Шарлотта Физерстоун - Гордость и страсть

Он желал воплотить ее мечты, стать их частью.

— Я последую за тобой в твои сны и мечты, — тихо пообещал он. Она уже крепко спала, он поцеловал ее ушко. — Я буду в каждом твоем дыхании.

И он намеревался исполнить обещание.

Стукнуло окно, и сон слетел с Лиззи. Может, это ветер, подумала она. Она решила было позвать Мэгги, но компаньонка плохо себя чувствовала сегодня. Поэтому Лиззи откинула одеяло и пошла по холодному полу. От задувающего ветра у нее перехватило дыхание. Странно, как это запертое на задвижку окно могло вдруг распахнуться.

— Ни звука.

Кто-то прикрыл ей рот рукой, потом к ее лицу плотно прижали кусок ткани. Она сопротивлялась, ощущая, как второй злоумышленник подхватывает ее за ноги.

— Подождем, пока она отключится, отнесем в карету и заберем свои деньги.

— А она сильная! — рыкнул второй, не удержав ее ноги.

Обессиленная, она упала на пол. Ударившись виском, она перестала что-либо слышать, медленно соскальзывая в забытье.

— Проверь-ка ее, — приказал голос. — Если она умерла, мистер Лассетер выпустит нам кишки.

— Жива, — объявил напарник. — Давай-ка оттащим ее скорее, пока сюда никто не вошел.

Через несколько минут она уже была в карете.

— Я не вижу в ней ничего особенного, — прозвучал недовольный женский голос. Такой знакомый…

— Она для меня намного важнее, чем ты можешь себе представить.

— Что дальше, любимый?

— Элинвик. Он следующая часть головоломки. Приведи его ко мне.

Затуманенное сознание уже не реагировало на услышанное, Лиззи окончательно провалилась в темноту.

На следующее утро засияло солнце, снег таял и воздух теплел. Адриан чувствовал озноб, все внутри сковало холодом. Швырнув письмо на стол, он шагнул к окну, задумчиво глядя вдаль, пытаясь восстановить самообладание. Это никогда не составляло ему труда, но этим утром он не мог справиться с собой.

Дверь кабинета отворилась, он услышал тихие шаги жены.

— Ты посылал за мною, дорогой?

— Да. Собери вещи. Мы уезжаем. — Оторвав взгляд от окна, он жестом указал на письмо. — Я получил письмо от Лиззи. Что-то не так. Ей кажется, что Элинвик играет не по правилам. Плюс к тому, по ночам она слышит странный скрип открывающихся дверей и окон, в то время как на ночь все тщательно проверяется. Мне это не нравится. Она осталась одна, у меня там лишь Элинвик, на которого возложена задача оберегать ее. Я знаю, это моя ошибка: стоило посадить ее в карету силком.

— Я сейчас же соберусь.

Он потянулся к ней и обнял, не желая расставаться.

— Ты не должна отходить от меня ни на шаг, понимаешь? Ни в дороге, ни в Лондоне. Я хочу, чтобы ты постоянно была рядом.

— Хорошо, — согласилась она, поглаживая его по спине. — Я никуда не стану отлучаться без тебя.

— Мне страшно думать о том, что мы можем обнаружить, когда приедем.

И ей тоже было страшно. Она надеялась, что сердце Элизабет не будет окончательно разбито.

— Проклятый Элинвик. Он всегда был неосторожен и импульсивен. Если это он подверг мою сестру опасности, я убью его, будь он хоть сто раз Хранителем.

Поездка оказалась не из приятных. Они перебросились друг с другом всего несколькими словами. Адриан был полностью погружен в мысли и переживания о Лиззи. Тени залегли у его глаз, но Люси почувствовала, как он успокаивается, когда, наконец, позволил ей обнять себя.

Они уже прибыли в город, небо нахмурилось, налитое свинцом, словно отражая смятение, царившее в их душах.

Карета остановилась перед домом. Оба выскочили и бросились наверх, где в нетерпении ожидал Гастингс.

— Начните с самого худшего, — потребовал Сассекс.

— Леди Элизабет пропала три дня назад, ваша светлость, и вместе с ней маркиз Элинвик.

— Мне все это очень не нравится, Адриан, — сказала Люси на следующий вечер, наблюдая за мужем, который сидел за столом напротив. — Есть какой-нибудь другой способ?

— Другого нет. Где еще она может быть, как не в этом проклятом клубе? Все это время он искал способ, как завладеть Элизабет, присвоить себе реликвии, пока меня не будет в Лондоне.

