Джейн Остин - Гордость и предубеждение

– Конечно же, не хотелось бы.

– Пройти три, четыре, пять – или сколько там? – миль по колено в грязи, и к тому же, абсолютно одной! Интересно, что она хотела этим сказать? Как по мне, то таким задорно-хвастливым образом она хотела продемонстрировать свою самостоятельность и свое деревенское равнодушие к правилам приличия.

– Она хотела продемонстрировать свою любовь к сестре, и это – очень похвально, – сказал Бингли.

– Боюсь, мистер Дарси, – отметила мисс Бингли почти шепотом, – что эта история пошатнула ваше увлечение ее чарующими глазами.

– Отнюдь, – ответил тот. – Быстрая походка только добавила им сияния.

После этой фразы на некоторое время воцарилась тишина, потом сказала миссис Херст:

– Я чувствую необычайное уважение к Джейн Беннет, она – девушка действительно очень красивая, и я всем сердцем желаю ей удачно выйти замуж. Но при таких родителях и при отсутствии знатных родственников, боюсь, что шансов на это у нее нет никаких.

– Ты как-то говорила, что их дядя – адвокат в Меритоне.

– Да; и у них есть еще один, он живет где-то вблизи Чипсайда.

– Большая шишка, ничего не скажешь, – отметила ее сестра, и они обе весело захихикали.

– Да пусть хоть все их родственники живут в Чипсайде – это не сделало бы сестер Беннет менее приятными ни на грамм! – воскликнул Бингли.

– Но это существенно бы уменьшило их шансы выйти замуж за мужчин с положением, – ответил Дарси.

В ответ на эту реплику Бингли промолчал, зато его сестры радушно с ней согласились и некоторое время весело радовались по поводу родственников– простолюдинов своей дорогой подруги.

Но когда к ним снова вернулись нежные дружеские чувства, то они покинули столовую и направились к ней в комнату, а потом сидели у Джейн, пока их не позвали пить кофе. Джейн чувствовала себя еще очень плохо, и Элизабет не отходила от нее ни на шаг до самого вечера, пока с облегчением убедилась, что сестра ее уснула, и когда она скорее из вежливости, чем по желанию спустилась вниз в гостиную. Зайдя в комнату, застала все общество за игрой в мушку; ее немедленно пригласили присоединиться, но она, догадываясь, что игра идет по-крупному, отказалась, сославшись на необходимость ухода за сестрой, а потом сказала, что некоторое время побудет внизу и немного почитает. Мистер Херст удивленно уставился на нее.

– Вам интереснее читать, чем играть в карты? – спросил он. – Это что-то оригинальное!

– Мисс Элиза Беннет, – сказала мисс Бингли, – карты терпеть не может. Книги для нее – все, остальное же ее просто не интересует.

– Я не заслуживаю ни на такую похвалу, ни на такое осуждение! – воскликнула Элизабет. – Книги для меня – далеко не все, другие вещи меня тоже интересуют и доставляют мне наслаждение!

– Как по мне, то вы получите удовольствие от ухода за вашей сестрой, – сказал Бингли. – Надеюсь, что вскоре наслаждение ваше возрастет, когда вы увидите ее в добром здравии.

Элизабет поблагодарила его за такое сочувствие, а затем подошла к столу, на котором лежало несколько книг. Мистер Бингли сразу же предложил принести ей еще книг – это, собственно, было и все, из чего состояла его библиотека.

– Конечно, хотелось бы, чтобы моя библиотека была побольше – вам удовольствие, а мне в честь; но я – человек ленивый, и, имея книг немного, читаю их еще меньше.

Элизабет заверила его, что прекрасно обойдется теми книгами, которые были в комнате.

– Просто диву даюсь, – сказала мисс Бингли, – и почему это мой отец оставил нам в наследство такую малочисленную библиотеку? Вот у вас в Пемберли библиотека просто прекрасна, мистер Дарси!

– Другой она просто не может быть, потому что представляет собой произведения многих поколений.

– Да вы и сами сделали в нее немалый вклад, потому что всегда покупаете книги.

– Не понимаю, как можно пренебрегать семейной библиотекой в такие времена, как наши.

– Пренебрегать! Я уверена, что вы ничего не жалеете, чтобы приумножить красоту и привлекательность вашего благородного дома. Чарльз, когда у тебя будет свой собственный дом, надеюсь, что у него будет хоть какая-то толика той красоты, которую имеет Пемберли.

– Я тоже надеюсь.

