Раздел XXXIX

Шла уже вторая неделя мая, когда три девушки отправились с Грейсчерч-стрит в город H. в Гертфордшире. Когда они приближались к постоялому двору, где их должна была ждать карета мистера Беннета, то благодаря пунктуальности кучера смогли заметить Китти и Лидию, которые выглядывали из окон столовой, располагавшейся на верхнем этаже. Они провели в городке уже больше часа, радостно заняв себя посещением галантерейной лавки, созерцанием часового, стоявшего на посту, и приготовлением салата из огурцов.

Поприветствовав своих сестер, они торжествующе продемонстрировали им стол, накрытый теми блюдами из холодного мяса, которые обычно может предложить каморка постоялого двора. При этом они постоянно выкрикивали: «Как хорошо, правда? Приятная неожиданность, правда?»

– Мы угостим всех вас, – отметила Лидия, – но вы должны одолжить нам денег, потому что свои мы только что потратили в той лавке. – И добавила, показывая свои покупки: – Вот – приобрела себе шляпку. Что-то она не очень красива, но я все же предпочла купить ее, чем не покупать. Как только приеду домой, то распорю ее и посмотрю, нельзя ли ее снова сшить так, чтобы она выглядел красивее.

Когда же сестры сказали ей, что шляпка просто отвратительная, то Лидия с полной беспечностью ответила:

– Ну и что! Кроме нее, в той лавке были две-три еще более отвратительные шляпки; а когда я куплю сатин хорошего цвета и сделаю отделку, то моя шляпка будет выглядеть более или менее прилично. Кроме того, уже неважно будет – кто и что будет носить этим летом после того, как Н-ский полк покинет Меритон, а он должен отбыть оттуда через две недели.

– Неужели?! – воскликнула Элизабет с огромным удовольствием.

– Теперь они расположатся лагерем возле Брайтона. Мне так хочется, чтобы папа свозил нас туда летом! Это было бы просто замечательно и вряд ли потребовало бы больших денег. И мама тоже так хочет туда поехать! Иначе представьте, как скучно будет нам летом!

«Действительно, – подумала Элизабет, – хороший замысел, ничего не скажешь! И очень подходящий для всех нас. Не приведи Господь! Брайтон – а в нем полно военных! И это тогда, когда нам с лихвой хватило одного жалкого полка милицейских войск с ежемесячными балами в Меритоне».

– А теперь я должна сообщить вам одну новость, – сказала Лидия, когда они сели за стол. – Угадайте – какую? Это – отличная новость, очень важная новость, и касается она человека, которого все мы любим.

Джейн и Элизабет переглянулись и сказали слуге, чтобы тот вышел. Лидия рассмеялась и сказала:

– Ну, конечно же! Опять эта ваша осмотрительность и склонность соблюдать формальности! Вы боитесь, чтобы не услышал слуга, а ему это совершенно безразлично! Смею сказать, что ему приходилось слышать вещи гораздо хуже той, которую я собираюсь вам поведать. Но, по правде говоря, этот слуга – крайне неприятный тип. Хорошо, что он ушел. Никогда в жизни не видела такой длинной челюсти. Но Бог с ним, вернемся к моей новости. Касается она мистера Викхема; видимо, для слуги это было бы неинтересно, да? Так вот: опасности, что мистер Викхем женится на Мэри Кинг, больше не существует. Вот так! Она уехала к своему дяде в Ливерпуль и не собирается возвращаться. Поэтому мистеру Викхему ничего не угрожает.

– И Мэри Кинг ничего не угрожает! – добавила Элизабет. – Не грозит безрассудный брак с человеком без денег.

– Если он ей нравился, то она дура, что уехала.

– Надеюсь, что с каждой стороны сильных чувств не было, – сказала Джейн.

– С его стороны, я уверена, что не было. Поверьте мне – она ему была совершенно безразлична. Разве можно любить такое маленькое мрачное существо, да еще и с веснушками?!

Элизабет поразила мысль о том, что, несмотря на грубость этого высказывания, чувство, которое кроется в ее душе, было не намного мягче, и она считала это допустимым! Когда все поели, старшие сестры заплатили; потом велели подать карету. Не без определенных хитросплетений в нее удалось впихнуться всей компании со всеми их ящиками, сумочками для шитья, пакетами и нежелательными покупками, которые сделали Китти и Лидия.