— Об Элинвике можно судить по-разному, но он не похититель, не вор.

— Он — один из подручных Орфея. Мы нашли свидетельства этому у него в доме. Письма, скрепленные печатью Орфея. Наброски планов. Упоминания о четвертом тамплиере. Все это время он был связан с Орфеем и, зная о каждом нашем шаге, предавал нас! — прорычал герцог. — Мы с Блэком разберемся с ним, как того заслуживает. Его предательство по отношению к нам и моей сестре не должно остаться безнаказанным. Я доверил ему Лиззи, а негодяй обманул меня.

— И все же я не могу в это поверить.

— Я представил тебе доказательство. Ты сама читала их переписку. Орфей — потомок четвертого тамплиера, о котором гасит легенда. И это тот самый Элинвик, который все время находился среди нас.

— Я понимаю, что на это указывает собранная информация, но подумай сам, Адриан… Ты знаешь его целую вечность. Он не смог бы ранить Элизабет, предать тебя или Блэка. Это дело столь деликатное… Постарайся избежать необдуманных поступков!

— Я не могу размышлять хладнокровно! Лиззи неизвестно где, одна, незрячая, беспомощная. Проклятье, Люси, мне в голову не идет ни одной трезвой мысли.

— Понимаю, я чувствую нечто подобное, стоит мне представить, как ты проникаешь в этот клуб, вооруженный всего лишь пистолетом. Он уже убил Ану, да и Томаса… И не остановится до тех пор, пока не убьет тебя.

— Я не дам ему такой возможности.

— Как ты сможешь помешать? Пожалуйста, — взмолилась она. — Ты слишком торопишься с решениями. Страсти раздирают тебя, управляя рассудком. Тебе стоит еще раз все тщательно обдумать.

Адриан взглянул на жену. На пороге возможной гибели казалось очень уместным провести время с той, кого называешь своей жизнью.

Меньше всего он думал о таком дне, о самой возможности однажды утром быть принесенным домой. Странное ощущение — чувствовать нависающую смертельную опасность, которая отходила на дальний план, стоило только ему заглянуть в глаза женщины, ради которой он обязан жить и дышать.

— Ты знаешь, что я должен сделать это. Жизнь Лиззи зависит от нас, от того, сможем ли мы найти ее сегодня вечером.

— Я так боюсь, — прошептала она. — Я не хочу терять тебя.

Странно, мысль о смерти прежде никогда его не беспокоила, но этим вечером захватила. Днем он даже послал за своим стряпчим сделать поправки в завещании, гарантирующие Люси достаточные средства. Орфей мерзавец, он не станет сражаться честно. Две жизни — его и Блэка — подвергнутся серьезной опасности.

— Я увижусь с тобой за завтраком, моя любовь. Обещаю, все будет хорошо.

Это наивное заверение и на него самого произвело сильное впечатление. Он просто не смог представить себе, что не увидит ее снова, не посмотрит за чаем с тостами и утренней газетой. Не разделит легкую закуску в ее комнате после ночи любви.

Господи, эти мысли невыносимы. Встав, он швырнул салфетку и направился к жене. Без слов взял ее за руку, вывел из-за стола и без слов повлек за собой.

— Адриан, не уходи. Пожалуйста! — просила она. — Не сейчас.

Войдя в кабинет, он затворил дверь и прижал Люси к ней.

— Прости меня, — припадая губами к ее шее, пробормотал он. — Я не могу быть нежным. Я должен овладеть тобой прямо сейчас. Сегодня вечером, еще до того, как… В общем, до того, как будет слишком поздно и я должен буду уйти.

Он обезумел от своей нестерпимой потребности в ней; руки заскользили по платью, корсажу, поднимая подол юбок высоко на бедра.

— Адриан, пожалуйста, — шептала она, в голосе слышны были слезы.

— Не надо слов, — простонал он в ее раскрытые губы, обхватывая ее бедра и сжимая ягодицы. — Пусть наши тела скажут за нас то, что должно. То, что мы делаем, лучше всяких слов.

Она приняла его, целуя так же неистово, как он целовал ее. Он нуждался в ней, желая быть внутри ее, возможно, в самый последний раз. Его сводило с ума желание подарить ей что-то такое, что заставило бы помнить о нем длинными ночами, когда его не будет рядом. Он желал остаться глубоко внутри, оставить частицу своей души, свое дитя. Она уже могла забеременеть, и, возможно, ему не доведется увидеть его или ее никогда. Это только усиливало его желание и страх.

— Да, — простонала она, охватывая ногами его талию.

