Хотя Джейн говорила, что известие о приезде Бингли ничуть ее не тревожит, и даже верила в это сама, Элизабет все же ясно замечала ее волнение. В каждом ее поступке обнаруживались взвинченность, нервозность, столь несвойственные ей в обычное время.

Тема, подвергнутая горячему семейному обсуждению около года тому назад, вновь стала предметом разговора между родителями.

— Дорогой мой, как только мистер Бингли приедет, — сказала миссис Беннет, — вам, разумеется, нужно будет его навестить!

— Ну нет, увольте. В прошлом году вы меня убедили, обещав, что за это он женится на нашей дочке. Но, как видите, все кончилось ничем. На эту удочку я больше не попадусь.

Жена попыталась объяснить ему, что по случаю приезда мистера Бингли все соседи должны оказать ему должное внимание.

— Терпеть не могу этикета! — возразил муж. — Если Бингли нуждается в нашем обществе — пусть сам и заботится о встрече. Он знает, где мы живем. Я слишком дорожу временем, чтобы бегать к соседям по случаю каждого их отъезда или приезда.

— Ну что ж, насколько я понимаю, вы поступите непростительно грубо. Но это все же ни в коем случае не помешает мне пригласить его к нам на обед. На днях у нас обедают Голдинги и миссис Лонг. Вместе с нами за столом будет тринадцать человек, — для него как раз останется место.

Принятый план помог ей смириться с недостаточной учтивостью мужа. И все же ей было тяжело сознавать, что из-за его отказа соседи смогут встретиться с мистером Бингли раньше, чем они.

— Я вообще начинаю жалеть о его возвращении, — сказала Джейн сестре. — Оно могло бы меня не затрагивать, — ведь я и впрямь могу с ним встретиться как ни в чем не бывало. Но я не переношу связанных с этим беспрестанных разговоров. У нашей матери самые добрые намерения. Но она не представляет себе, — этого не может представить никто, — как мучат меня ее слова. Я буду счастлива, когда он снова уедет.

— Мне бы хотелось тебя утешить, — ответила Элизабет. — Но я не могу. Пойми, дорогая. Я не могу даже пожелать тебе набраться терпения, — то, что в таких случаях обычно советуют, — столько ты вытерпела.

Мистер Бингли приехал. С помощью слуг миссис Беннет узнала об этом незамедлительно, благодаря чему не был упущен ни один час возможных волнений и беспокойств. И она высчитывала, через сколько дней будет прилично пригласить его на задуманный обед, не надеясь увидеть его до этого. Но уже на третье утро после его прибытия к Хартфордшир она заметила из окна спальни, как он въехал на прилегающую к дому лужайку и поскакал к подъезду.

На радостях она сейчас же подозвала к окну дочерей. Джейн не захотела покинуть места за столом. Но Элизабет, чтобы ублажить мать, подошла, посмотрела на двор, увидела рядом с Бингли мистера Дарси и села рядом со старшей сестрой.



— С ним какой-то джентльмен, маменька, — сказала Китти. — Кто бы это мог быть?

— Какой-нибудь его знакомый, моя дорогая, — откуда мне знать.

— Ой! — крикнула Китти. — Кажется, это тот самый джентльмен, который всюду бывал с ним раньше. Мистер, ну как же его зовут, — такой высокий и гордый?..

— Боже праведный! Мистер Дарси! Конечно, он, клянусь чем угодно. Что ж, мы рады приветствовать всякого друга мистера Бингли. Но не будь они друзьями, я бы сказала, что прихожу в ярость от одного его вида.

Джейн бросила на Элизабет взгляд, полный недоумения и сочувствия. Она почти ничего не знала о том, что произошло в Дербишире. Поэтому она представила себе смущение сестры, которая едва ли не впервые увидела этого человека после получения от него столь памятного письма. Обеим сестрам было очень не по себе. Обеих переполняли собственные переживания и взаимное сочувствие. Поэтому они не расслышали болтовни матери о ее неприязни к мистеру Дарси и решимости обращаться с ним учтиво только ради его дружбы с мистером Бингли. Но у Элизабет был повод для беспокойства, совершенно неизвестный сестре, которой она так и не осмелилась показать письмо миссис Гардинер и рассказать, как изменилось ее отношение к Дарси. Для Джейн это был просто человек, на предложение которого ее сестра ответила отказом и достоинства которого недооценила. Но Элизабет знала гораздо больше. Она видела в нем друга, который облагодетельствовал их семью и к которому она питала чувство если не столь же нежное, то, по крайней мере, не менее оправданное и заслуженное, чем чувство Джейн к Бингли. Его приезд, появление в Незерфилде и в Лонгборне, его явное стремление снова с ней встретиться — все это удивляло ее почти в той же степени, в какой она была удивлена переменой его поведения при первой их встрече в Дербишире.

