабет. – Твоя доброта не знает границ. Ты просто ангельская кротость и бескорыстие. Я даже не знаю, что тебе сказать. У меня такое ощущение, что я никогда не уважала и не любила тебя так, как ты того заслуживаешь.

Джейн живо опровергла наличие у нее каких-то особых качеств, а похвалу отнесла на счет сестринских чувств.

– Да нет же, – настойчиво продолжала Элизабет, – это совсем не так. Ты считаешь всех людей достойными уважения и обижаешься, если я о ком-то отзываюсь плохо. Но не надо раздражаться, если я перегибаю палку и посягаю на твою привилегию обо всех иметь хорошее мнение. Не стоит. Мало существует людей, которых я действительно люблю, а еще меньше – тех, о ком я хорошего мнения. Чем больше узнаю людей, тем больше недовольной ими я становлюсь. Каждый день приносит подтверждение моей убежденности в непоследовательности характера каждого человека, в том, как мало можем мы полагаться на внешние проявления добродетели или незаурядных умственных способностей. О первом я не буду рассуждать, второе – это брак Шарлотты. Непостижимо! Хоть как на это смотри, а все равно это непостижимо!

– Дорогая моя Лиззи, не давай волю таким чувствам. Они разрушат твое счастье. Ты недостаточно смотришь на разницу положений и характеров. Прими во внимание важность мистера Коллинза, а также расчетливый и неприхотливый характер Шарлотты. Не забывай, что она из большой семьи, поэтому в отношении приданого – это вполне равноправный брак; поэтому всем будет лучше, если ты проявишь готовность поверить в то, что Шарлотта действительно способна испытывать что-то вроде уважения к нашему кузену.

– Чтобы утешить тебя, я готова поверить почти во что угодно, но никому от этого не станет лучше, потому что если бы я была уверена в уважении Шарлотты к нему, то я бы только взяла под сомнение ее умственные способности – что я уже сделала относительно ее душевных качеств. Дорогая сестра, мистер Коллинз – тщеславный, надменный, недалекий и бестолковый мужчина, и ты не хуже меня это знаешь, как не хуже меня знаешь, что женщина, способная выйти за него замуж, не может быть по-настоящему умной и рассудительной. И не надо оправдывать такую женщину, даже если это Шарлотта Лукас. Не надо ради какого-то одного человека менять значение таких понятий, как принципиальность и цельность характера, не надо пытаться убедить себя или меня в том, что эгоизм – это осмотрительность, а защищенность от проблем, чувство безопасности – это счастье.

– Мне кажется, что в отношении их обоих ты выражаешься слишком категорично, – ответила Джейн, – и я надеюсь, что скоро ты в этом убедишься, когда увидишь, как хорошо им будет вместе. Но довольно об этом. Ты сказала о двух моментах. Я прекрасно тебя понимаю, но прошу тебя, дорогая Лиззи – не причиняй мне боль, не думай, что виноват именно тот человек, не говори, что твое мнение о нем ухудшилось. Не надо с такой готовностью верить, что нам специально нанесли оскорбление. Трудно ожидать от жизнерадостного молодого человека постоянной сдержанности и осмотрительности. Часто именно наше тщеславие и вводит нас в заблуждение. Женщинам всегда кажется, что за симпатией обязательно кроется нечто большее.

– А мужчины всегда подпитывают эту иллюзию.

– Если это делается умышленно, то оправдания им нет, но в мире умышленно делается намного меньше дел, чем некоторым кажется.

– Я далека от того, чтобы объяснять какую-то часть поведения мистера Бингли каким-то хитрым замыслом, – сказала Элизабет, – но не обязательно планировать сделать кому-то плохо или принести кому-то несчастье; достаточно лишь ошибиться – и это приведет к чьим-то страданиям. Свое дело сделают легкомыслие, недостаток внимания к чувствам других людей и отсутствие решительности.

– И ты объясняешь то, что произошло, одной из этих причин?

