Не оставляя себе времени для раздумий и едва понимая свои собственные чувства, Элизабет, закончив первое письмо, сразу же схватила второе и, открыв его с крайним нетерпением, начала читать; написано оно было днем позже первого:


«В настоящее время, моя дорогая сестра, ты уже, наверное, получила мое впопыхах написанное письмо. Надеюсь, что это будет более разборчивым, но я не могу гарантировать, потому что хотя сейчас я и не спешу, зато чувствую себя очень озадаченной. Лизанька, не знаю, как об этом написать, но у меня для тебя плохая новость, которую я должна сообщить немедленно. Каким бы безрассудным вообще не выглядел брак между Викхемом и нашей несчастной Лиззи, пока мы крайне обеспокоены и надеемся, что он уже состоялся, потому что существует много оснований беспокоиться, что они поехали не в Шотландию. Полковник Форстер приехал вчера, отправившись из Брайтона позавчера только через несколько часов после вестника. Хотя из записки, которую оставила Лидия миссис Форстер, стало ясно, что они собирались отправиться в Гретна-Грин, Дэнни случайно выразил свою уверенность, что Викхем и не собирался туда ехать и вообще никогда не собирался жениться на Лидии. Об этом узнал полковник Форстер и, встревожившись, немедленно отправился в Брайтон, чтобы узнать, куда они отправились. Он быстро узнал, что они отправились в Клепхем, но там их след прервался, потому что когда они добрались туда, то пересели в наемный шестиместный экипаж, отпустив фаэтон, которым доехали туда из Эпсома. После этого мы знаем только, что их видели по дороге в Лондон. Не знаю, что и думать. Полковник Форстер прибыл в Гертфордшир, по дороге тщательно расспросив о них на каждой дорожной заставе и заглянув в постоялые дворы в Барнете и Хэтфилде. Но тщетно – никто таких людей на дороге не видел. Любезно проявляя о нас заботу, он явился в Лонгберн и поделился с нами своими опасениями способом, делающим большую честь его благородству. Мне искренне жаль его и миссис Форстер, но разве можно их в чем-то обвинять? Велико наше горе, дорогая Лиззи. Отец и матушка полагают, что худшее уже случилось, но я не склонна думать о нем так плохо. Есть много обстоятельств, благодаря которым им будет удобнее тайно пожениться в Лондоне, чем действовать в соответствии с их первоначальным замыслом; и даже если он решился спроектировать такую подлость против Лидии, девушки скромного происхождения, то неужели она потеряла способность хоть что-нибудь понимать? Это просто невозможно! Однако я с сожалением узнала, что полковник Форстер не склонен думать, что они собираются пожениться – когда я выразила свои надежды по этому поводу, он покачал головой и высказал свои опасения, что Викхем – не тот человек, которому можно доверять. Наша дорогая матушка слегла и не выходит из своей комнаты. Если бы она хоть пыталась двигаться и держать себя в руках, то ей было бы лучше, но где уж там! Что касается отца, то никогда в жизни не видела я его таким расстроенным. Бедная Китти сердится, что Викхем и Лидия скрывали свои чувства, но они просто вынуждены были это делать – тут удивляться ничему. Я искренне рада, моя Лизанька, что тебе повезло избежать этих гнетущих сцен, но теперь, когда первое потрясение прошло, позволь мне признаться – я так хочу, чтобы ты вернулась как можно скорее! Однако я не настолько эгоистична, чтобы требовать твоего немедленного возвращения, особенно если это причинит тебе неудобства. Прощай! Я снова берусь за перо, чтобы сделать то, чего я сначала делать не собиралась (я только тебе об этом сказала), но обстоятельства просто заставляют меня просить всех вас приехать сюда – и приехать как можно скорее. Я знаю своих дорогих дядюшку и тетушку очень хорошо и поэтому не боюсь просить их об помощи; более того – первого я буду умолять помочь еще кое в чем. Мой папа и полковник Форстер вскоре поедут в Лондон, чтобы попытаться найти там Лидию. Что там будет делать отец – я не знаю, но в таком крайне подавленном состоянии он вряд ли сможет принять какие-то меры лучшим образом, а полковник Форстер по долгу службы должен быть в Брайтоне завтра вечером. В такой критической ситуации совет и помощь моего дядюшки были бы просто неоценимы; он сразу поймет мои чувства – я полагаюсь на его доброту».