Румянец, сошедший перед тем с ее щек, вспыхнул на них еще ярче, и радостная улыбка озарила ее лицо, когда она подумала, как долго остаются неизменными его привязанность и стремление завоевать ее сердце. Но она не хотела себя зря обнадеживать.

«Посмотрим прежде, как он станет себя вести, — сказала она себе. — Помечтать мы еще успеем».

Она сидела, углубившись в работу, стараясь совладать с душевным смятением и не смея поднять глаза. Услышав приближающиеся к двери шаги, она с любопытством взглянула на сидевшую рядом сестру. Джейн была немного бледна, но держалась спокойнее, чем ожидала Элизабет. При появлении гостей она слегка покраснела. И все же она встретила их непринужденно, и в ее полном достоинства поведении не замечалось ни тени обиды или преувеличенной приветливости.

Элизабет сказала каждому из друзей ровно столько, сколько требовали приличия, и снова взялась за шитье. Только раз осмелилась она бросить взгляд на Дарси. Как обычно, он казался серьезным, и она подумала, что сейчас он больше похож на Дарси, которого она видела прежде в Хартфордшире, чем на того, которого узнала в Пемберли. Но, быть может, находясь рядом с ее матерью, он не мог вести себя так, как в присутствии ее дяди и тети? Такое предположение, сколь оно ни было огорчительным, казалось правдоподобным.

На Бингли она тоже успела взглянуть лишь мельком, заметив при этом, что он выглядит счастливым и смущенным. Миссис Беннет встретила его с такой чрезмерной любезностью, что старшим дочкам стало неловко, в особенности из-за контраста между этим приемом и церемонным приветствием, которым она удостоила его друга.

Это различие особенно болезненно переживала Элизабет, знавшая, что миссис Беннет была обязана мистеру Дарси спасением от бесчестия любимой дочери.

Дарси справился у Элизабет о здоровье мистера и миссис Гардинер, смутив ее настолько, что она едва смогла ответить, и затем не проронил почти ни одного слова. Они сидели довольно далеко друг от друга, и его молчание, возможно, объяснялось именно этим. Но в Дербишире все было по-другому. Там, если он не мог разговаривать с ней, он беседовал с ее друзьями. Здесь же в течение многих минут его голоса вовсе не было слышно. И когда, одолеваемая любопытством, она время от времени бросала на него беглые взгляды, она замечала, что он одинаково часто смотрел на нее и на Джейн, а еще чаще — просто опускал глаза. Его озабоченность и меньшая, в сравнении с предыдущей встречей, готовность быть ей приятным объяснялись достаточно просто. Она была разочарована и жестоко за это на себя злилась.

«Разве я могла ждать иного? — спрашивала она себя. — И все же почему он пришел?»

Ей не хотелось разговаривать с кем-нибудь другим, и у нее не хватало духу обратиться к нему. Справившись о здоровье его сестры, она больше ничего не могла придумать.

— Как давно вы уехали, мистер Бингли! — заметила миссис Беннет.

Мистер Бингли с готовностью согласился.

— Я уже начала побаиваться, что вы и вовсе не вернетесь. Поговаривали, будто к Михайлову дню вы откажетесь от аренды. Надеюсь, этого не случится? Как много за ваше отсутствие изменилось! Мисс Лукас вышла замуж и теперь живет своим домом. И одна из моих дочерей — тоже. Надеюсь, вы слышали — вы могли об этом прочесть в газетах. Я знаю, об этом сообщалось в «Курьере» и в «Таймсе». Хотя, конечно, не так, как следовало бы. Сказано всего лишь: «На днях Джордж Уикхем, эсквайр — на мисс Лидии Беннет». И ни словечка об ее отце, из каких она мест, — ровно ничего. Это дело рук моего братца Гардинера. Просто понять не могу, как его угораздило так оскандалиться. Вы читали?

Бингли ответил утвердительно и воспользовался случаем принести свои поздравления. Элизабет не смела поднять глаза, а потому не знала, как при этом выглядел мистер Дарси.