– Да, последней из них. Но если я буду продолжать, то скажу все, что думаю о людях, которых ты уважаешь, а это тебе не понравится. Пока есть возможность – останови меня.

– Значит, ты настаиваешь на предположении, что на мистера Бингли оказывают влияние его сестры?

– Да, – вместе с его приятелем.

– Не верю. Зачем им стараться повлиять на него? Они желают ему счастья, и если он любит меня, то ни одна другая женщина не сможет сделать его счастливым.

– Твое первое предположение ошибочно. Кроме счастья для него, они могут еще многого желать. Они могут желать ему приумножения богатства и знатности, поэтому могут предпочитать, чтобы он женился на девушке, которая имеет все то, что дают деньги, родовитость и гордость.

– Они, несомненно, хотят, чтобы он выбрал именно мисс Дарси, – ответила Джейн, – но к этому их могут побуждать лучшие, нежели вы считаете, чувства. Они знают ее гораздо дольше, чем меня, поэтому не удивительно, что она им нравится больше. Но какими бы ни были их желания, вряд ли они противоречили желанию брата. Какая сестра считала бы, что имеет право делать нечто крайне противоречивое? Если бы они верили, что он меня любит, то не пытались бы разъединить нас, если бы он действительно меня любил, то им бы не удалось этого сделать. Ты предполагаешь наличие у него именно такого чувства, поэтому тебе кажется, что все ведут себя неправильно и неестественно, а я от этого страдаю. Не мучай меня этой мыслью. Мне не стыдно за свою ошибку; по крайней мере, она – мелочь, ничто по сравнению с теми чувствами, которые у меня возникли бы, если бы я думала плохо о нем или о его сестрах. Позволь мне воспринимать это в самом благоприятном и понятном для меня свете. Элизабет не могла противоречить такому желанию; и с тех пор в своих разговорах они почти не вспоминали имя мистера Бингли.

Миссис Беннет все продолжала убиваться и сетовать по поводу того, что он не собирался приезжать, и хотя почти каждый день Элизабет четко все ей разъясняла, казалось, что замешательство, которое испытывала ее мать, так никогда и не уменьшится. Она попыталась убедить мать в том, во что сама не верила: что его ухаживания за Джейн были всего лишь следствием обычной мимолетной симпатии, которая сошла на нет, когда они перестали видеться. Но хотя на время в вероятность такого предположения поверили, ей все равно приходилось повторять одну и ту же историю каждый день. Наибольшей радостью миссис Беннет послужило то, что летом мистер Бингли непременно вернется.

Мистер Беннет относился к этому делу по-другому.

– Та-а-а-к, Лиззи, – как-то сказал он, – значит, твоей сестре не повезло в любви. Что ж, поздравляю ее. Для девушек это почти так же важно, как жениться. Им нравится время от времени испытывать несчастную любовь. Это дает пищу для размышлений и как-то отличает от подруг. А когда твоя очередь? Джейн опередила тебя, поэтому ты не будешь с этим долго мириться. Твое время пришло. В Меритоне офицеров достаточно для того, чтобы разбить сердца всех девушек в округе. А твое сердце пусть разобьет Викхем. Викхем – приятный парень, поэтому можешь не сомневаться: он непременно тебя обманет, вот увидишь.

– Спасибо, папа, на добром слове, но думаю, что мне подойдет и менее дружелюбный парень. Не всем же быть такими удачливыми, как Джейн.

– И то правда, – сказал мистер Беннет, – но приятно думать, что когда на твою долю выпадет что-то подобное, твоя ласковая и любящая матушка всегда тебя утешит.

Общество мистера Викхема существенно помогало развеять грусть, навеянную почти на всю лонгбернскую семью последними нежданно-неприятными событиями. Они часто с ним виделись, и теперь к другим его добродетелям добавилась еще и репутация человека открытого и откровенного. Все, что Элизабет уже слышала: его жалобы на мистера Дарси, неприятности, которые он от него получил, – все это теперь стало достоянием широкой публики и обсуждалось на каждом углу. Всем приятно было думать, что они всегда недолюбливали мистера Дарси даже еще до того, как что-то стало известно об их отношениях.