«О дядя, где вы?!» – воскликнула Элизабет после прочтения письма и опрометью бросилась на поиски мистера Гардинера, чтобы ехать вместе с ним, не теряя такого драгоценного времени. Но когда она подошла к двери, то открыл их слуга, и перед ней появился мистер Дарси. Ее бледное лицо и стремительные движения заставили его содрогнуться; не успел он достаточно прийти в себя, чтобы заговорить, как Элизабет, из головы которой тревога за Лидию вытеснила все остальные мысли, воскликнула, запинаясь:

– Простите, но я должна вас покинуть. Мне необходимо сейчас же найти мистера Гардинера по делу абсолютно неотложному! Я не могу терять ни минуты.

– Боже правый! Что случилось?! – воскликнул мистер Дарси голосом, в котором было больше волнения, чем вежливости. Быстро овладев собой, он сказал: – Я не собираюсь вас задерживать, но позвольте за мистером Гардинером сходить слуге или мне. Вы плохо выглядите – вам нельзя идти самой.

Элизабет заколебалась, но колени дрожали, и она поняла, что толку от ее поисков будет мало. Поэтому она позвала слугу и приказала ему – хотя понять ее было трудно, потому что она запиналась и хватала ртом воздух – немедленно привести домой его хозяина и хозяйку.

Когда тот вышел из комнаты, она села, не в состоянии держаться; выглядела она настолько несчастной и больной, что мистер Дарси просто не мог оставить ее одну или воздержаться от слов, сказанных с сочувствием и нежностью:

– Давайте я позову вашу служанку. Может, выпьете, чтобы вам полегчало? Стакан вина? Давайте я принесу! Вы очень плохо выглядите.

– Спасибо, не надо, – ответила Элизабет, пытаясь овладеть собой. – Со мной все в порядке. Я чувствую себя достаточно хорошо, просто меня огорчила ужасная новость, которую я только что получила из Лонгберна.

Сказав это, она залилась слезами и в течение нескольких минут не могла произнести ни слова. Растерянный мистер Дарси, не зная, что случилось, только пробормотал что-то о своем беспокойстве, а потом сочувственно молчал. Наконец Элизабет заговорила снова.

– Только что я получила письмо от Джейн, а там – эта страшная новость. Ее нельзя ни от кого скрыть. Моя младшая сестра покинула своих друзей… сбежала с мужчиной… теперь она полностью зависит от милости… мистера Викхема. Они вместе сбежали из Брайтона. Вы знаете его достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в том, что произойдет потом. Приданого у Лидии нет, знатных родственников – тоже, поэтому ничто не сможет побудить его к женитьбе… она – пропащая…

Дарси застыл от удивления.

– Подумать только! А я могла это предотвратить, – добавила Элизабет тоном еще более взволнованным. – Я, знавшая, какой он на самом деле! Если бы я рассказала своей семье хоть немного из того, что знала! Если бы они узнали о его истинном лице, этого бы не произошло. Но сейчас уже поздно, слишком поздно.

– Какое горе! – воскликнул Дарси. – Какое несчастье – и какой шок! А это известно точно – достаточно точно?

– Да, конечно! Они вместе уехали из Брайтона в субботу ночью, потом стало известно, что они добрались до Лондона, но куда отправились дальше – никто не знает, но точно не в Шотландию.

– А что было сделано… пытались ее найти?

– Мой отец отбыл в Лондон, а Джейн в своем письме просила моего дядю, чтобы тот немедленно помог, и мы с ним уедем где-то через полчаса. Но уже ничего не сделаешь, я хорошо знаю, что уже ничего не сделаешь. Разве можно как-то повлиять на такого человека, как Викхем! А где их искать? У меня нет ни малейшей надежды. Все это так ужасно!

Дарси согласился, молча кивнув головой.

– Почему же я ничего не сделала, когда узнала о его истинном характере?! Господи, если бы я знала, что именно мне следует делать, на что именно мне следовало решиться! Но я не знала… а может, просто боялась зайти слишком далеко и причинить вред. Какая страшная, какая непоправимая ошибка!