– Вот и хорошо – в тесноте, и уютно! – воскликнула Лидия. – Хорошо, что я приобрела шляпку, даже если весь смысл этой покупки заключается в том, чтобы везти с собой еще один пакет! А теперь устроимся поудобнее и давайте болтать и хихикать всю дорогу домой. Расскажите – вы видели каких-то интересных мужчин? Вы с ними не флиртовали? Я очень надеялась, что одна из вас непременно вернется домой уже с мужем. Джейн скоро станет старой девой, это точно. Ей уже почти двадцать три года! Боже, как же стыдно мне будет, если до двадцати трех лет я не выйду замуж! Вы просто не представляете, как тетушке Филипс хочется, чтобы вы нашли, наконец, себе мужей! Говорит, что надо было Лиззи соглашаться на предложение мистера Коллинза, но лично я не думаю, чтобы из этого вышло что-то путное. Боже! Как мне хочется выйти замуж раньше любой из вас! И тогда я смогу вывозить вас на все балы. Ой, что я вспомнила! Однажды мы так повеселились у полковника Форстера! Как-то нам с Китти пришлось провести там целый день, и миссис Форстер пообещала вечером устроить небольшие танцы (кстати, мы с миссис Форстер подруги – не разлей вода). Поэтому она пригласила сестер Харрингтон, но Гарриет заболела и Пен вынуждена была прийти сама. И знаете, что мы выкинули? Мы одели Чемберлена в женское платье, чтобы выдать его за женщину – представьте себе, как это было смешно! Ни одна душа об этом не знала, кроме полковника, миссис Форстер, нас с Китти и еще нашей тетушки, потому что у нее нам пришлось одолжить платье. Вы просто не представляете, как здорово он выглядел! Когда вошли Дэнни, Викхем, Пратт и еще несколько человек, они совсем его не узнали. Господи, как я смеялась! И миссис Форстер! Я думала, что умру со смеху! И только после того, как мы стали смеяться, мужчины начали что-то подозревать и вскоре поняли, в чем дело.

Вот такими рассказами о своих вечеринках и веселье – и при содействии Китти, которая делала разные намеки и замечания – Лидия старалась развлекать своих спутниц всю дорогу до Лонгберна. Элизабет пыталась слушать как можно меньше, но спрятаться от часто повторяющейся фамилии «Викхем» было некуда.

Дома их встретили очень приветливо. Миссис Беннет весьма обрадовалась, увидев, что Джейн выглядит так же хорошо, как и раньше, а мистер Беннет во время обеда не раз невольно обращался к Элизабет:

– Я так рад, что ты вернулась, Лиззи.

Их общество в столовой было многочисленным, потому что пришли почти все Лукасы, чтобы встретить Марию и послушать новости; обсуждались самые разнообразные темы: леди Лукас спрашивала через стол Марию о благополучии своей старшей дочери и о ее домашней птице; миссис Беннет поддерживала сразу два разговора: сначала она узнавала о последней моде у Джейн, сидевшей чуть поодаль, а потом рассказывала все услышанное младшим сестрам Лукас; Лидия же, перекрикивая других, перечисляла всем желающим ее слушать те многочисленные удовольствия, которые они испытали утром.

– Ой, Мэри, надо было тебе поехать с нами, потому что там было так интересно! По дороге туда Китти и я позакрывали все занавески и делали вид, что в карете никого нет; так мы и проехали бы всю дорогу, если бы Китти не стало плохо. А когда мы добрались до Джорджа, то, считаю, поступили очень прилично, потому угостили других трех самыми вкусными на свете холодными блюдами, и если бы ты поехала, то и тебе бы досталось. А когда мы уезжали, то было так смешно! Я думала, что мы никогда не впихнемся в карету. Я чуть не лопнула со смеху. А потом мы дурачились всю дорогу домой! Мы разговаривали и смеялись так громко, что нас, наверное, было слышно за десять миль!

На это Мэри ответила с видом чрезвычайно серьезным:

– Я далека от того, дорогая моя сестра, чтобы недооценивать значение такого веселья. Оно характерно для большинства существ женского пола. Но должна признаться, что лично для меня оно не содержит в себе никакой привлекательности. Значительно дороже для меня книга.

Но Лидия не услышала ни слова из этого ответа. Редко когда она прислушивалась к кому-либо дольше полминуты, а на то, что говорит Мария, она вообще никогда не обращала ни малейшего внимания.