– Но я действительно советую тебе приобрести дом в той же местности, а как образец взять Пемберли. Нет в Англии графства, лучшего чем Дербишир.

– Я полностью поддерживаю эту идею – возьму и куплю Пемберли, если Дарси мне его продаст.

– Я говорю только о реальных возможностях, Чарльз.

– Да будет тебе, Кэролайн, я действительно думаю, что лучше Пемберли приобрести, чем пытаться копировать.

Элизабет так заинтересовал этот разговор, что она едва не забыла о своей книге; потом и вовсе отложила ее и, придвинувшись ближе к карточному столу, устроилась между мистером Бингли и его старшей сестрой и стала наблюдать за игрой.

– Мисс Дарси сильно подросла за время, минувшее с весны? – спросила мисс Бингли. – Наверное, она будет такого роста, как и я.

– Думаю, что да. Уже сейчас она такая же ростом, как и мисс Элизабет Беннет, а может, даже немного выше.

– Так хочется снова ее увидеть! Ни с кем другим я не общалась с таким удовольствием, как с ней. Какой вид, которые манеры! Такая развитая и образованная для своего возраста! А на фортепиано она играет просто великолепно.

– Удивительно, как только у девушек хватает терпения становиться такими образованными и развитыми! Они сейчас все такие!

– Все молодые девушки развитые и образованные? Что ты имеешь в виду, мой дорогой Чарльз?

– Именно это я и имею в виду. Все они хорошо рисуют, клеят ширмы и вяжут кошельки. Что-то я не припомню девушек, которые не умели всего этого делать, а о девушке, которую представляют впервые, непременно скажут, что она чрезвычайно развита и образована.

– Ваш перечень наиболее распространенных достоинств очень близок к истине, – отметил Дарси. – Такую характеристику применяют сейчас к любой женщине, которая умеет связать кошелек или наклеить ширму. Но я совсем не согласен с вашей оценкой девушек в целом. Здесь я не могу похвастаться – из всех своих знакомых я знаю не более шести, которые действительно развиты и образованы.

– И я не знаю, – поддержала мисс Бингли.

– Значит, – отметила Элизабет, – в ваше понятие развитой и образованной женщины вы вкладываете очень большой смысл.

– Да, я действительно вкладываю в него очень большой смысл.

– Да, – сказала его верная помощница, – по-настоящему развитым и образованным может считаться лишь тот, кто намного превосходит то, с чем обычно приходится встречаться. Чтобы заслужить такую характеристику, женщине нужно очень хорошо разбираться в музыке, пении, рисовании, танцах и современных языках; а чтобы эта характеристика не была заслуженной только наполовину, женщине, кроме всего этого, надо еще иметь что-то неординарное в своей внешности, в тональности голоса, а также в манере двигаться, общаться и высказываться.

– Да, ей нужно иметь все это, – сказал Дарси, – но ко всему этому ей надо добавить и нечто очень существенное – развитие собственного ума через прочтение большого количества книг.

– Теперь я не удивляюсь, что вы знаете только шесть развитых и образованных женщин. Удивительно, что вы их знаете вообще.

– Вы так строго относитесь к собственному полу, что вам это странно?

– Лично я никогда такой женщины не встречала, лично я никогда не видела, чтобы описанные вами качества – незаурядные умственные способности, образованность и элегантность – сочетались в одной женщине.

Миссис Херст и мисс Бингли энергично запротестовали против такого возражения, утверждая, что они знали многих женщин, которые отвечали такому описанию; но здесь мистер Херст призвал к порядку, сетуя на их невнимательность к игре. Тем самым разговору был положен конец, и вскоре Элизабет покинула комнату.

– Элиза Беннет, – сказала мисс Бингли, дождавшись, когда за той закрылась дверь, – это одна из тех девушек, которые предлагают себя представителям другого пола путем унижения пола собственного; должна сказать, что с большинством мужчин такой номер проходит удачно. Но, на мой взгляд, это – плевая хитрость, крайне дешевый трюк.

– Не подлежит сомнению, – ответил Дарси, на которого, главным образом, и было рассчитано это замечание, – что хитрость присутствует во всех без исключения средствах, которыми пользуются женщины, чтобы заполучить себе мужа. Все, что имеет хоть какое-то отношение к хитрости, вызывает отвращение.

Мисс Бингли не была столь довольна ответом, чтобы продолжать разговор на эту тему.

