Да, завтра у него нет никаких дел вообще и поэтому он с готовностью примет ее приглашение.

И он действительно пришел, к тому же в такое «подходящее время», что ни одна из женщин еще не была одета. Миссис Беннет, в пеньюаре и с полуготовой прической, мгновенно влетела в комнату дочери и воскликнула:

– Джейн, дорогая, быстро собирайся и беги вниз. Он пришел. Мистер Бингли пришел! Правда. Скорее собирайся. Эй, Capа, ступай к мисс Беннет и немедленно помоги ей надеть платье. Оставь прическу мисс Лиззи на потом.

– Мы спустимся вниз, как только сможем, – сказала Джейн, – но кажется, что Китти уже давно готова, потому что прошло полчаса, как она пошла наверх.

– Да Бог с ней, с Китти! При чем здесь она? Ну-ка, скорей! А где же твой пояс?

Но когда мать ушла, Джейн решительно отказалась идти вниз одна – только вместе с кем-то из сестер.

То же желание оставить их вдвоем просматривалось и вечером. После чаепития мистер Беннет, по привычке, уединился в библиотеке, а Мэри пошла наверх к фортепиано. Когда два из пяти препятствий были, таким образом, устранены, миссис Беннет долго сидела и моргала Элизабет и Кэтрин, но это не произвело на них никакого впечатления. Элизабет ее просто не замечала, а когда Китти наконец заметила, то спросила, словно ничего не понимая:

– Что случилось, мама? Почему вы мне все время моргаете? Что я должна сделать?

– Ничего, дитя мое, ничего. Я тебе не моргала.

Пять минут миссис Беннет просидела неподвижно, но затем, не желая терять такую бесценную возможность, она вдруг вскочила и, обратившись к Китти со словами «Иди сюда, милая, я хочу с тобой поговорить», схватила ее за руку и вывела из комнаты. Джейн сразу же бросила взгляд на Элизабет, полный недовольства такими хитростями и мольбы к ней на них не поддаваться. Через несколько минут миссис Беннет приоткрыла дверь и позвала:

– Лиззи, дорогая, мне надо с тобой поговорить.

Элизабет пришлось подчиниться.

– Пусть останутся вдвоем, – сказала ее мать, как только они вышли в зал. – Мы с Китти пойдем наверх и посидим в гардеробной.

Элизабет предпочла не спорить с матерью и просто спокойно дождалась в зале, пока они и Китти не исчезнут из виду, а потом вернулась в гостиную.

Таким образом, в тот день хитрости, к которым прибегла миссис Беннет, успеха не возымели. Бингли был само обаяние, но суженым Джейн так и не стал. Его веселье и непринужденность стали чрезвычайно уместным дополнением к вечерним посиделкам, а невыносимую навязчивость матери и ее глупые замечания он воспринимал с должной снисходительностью и незыблемым выражением лица, чем в значительной мере обязан был ее дочери.

Мистера Бингли не пришлось долго уговаривать остаться на ужин; а когда он уже собирался домой, была достигнута договоренность – главное, между ним и миссис Беннет, – что завтра утром он придет, чтобы поохотиться вместе с ее мужем.

После этого дня Джейн больше никогда не вспоминала о своем равнодушии. Ее сестры о Бингли не обмолвились и словом, и Элизабет отошла ко сну со счастливой уверенностью, что все непременно должно завершиться очень быстро, если мистер Дарси не вернется раньше указанного времени. А если серьезно, то она почти не сомневалась в том, что все это произошло не без содействия указанного джентльмена.

На следующий день Бингли пришел точно в назначенное время; и они с мистером Беннетом провели вместе весь вечер, как и было договорено. Последний оказался человеком более приятным, чем ожидал его компаньон. В поведении Бингли не было ни чопорности, ни глупости, способных спровоцировать сарказм с его стороны или заставить его замолчать от отвращения и презрения; он был более общительным и менее эксцентричным, чем когда-либо. Бингли, конечно же, вернулся вместе с ним к обеду, а вечером миссис Беннет снова прибегла к хитрости, чтобы он и ее дочь смогли остаться наедине. С этой целью Элизабет, которая должна была написать письмо, пошла после чаепития в комнату для завтрака, так как все остальные собирались засесть за карты, она не собиралась мешать планам своей матери.