Дарси ничего не сказал в ответ. Казалось, что он почти не прислушивался к ее словам, с мрачным видом молча расхаживая по комнате и хмуро-серьезно о чем-то задумавшись. Вскоре Элизабет поняла, о чем он думал. Ее влиянию на него пришел конец. Всему должен был наступить конец перед лицом такого доказательства неблагополучия их семьи, перед таким огромным унижением. Она не могла ни удивляться этому, ни осуждать его. И осознание его правоты не принесло покоя в ее душу, не облегчило ее страданий. Наоборот – это осознание только сделало более рельефными ее собственные чувства и желания: никогда раньше не была она так готова полюбить его, как сейчас, когда любовь ее уже была абсолютно ненужной. Но собственное «я» не смогло, несмотря на его старания, полностью завладеть ее чувствами. Лидия – и то унижение, и несчастья, которые она навлекла на всю свою семью, вскоре смогли поглотить все личные переживания Элизабет. Она сидела, прикрыв лицо платком, уже не в состоянии воспринимать происходящее вокруг. К неприятной реальности ее вернул через несколько минут голос мистера Дарси, который тоном сочувственным, но одновременно и сдержанным, сказал:

– Боюсь, вы уже давно хотите, чтобы я ушел, и у меня нет других оснований просить вас разрешить мне остаться, кроме всего, но в этой ситуации напрасно сочувствие. Я действительно очень хотел бы утешить вас словом или делом, но не буду мучить вас своими бесполезными потугами, чтобы вам не показалось, что я нарочно напрашиваюсь на вашу благодарность. Боюсь, что эта ужасная история избавит нас от удовольствия видеть вас сегодня в Пемберли.

– Да конечно. Пожалуйста, извинитесь за нас перед мисс Дарси. Скажите ей, что мы должны ехать домой по неотложному делу. Скрывайте от нее неприятную правду как можно дольше. Хотя я знаю, что вскоре об этом станет известно.

Он искренне заверил ее, что будет молчать, вновь выразил сожаление по поводу несчастья, которое ее постигло, выразил надежду на развязку, счастливее той, которую сейчас можно ожидать, передал привет ее родственникам и лишь один раз прощально взглянув на нее, удалился.

Когда мистер Дарси вышел из комнаты, Элизабет почувствовала, что теперь вряд ли они когда-нибудь снова встретятся в атмосфере такой теплоты и сердечности, как это было в Дербишире; бросив взгляд в прошлое на их отношения, полные превратностей и противоречий, она вздохнула, подумав о неуместности и несвоевременности такой субстанции, как чувство: теперь ей хотелось, чтобы их знакомство продолжилось, а когда-то она бы наоборот радовалась его окончанию.

Если бы благодарность и уважение были достаточными основаниями для возникновения любви, то смена чувств у Элизабет была бы естественной и вполне уместной. Но если наоборот – когда симпатия, возникающая на такой почве, кажется неразумной или неестественной – по сравнению с тем, что часто называется любовью с первого разговора или вообще – с первого взгляда, то в защиту Элизабет сказать ничего, кроме того, что, проявив неравнодушие к Викхему, она испытала последний метод и его фиаско, возможно, побуждающего ее к поискам какого-то другого метода, менее романтичного. Поэтому предположим, что так оно и произошло, – и Элизабет с сожалением посмотрела вслед мистеру Дарси. То, что он ушел, стало первым – но далеко не последним – с неизбежным последствием того позора, которым покрыла себя Лидия, поэтому Элизабет еще больше рассердилась при мысли об этой идиотской истории. Прочитав второе письмо от Джейн, она потеряла всякую надежду, что Викхем женится на Лидии. Только такой добросердечный человек, как Джейн, мог тешить себя подобной мыслью. Теперь Элизабет почти не удивлялась тому, что случилось. Пока в голове ее держалось впечатление, оставленное первым письмом, она действительно была крайне удивлена – очень удивлена тем обстоятельством, что Викхем хочет жениться на девушке, зная, что у нее за душой ни гроша; а еще она просто понять не могла – как это Лидии удалось сделать так, что он ее полюбил? Однако теперь все стало явным и ясным как день. Видимо, для такой интрижки она была достаточно привлекательной; и хотя Элизабет не думала, что Лидия умышленно согласилась на побег, не собираясь выходить замуж, ей нетрудно было предположить, что у сестры ее не было ни достаточно добродетели, ни достаточно ума, чтобы воздержаться от такого шага и не стать легкой жертвой проходимца.

Пока полк стоял в Гертфордшире, Элизабет и подумать не могла, что Лидия испытывает к Викхему какие-то чувства; и она не сомневалась, что ее сестра при минимальном поощрении готова была полюбить кого угодно. Ее фаворитом был то один офицер, то другой – в зависимости от количества внимания, которое тот ей уделял. Ее предпочтения непрерывно менялись, но их объектом всегда был конкретный человек. Вот к чему приводит недостаток воспитания и чрезмерное потакание, когда речь идет о такой девушке, как Лидия! Как остро чувствовала теперь все это Элизабет!