Вскоре Элизабет снова вышла к ним, но сказала только, что ее сестра чувствует себя хуже и что она не может ее покинуть. Бингли потребовал, чтобы немедленно послали за мистером Джонсом; его же сестры, убежденные в бесполезности советов сельских эскулапов, предложили срочно вызвать из города какое-нибудь светило медицинской науки. Элизабет и слышать об этом не хотела; но к совету брата была не против прислушаться, поэтому решили: если состояние мисс Беннет решающим образом не улучшится, то мистера Джонса вызовут рано утром. Бингли места себе не находил, а его сестры заявили, что они чувствуют себя крайне несчастными. Свое горе они заглушали после ужина пением на два голоса, а их брат, не находя лучшего выхода своим чувствам, приказал экономке, чтобы больной девушке и ее сестре уделялось всевозможное внимание.

Большую часть ночи Элизабет провела в комнате своей сестры, а утром с удовольствием дала более или менее оптимистичный ответ на расспросы экономки, которую прислал мистер Бингли, а затем – на расспросы двух элегантных дамочек, прислуживавших его сестрам. Однако, несмотря на улучшение, Элизабет пришлось направить в Лонгберн записку с пожеланием, чтобы ее мать сама посетила Джейн и получила собственное представление о состоянии ее здоровья. Записку отправили немедленно, и так же немедленно было выполнено пожелание, которое в ней содержалось: миссис Беннет, сопровождаемая двумя младшими дочерьми, прибыла в Недерфилд вскоре после того, как семья закончила завтракать.

Если бы миссис Беннет убедилась, что Джейн грозит очевидная опасность, то чувствовала бы себя крайне несчастной; но она удовлетворилась тем, что болезнь ее дочери тревоги не вызывала, и поэтому совсем не желала ее скорейшего выздоровления, потому что оно могло бы привести к ее отправке из Недерфилда. Из-за этого она и слушать не хотела Джейн, когда та предлагала отвезти ее домой, к тому же аптекарь, который прибыл примерно в то же время, тоже считал это нежелательным. Миссис Беннет немного посидела с Джейн, а потом появилась мисс Бингли и сделала им приглашение, поэтому мать и три ее дочери прошли в комнату для завтрака. Встретив их, Бингли выразил надежду, что миссис Беннет застала Джейн в состоянии, не худшем, чем то, на которое надеялась.

– К сожалению, это не так, сударь, – сказала она. – Дочь слишком больна, чтобы ее отправлять домой. Мистер Джонс говорит, что об этом еще рано думать. Позвольте нам еще немного злоупотребить вашей добротой.

– Отправить домой?! – воскликнул Бингли. – Об этом и думать не следует! Уверен, что моя сестра и слушать не захочет об отъезде.

– Можете не сомневаться, сударыня, – холодно и вежливо сказала мисс Бингли, – пока мисс Беннет будет оставаться у нас, за ней будут ухаживать самым надлежащим образом.

Миссис Беннет рассыпалась в благодарностях.

– По правде говоря, – добавила она, – если бы не такие хорошие друзья, то не знаю, что с ней и произошло бы, поскольку Джейн действительно очень больна и чувствует себя очень плохо, хотя проявляет при этом большую терпеливость. Она всегда такая, и я никогда не встречала характера более мягкого. Я часто говорю своим другим девушкам, что они в подметки ей не годятся. У вас тут такая хорошая комната, мистер Бингли, а вид на эту гравийную аллейку просто волшебный. Не знаю, есть ли в округе место, способное сравниться с Недерфилдом. Надеюсь, что вы не покинете это имение просто так – впопыхах, хотя и арендовали его на короткий срок.

– Все, что я делаю, я делаю впопыхах, – сказал Бингли, – поэтому если я решу покинуть Недерфилд – сделаю это в течение пяти минут. Однако пока мне кажется, что я осел здесь надолго.

– Именно этого я от вас и ожидала, – сказала Элизабет.

– Вы что, начинаете понимать меня? – воскликнул он, обращаясь к ней.

– Конечно! Я понимаю прекрасно.

– Хотелось бы считать это комплиментом, но боюсь, что человек, в котором легко разобраться, выглядит жалко.

– По-всякому бывает. Если у человека глубокий и сложный характер, то это еще не значит, что в нем труднее или наоборот – легче разобраться, чем в человеке вашего характера.

– Лиззи, – сказала ее мать – не забывайся и не прибегай здесь к выходкам, которые тебе позволяют дома.

– А я и не знал, – быстро продолжил Бингли, – что вы занимаетесь изучением человеческих характеров. Это, наверное, очень интересное дело.