Но вернувшись в гостиную после написания письма, Элизабет с безмерным удивлением поняла, что в своих уловках мать явно превзошла саму себя. Открыв дверь, Элизабет увидела, что ее сестра и Бингли стоят у камина и о чем-то серьезно разговаривают. Возможно, эта сцена и не навела бы на какие-то догадки, но когда они поспешно обернулись и быстро отодвинулись друг от друга, их лица сказали все, о чем был разговор. Они оказались в неудобной ситуации, и Элизабет показалось, что ее ситуация была еще хуже. Никто из них не произнес ни полслова; и Элизабет как раз собралась уйти, но тут Бингли, который, как и Джейн, уже успел сесть, вдруг вскочил, прошептал несколько слов ее сестре и выбежал из комнаты.

Джейн не стала таиться от Элизабет в ситуации, когда сказанное ею правдивое слово способно было лишь увеличить ее радость; поэтому она сразу бросилась на шею сестре и голосом, дрожащим от радостного волнения, призналась ей, что чувствует себя самым счастливым человеком на свете.

– Это невероятно! – добавила она. – Просто невероятно. Я этого не заслуживаю. О! И почему только все не могут быть такими же счастливыми, как и я!

Поздравления со стороны Элизабет прозвучали так искренне, эмоционально и радостно, что невозможно передать словами. Каждое доброе слово было для Джейн источником восторга и счастья. Но пока она больше не могла оставаться с сестрой или сказать хоть немного из того, что ей осталось сказать.

– Я должна немедленно идти к матушке! – воскликнула она. – Я никак не могу относиться пренебрежительно к ее нежной заботе или допустить, чтобы она услышала об этом от кого-то другого. Он уже пошел к моему отцу. Ой, Лиззи! Как это прекрасно – знать, что мой рассказ доставит такое удовольствие всей нашей славной семье! Я просто изнемогаю от счастья!

После этих слов она поспешила к своей матушке, которая умышленно прервала игру в карты и сидела с Китти наверху.

Элизабет, оставшись в одиночестве, смогла теперь улыбнуться при мысли о той скорости, с которой решилась эта история, месяцами служившая источником подавляющей неуверенности и раздражения.

– Вот чем закончилась пугливая осмотрительность его приятеля! Вот чем закончилось фальсификации и ухищрения его сестер! И это действительно счастливая, мудрая и уместная развязка!

Через несколько минут к ней присоединился Бингли, чей разговор с отцом был коротким и деловым.

– А где ваша сестра? – спросил он быстро, отворяя дверь.

– Наверху с матерью. Думаю, что вскоре она спустится сюда.

Бингли закрыл дверь, подошел к Элизабет и попросил ее, чтобы она пожелала им счастья и проявила свою сестринскую любовь. Элизабет эмоционально и искренне выразила свою радость по поводу их будущего родства. Они сердечно пожали друг другу руки; а потом, ожидая сестру, она выслушала все, что он хотел ей сказать о своем счастье, о достоинствах Джейн; несмотря на его влюбленность, Элизабет действительно верила в то, что все его ожидания счастья имеют под собой рациональное основание, потому что для этого у них были отличное взаимопонимание, прекрасный характер Джейн и общая схожесть чувств и предпочтений.

Это был вечер как никогда приятный для всех; лицо старшей мисс Беннет светилось радостью и выглядело еще красивее, чем обычно. Китти манерно улыбалась, надеясь, что скоро наступит и ее черед. Миссис Беннет не могла найти нужных слов, чтобы выразить свое согласие и свое одобрение, хотя уже полчаса она с Бингли ни о чем другом не разговаривала; а когда во время ужина к ним присоединился мистер Беннет, его голос и поведение хорошо демонстрировали, насколько счастливым он был.

Однако ни единое слово и ни единый намек не слетели с его уст, пока их визитер не пожелал им спокойной ночи. И как только он ушел, мистер Беннет обратился к своей дочери с такими словами:

– Джейн, я поздравляю тебя! Ты будешь очень счастливой женщиной.

Джейн сразу же подошла к нему, поцеловала и поблагодарила за доброту.

– Ты – хорошая девушка, – сказал в ответ мистер Беннет, – и мне приятно думать о том, что ты так удачно вышла замуж. Я нисколько не сомневаюсь, что вы хорошо будете ладить друг с другом. У вас, конечно, похожие характеры. И ты, и он настолько покладисты, что вы всегда сможете договориться; столь легкомысленны, что любой слуга сможет вас обмануть; такими щедрыми, что ваши расходы всегда будут превышать ваши доходы.

– Надеюсь, что этого не будет. Безрассудство и легкомыслие в денежных делах будут неприемлемыми и непростительными прежде всего для меня.

– Расходы будут превышать доходы?! Мой дорогой мистер Беннет, о чем вы говорите? – воскликнула его жена. – У него же четыре или пять тысяч фунтов дохода в год, а то и больше!