После обеда Лидии очень захотелось сходить с остальными девушками в Меритон, чтобы узнать, как там чувствуют себя их знакомые, но Элизабет твердо возразила против такого намерения. То, что младшие сестры Беннет и полдня не могли усидеть дома, чтобы не отправиться в Меритон и не пофлиртовать с офицерами, ни для кого не было тайной. Но была и другая причина ее нежелания. Элизабет очень боялась новой встречи с Викхемом и поэтому решила избегать ее как можно дольше. То, что полк вскоре должен был сменить дислокацию, действительно было для нее невероятным облегчением. Военные должны были покинуть Меритон за две недели, а раз они уедут, то Элизабет надеялась, что никакие хлопоты, связанные с Викхемом, ее больше не обременят.

Вскоре она узнала, что намерение поехать в Брайтон, о котором Лидия намекнула им на постоялом дворе, часто было предметом разговоров между ее родителями. Элизабет сразу увидела, что у отца не было ни малейшего намерения уступать, но ответы его были такими расплывчатыми и двусмысленными, что ее мать, несмотря на многочисленные разочарования, никогда не теряла надежду в конце концов взять над ним верх.

Раздел XL

Элизабет больше не могла преодолевать свое неудержимое желание ознакомить Джейн с тем, что случилось во время ее визита. Наконец, решив не упоминать всех подробностей, которые касались ее сестры, и подготовив ее к удивительным новостям, на следующее утро она пересказала ей в общих чертах ту сцену, которая произошла между ней и мистером Дарси.

Невероятное удивление старшей мисс Беннет вскоре уменьшилось под влиянием сильной сестринской симпатии, в свете которой всякое выражение восторга поведением Элизабет выглядело совершенно естественным; а все удивление вскоре растворилось в других эмоциях. Она сожалела, что мистер Дарси выразил свои чувства таким неподходящим для них способом, но еще больше сетовала она по поводу печали, которую доставил ему – и в этом сомневаться не приходилось – отказ ее сестры.

– Он почти был уверен, что его предложение будет принято, и – ошибся, – сказала Джейн. – Ему не надо было демонстрировать эту уверенность; а теперь представь себе всю глубину его разочарования.

– Да, – ответила Элизабет, – я всем сердцем сочувствую ему, но ко мне он испытывает еще и другие чувства, которые, возможно, помогут ему избавиться от любви ко мне. Ты же не будешь упрекать меня за то, что я отказала ему?

– Упрекать тебя?! Господь с тобой!

– А ты упрекаешь меня, что я хорошо отзывалась о Викхеме?

– Нет, но я не знаю – ты что, ошиблась в нем?

– Скоро узнаешь, когда я расскажу тебе о том, что случилось на следующий день.

И Элизабет поведала ей о письме, перечислив все из него, где говорилось о Джордже Викхеме. Для бедной Джейн это стало жестоким ударом. Она, с ее доверчивостью и склонностью видеть в людях только хорошее, и подумать не могла, что в одном человеке могло содержаться столько греха, что его хватило бы на весь род человеческий. После такого впечатляющего открытия ее не смогло утешить даже то, что мистеру Дарси удалось восстановить свое доброе имя. Вполне искренне пыталась она доказать возможность какой-то ошибки, стремилась обелить одного, не задев при этом другого.

– Ничего у тебя не получится, – сказала Элизабет, – тебе ни за что не удастся сделать так, чтобы оба они оказались хорошими. Надо выбирать, и выбрать кого-то одного. У них обоих столько добродетели, что ее может хватить только на одного человека, и я считаю, что этим человеком является именно мистер Дарси, хотя в последнее время эта добродетель часто приписывалась то одному, то другому. А ты можешь поступать так, как тебе заблагорассудится.

Лишь через некоторое время на лице Джейн появилась измученная улыбка.

– Наверное, никогда не приходилось мне переживать такое потрясение, – сказала она. – Викхем – и такой плохой! В это почти невозможно поверить. Бедный мистер Дарси! Дорогая Лиззи, ты только представь себе, как он страдал. Какое разочарование! Да еще и зная о твоем плохом к нему отношении! А то, что он вынужден был рассказать о своей сестре, – просто ужас! Все это действительно причинило ему огромную боль. Думаю, что и тебе тоже.

– Нет! Мое сожаление и мое сочувствие исчезли, как только я увидела, насколько сильно эти оба чувства охватили тебя. Знаю – ты отдашь ему должное способом чрезвычайно щедрым, поэтому моя незаинтересованность и равнодушие растут ежесекундно. Щедрое проявление чувств с твоей стороны заставляет меня сдерживать собственные, поэтому чем дольше ты будешь жалеть мистера Дарси, тем равнодушнее будет становиться мое сердце. Оно станет легким, как пушинка.