— В самом деле приятно, когда дочка удачно выходит замуж, — продолжала миссис Беннет. — И вместе с тем было жестоко отрывать ее от меня. Они уехали далеко на север, в Ньюкасл. И, увы, будут жить в тех местах бог знает сколько. Там квартирует его полк. Вы ведь, надеюсь, знаете, — он ушел из ***ширского и поступил в регулярную армию. Слава богу, у него есть настоящие друзья. Хоть и не так много, как он заслуживает.

Элизабет, понимавшая, что это говорилось в пику мистеру Дарси, почувствовала себя до такой степени униженной, что едва могла усидеть на месте. Но именно эти слова наполнили ее душу недостававшей ей прежде решимостью и заставили ее вступить в разговор. Она спросила у Бингли, надолго ли он поселился в Незерфилде, и узнала, что он надеется провести здесь несколько недель.

— Когда вы перестреляете всю дичь у себя, — вмешалась ее мамаша, — пожалуйста, мистер Бингли, приезжайте к нам. Вы сможете сколько угодно охотиться в имении мистера Беннета. Поверьте, он будет счастлив доставить вам это удовольствие и постарается приберечь для вас лучшие выводки.

Неумеренная и назойливая угодливость матери еще сильнее смутила Элизабет. Она была убеждена, что если бы сейчас ожили вновь прошлогодние надежды, то все очень скоро опять завершилось бы досадным разочарованием. И ей казалось, что мука, которую в эти минуты испытывали она и Джейн, не могла быть возмещена даже годами блаженства.

«Самое большое мое желание, — говорила она себе, — никогда больше не видеть этих людей. Своим обществом они не доставляют той радости, ради которой стоило бы переносить такие страдания. Пусть же ни тот, ни другой не попадаются мне на пути!»

Мука, которая не могла быть возмещена годами блаженства, показалась ей все же менее тяжкой, когда она заметила, как сильно обаяние Джейн действует на чувства ее прежнего поклонника. Сразу по приходе он разговаривал с ней немного. Но с каждой минутой его внимание к ней росло. Она казалась ему такой же красивой, как в прошлом году. Такой же милой и такой же естественной, но, пожалуй, несколько более молчаливой. Джейн всячески заботилась, чтобы в ней не было заметно никаких перемен, и считала, что разговаривает столько же, сколько раньше. Но ее мысль работала так напряженно, что нередко она сама не замечала своей задумчивости.

Когда молодые люди собрались уходить, миссис Беннет, продолжая изо всех сил ухаживать за Бингли, воспользовалась случаем, чтобы пригласить их в один из ближайших дней пообедать в Лонгборне.

— Ведь вы, мистер Бингли, мой должник, — добавила она. — Помните, когда вы уезжали в город прошлой зимой, вы обещали по возвращении приехать к нам на обед. Как видите, я этого не забыла. Признаюсь, я была сильно разочарована, когда вы не вернулись в Хартфордшир, чтобы исполнить свое обещание.

Эти слова вызвали у Бингли некоторое замешательство, и в ответ он пробормотал что-то о задержавших его делах. Следом за тем они уехали.

Миссис Беннет очень хотелось пригласить их к обеду в тот же день. Но хотя в Лонгборне всегда был отличный стол, она решила, что потребуется, по крайней мере, удвоить количество блюд, чтобы угодить человеку, с которым она связывала столь большие надежды, а также удовлетворить аппетит и тщеславие его друга, располагавшего десятью тысячами годового дохода.

ГЛАВА XII


Как только они ушли, Элизабет, чтобы немного успокоить свое волнение, отправилась на прогулку. Ей хотелось без помех поразмыслить над событиями дня, особенно сильно ранившими ее чувства. Больше всего ее удивляло и мучило поведение мистера Дарси.

«Зачем он пришел, — недоумевала она, — если собирался все время просидеть молча, сохраняя на лице это безразличное выражение?»

Ей не удавалось найти объяснение, которое могло бы хоть сколько-нибудь ее порадовать.

«Еще совсем недавно, в Лондоне, он мог быть приветливым и любезным с дядей и тетей. Почему же он не был таким же со мной? Если он со мной чувствует себя неловко, зачем ему было сюда приходить? Если ему больше нет до меня дела, откуда такая замкнутость? Как он меня изводит, этот человек! Не стану о нем больше никогда думать».

Какое-то время ей пришлось поневоле сдерживать свое обещание, так как ее догнала Джейн, счастливый вид которой показывал, что утренний визит доставил ей гораздо больше удовольствия, чем ее сестре.