И потом, обращаясь к дочери:

– Моя дорогая, моя дорогая Джейн! Я так счастлива! Сегодня ночью я не смогу сомкнуть глаз! Я знала, что так и будет. Я всегда говорила, что именно так и должно произойти. Может ли такая красота пропадать напрасно! Помню, когда я впервые увидела мистера Бингли после его приезда в Гертфордшир в прошлом году, то подумала, что вы можете стать хорошей парой. О! Он – самый красивый молодой человек на свете!

Викхем, Лидия – обо всех забыли. Теперь ее любимым ребенком была, вне всякого сомнения, Джейн. В тот момент она была безразлична ко всем остальным. Вскоре младшие сестры Джейн начали интересоваться теми выгодами, которые им могли перепасть благодаря ее предстоящему замужеству.

Мери спрашивала разрешения пользоваться библиотекой в Недерфилде, а Китти умоляла, чтобы каждую зиму там устраивались балы.

Понятно, что с тех пор Бингли стал бывать в Лонгберне ежедневно; он часто приходил еще до завтрака и всегда оставался после ужина, кроме тех случаев, когда какой-то явно злобный и нехороший сосед, заслуживающий бесконечного осуждения и презрения, приглашал его на обед и Бингли считал своим долгом такое приглашение принять.

Теперь Элизабет имела немного времени для разговоров со своей сестрой, потому что, пока ее кавалер находился у них дома, все свое внимание Джейн уделяла только ему, и Элизабет увидела, что в те часы разлуки, которые случались, она могла принести существенную пользу им обоим. Бингли, при отсутствии Джейн, всегда обращался к Элизабет, чтобы с удовольствием поговорить с ней о ее старшей сестре, а Джейн, в его отсутствие, тоже постоянно искала ее общества, чтобы излить душу.

– Я так обрадовалась, – призналась она как-то вечером, – когда он сказал мне, что ничего не знал о моем пребывании в Лондоне прошлой весной. Я и подумать о таком не могла.

– А я догадывалась, – ответила Элизабет. – А чем он это объяснил?

– Наверное, все это были проделки его сестер. Для них его знакомство со мной было явно нежелательным, что меня совсем не удивляет, потому что, как на них, то он бы мог найти объект предпочтений более достойный внимания во всех отношениях. Но когда они убедятся – и я в это верю, – что их брат нашел со мной свое счастье, мои отношения с ними снова станут хорошими, хоть они уже никогда не будут такими, как раньше.

– Такой неуместной речи я еще от тебя не слышала, – сказала Элизабет. – Девочка! Мне было бы противно видеть, как ты снова станешь глупенькой жертвой ложной симпатии и уважения к тебе со стороны мисс Бингли!

– Ты только представь себе, Лиззи, – когда в прошлом ноябре мистер Бингли уехал в Лондон, он действительно меня тогда любил и не вернулся в Недерфилд только потому, что был уверен в моем равнодушии к нему.

– Ну что ж, бывает, подумаешь – немного ошибся! Хотя это делает честь его скромности.

Такое заявление привело к панегирику со стороны Джейн его застенчивости и робости, а также к рассказу о том, как низко он ценил свои хорошие стороны.

Элизабет было приятно убедиться, что Бингли не проговорился о своем друге и о его вмешательстве, потому что, хотя у Джейн и было самое доброе и самое снисходительное сердце в мире, это обстоятельство могло настроить ее предвзято против мистера Дарси.

– Нет человека, счастливее меня! – воскликнула Джейн. – Лиззи, дорогая, и почему мне единственной из всех вас выпало такое благословение. Я хотела бы, чтобы тебе повезло так же, как и мне. Вот если бы и тебе попался такой же хороший человек!

– Даже когда мне встретится хоть полсотни таких мужчин, я никогда не буду такой счастливой, как ты, потому что для этого надо иметь твой характер и твою доброту. Нет, я уже как-нибудь сама о себе позабочусь. Может, со временем, если мне очень повезет, я встречу еще одного мистера Коллинза.

Состояние дел в лонгбернской семье не могло долгое время оставаться тайной. Миссис Беннет позволила себе шепотом поделиться ею с миссис Коллинз, а та осмелилась – без всякого разрешения! – поступить так же в отношении всех своих соседей и знакомых в Меритоне.

Вскоре Беннетов провозгласили самой счастливой семьей в мире, хотя только несколько недель назад, когда Лидия сбежала с Викхемом, все сходились во мнении, что их непременно постигнет большое несчастье.