Мисс Беннет-старшая была единственным существом, способным предположить существование в этом деле каких-то смягчающих обстоятельств, не известных гертфордширскому обществу. Ее кротость и неизменная доброта всегда стремились найти хоть какие-то оправдания и настоятельно предполагали возможность ошибки, но все остальные осудили мистера Дарси как худшего из людей.

Раздел XXV

Прошла неделя, проведенная в жарких признаниях и планировании будущей счастливой жизни, пришла суббота, и мистер Коллинз вынужден был покинуть свою любезную Шарлотту. Однако, видимо, боль разлуки облегчался с его стороны приготовлениями к приезду молодой, потому что он имел основания надеяться, что вскоре после его последующего возвращения в Гертфордшир будет назван день, когда ему суждено стать счастливейшим из смертных. Со своими родственниками в Лонгберне он попрощался так же торжественно-серьезно, как и в прошлый раз; снова пожелал своим кузинам здоровья и счастья и пообещал их отцу прислать благодарственное письмо.

В следующий понедельник миссис Беннет имела удовольствие встречать своего брата с женой, которые приехали в Лонгберн на Рождество. Мистер Гардинер был умным человеком благородного вида, намного превосходил свою сестру как своими природными способностями, так и образованностью. Дамам из Недерфилда, наверное, было бы трудно поверить, что человек, живший из торговли, причем недалеко от своих оптовых магазинов, способен быть настолько хорошо воспитанным и приятным. Миссис Гардинер, на несколько лет моложе миссис Беннет и миссис Филипс, была любезной, умной и элегантной женщиной, любимицей всех своих лонгбернских племянниц. Особо большая симпатия связывала ее с двумя старшими девушками. Они часто гостили у нее в Лондоне.

Сразу же по прибытии миссис Гардинер принялась раздавать подарки и рассказывать о последней моде. После завершения этого важного дела ей осталось занятие менее обременительное. Теперь настала ее очередь слушать. У миссис Беннет было много оснований пожаловаться, много оснований недовольствовать. С тех пор, как она последний раз виделась с сестрой, они стали жертвами недостойного поведения недобрых людей. Две ее дочери едва не вышли замуж, но потом все кончилось ничем.

– Я не корю Джейн, – продолжала миссис Беннет, – потому что она вышла бы замуж за мистера Бингли, если бы могла. Но Лиззи! О, сестра моя, как тяжело теперь думать, что в настоящее время она уже могла быть женой мистера Коллинза, если бы не ее капризность и глупость. Он сделал ей предложение в этой самой комнате, а она ему отказала. А теперь получается, что леди Лукас выдаст одну из своих дочерей замуж раньше, чем я, а имение Лонгберн все равно достанется чужим людям. Видишь, сестра, какие ловкие и коварные люди – эти Лукасы. Никогда своего не упустят. Жаль, что приходится о них такое говорить, но так оно и есть. Я так нервничаю, я чувствую себя такой несчастной, когда мне так противоречат в моей же семье, а тут еще эти соседи, только о себе и думают, а другие им безразличны. Поэтому твой приезд именно в это время – это такая радость для меня, мне так приятно с тобой пообщаться; так говоришь, сейчас в моде длинные рукава?

Миссис Гардинер, уже успевшая в общих чертах узнать об этой новости из писем, которые получала от Джейн и Элизабет, отделалась каким-то попутным замечанием и – от сочувствия к своим племянницам – повела разговор в другую сторону.

Но позже, оставшись наедине с Элизабет, она уделила этой теме больше внимания.

– Похоже, что это была подходящая партия для Джейн, – сказала она. – Жаль, что ничего не получилось. Но это случается так часто! Молодой человек – вроде вашего мистера Бингли – с легкостью необычайной влюбляется на несколько недель в хорошенькую девушку, а затем, когда какая-то случайность их разлучает, с такой же легкостью забывает о ней. Такая беспечность встречается на каждом шагу.