Придерживая их, он взял ее так же, как в самый первый раз. Та ночь открыла их друг для друга. Это было начало, сейчас же все ощущалось совершенно по-новому.

— Люси! — прорычал он, борясь с застежками на ее платье и нижней сорочкой, слава богу, на ней не было корсета. Одежда упала к ногам, обнажая ее тело с дразнящими маленькими грудями.

— Какое лакомство, — пробормотал он, беря в ладонь грудь, другая рука обхватила ягодицы.

Он впился поцелуем в ее грудь, она закричала, глубоко зарываясь пальцами в его волосы. Он уже проник внутрь и заскользил глубоко и часто. Она вскрикивала, крепко сжимала бедра и покачивалась навстречу ему, возбуждая поцелуями, яростными и беспорядочными. Все было неосознанно, ярко и неистово, превосходя то, что им приходилось испытывать до сих пор.

Овладев ею варварски, прямо у двери, он выразил свое дикое, жгучее желание, потребность в ней. Она отдалась ему без остатка, побуждая к большему, она была его навсегда.

— Адриан, не уходи, — взмолилась она, и он послушался, словно упав навстречу.

Они соскользнули на пол, все еще не разжимая объятия, тяжело дыша и шепчась, лаская и целуя друг друга нежными и любящими губами.

— Я вернусь к тебе, — шептал он жарко и страстно. — Я похищу тебя после завтрака, чтобы доставить самое немыслимое удовольствие, и больше никогда не оставлю ни на одну ночь в моей жизни.

Как он мог оказаться здесь? У него не осталось совершенно никаких воспоминаний. В голове до сих пор тяжело гудело, мучительно тошнило от запаха эфира. Плечо, раненное кинжалом, болело, покрытое жесткой коркой засохшей крови.

Ступени городского дома Сассекса казались такими непреодолимыми, будто он поднимался вверх по крутой горе. Но он выдержал это испытание. Беф похитили, а он был не в силах ее найти. Дни проходили в поисках, именно тогда к нему привязался, втянул в драку не кто иной, как Найджел Лассетер, когда он бесшумно преследовал человека, известного ему и Братству как Орфей.

Негодяй практически уже был у него в руках, благодаря содействию леди Ларэби, которая привела его прямиком к злейшему врагу. Но едва Лассетер был загнан в угол комнаты, кто-то другой появился из тени и ударил его по голове, свалив на пол. Он очнулся в задней комнате Адельфи. Там его обнаружил Сатерленд, и только потому, что камердинер имел приказ следить за Найджелом Лассетером. По Божьей милости он до сих пор еще был жив и испытывал облегчение от того, что узнал о возвращении Сассекса из Йоркшира.

Ему не пришлось звонить в колокольчик. Дверь, как по волшебству, отворилась, звук взведенного ружейного курка и холодное дуло, уткнувшееся ему между глаз, приветствовали его.

— Вы избавляете меня от лишних хлопот, Элинвик, — холодно произнес Сассекс.

— Где Элизабет? — спросил тот, пытаясь понять, что здесь происходит.

— Это вы скажите мне, что сделали с ней?

— Проклятье, Сассекс, если, по-вашему, дело сводится к тому, чтобы забрать ее у меня, поскольку именно я был с ней рядом на протяжении этих последних недель, вы горько ошибаетесь.

— Вы — вероломный мерзавец! — рявкнул Сассекс. — Я с радостью пристрелил бы вас прямо сейчас, но меня интересует, где моя сестра?

— Да не знаю я, черт бы вас побрал! — выпалил Элинвик. — Зато мне известно другое, и я пытаюсь вам рассказать. Орфей — это Найджел Лассетер. Мне удалось проникнуть в клуб, я видел его там.

— Нам все известно о том, чем вы занимались и с кем были, Элинвик. Предавая нас. Предавая меня. Мы обнаружили переписку, которую вы вели.

— Что? Этого не может быть. Просто невозможно. Сассекс, здесь какая-то ошибка.

— Не ошибка. Все было найдено в вашем кабинете в ящике письменного стола. Вам бы следовало проявлять большую осторожность, но вы, вероятно, просто не учли, что Лиззи сообщит мне в письме о вашем весьма подозрительном поведении.

Он не мог сосредоточиться, в голове все плыло.

— Проклятье, Сассекс, это же ловушка. Я не один из них. Найти Элизабет — вот чего я хотел. Кто-то похитил ее, и ясно как день, эта не я, черт побери!

Взгляд Сассекса стал спокойнее, и ствол ружья медленно опустился.