Маталия вопросительно посмотрела на мужа:

— Н-нет... Видимо, нет. Я думала, что познакомлюсь с твоим кланом, с отцом и матерью...

— Моя мать живет не там, Маталия, неужели ты еще не догадалась? Энслин моя мать.

Маталия изумленно воззрилась на мужа, потом отвела взгляд, вспомнив рассказ Энслин про ее несчастный брак, и глубокая печаль пронзила сердце молодой женщины.

— Я знала что-то от нее, что-то от тебя, но мне далее в голову не приходило провести связь... Пожалуй, я совершенно не готова к встрече с твоей семьей.

Броган посмотрел ей в глаза, размышляя над ответом, на этот раз его стальной взгляд был уже не таким пугающим, как прежде.

— Ты знаешь про... конфликт между мной и Ксантье, — сказал он.

— Вы родились с разницей в несколько секунд, но никто не знает, кто же родился первым.

— Да.

— Между вами устроили нелепое состязание. Победитель унаследует титул и земли.

— Я бы не стал излагать это в подобных выражениях, — пробурчал Броган с еле заметной угрозой в голосе, — но суть верна.

— Неужели титул для тебя так важен? — спросила Маталия.

— Дело не только в титуле. Дело в Керколди... В моем отце... В том, как несправедливо он разлучил нас.

Маталия покачала головой:

— Получается, ты ввязываешься в бой, который сам лее считаешь несправедливым! Я ничего не понимаю.

— Я многому научился за последние пятнадцать лет. Понял, что власть и богатство — это все, и не успокоюсь до тех пор, пока не заполучу то, что по праву принадлежит мне.

— Да, как же! Ничего ты не знаешь! Даже такой «испорченный ребенок», как я, знает, что родительская любовь куда как дороже власти и богатства.

Броган мельком взглянул на жену своими непроницаемыми дымчатыми глазами:

— У нас с тобой была разная жизнь.

— Да, полагаю, что так, — мягко ответила Маталия.

Она замолчала, глубоко опечаленная тем, что семейство Брогана так пострадало от злобы и ненависти. Затем вспомнила натянутые отношения с собственной матерью.

«Никогда, — подумала она про себя, — никогда я не допущу, чтобы подобные разногласия отвратили нас друг от друга, как Брогана от его матери. Как только смогу, я дам знать ей, как люблю ее и как много она для меня значит. — Маталия положила руку на живот, как бы защищая его, и посмотрела вдаль поверх Прядающих ушей кобылы. — Может, я и сама скоро рожу ребенка».

— Никогда, — тихонько прошептала она, — никогда я не допущу, чтобы подобные несчастья постигли мою семью.

Броган взглянул на нее, расслышав лишь слабый свист ее дыхания, и Маталия ободряюще улыбнулась.

Пока их лошади устало плелись, медленно обсыхая на ветру, волки крались среди деревьев, принюхиваясь к запаху Маталии. Когда они подобрались ближе, рыжий замер, поднял одну лапу в воздух и вздернул морду.

Броган подобрал поводья, давая сигнал коню. Боевой скакун вскинул голову и выгнул шею, перейдя на более легкий шаг. С любопытством взглянув на него, Маталия повторила маневр, с удовлетворением отметив, что ее кобыла тоже поняла, что от нее требуют.

'Тенистая дорога стала изгибаться, и Маталия уже видела бьющие из-за поворота потоки света. Она наклонила голову, пытаясь разобрать что там, и Броган улыбнулся, чувствуя, как возвращается к нему хорошее настроение. Он натянул вожжи, чтобы кобыла Маталии вышла вперед, и с галантным поклоном обвел рукой открывшееся пространство.

— Керколди, — с гордостью произнес он.

Маталия ахнула от смешанного чувства ужаса и благоговения. Они стояли на самой вершине небольшой горы, чьи изящные покатые склоны устремлялись вниз бурным потоком колокольчиков и бордового вереска, испещренные желтыми дикими цветами и изредка — пучками высокой травы. Лес внезапно закончился, и перед их глазами предстал бесконечный цветочный луг, волнами разбегавшийся во все стороны. Долина, в которую переходил луг, была сплошь усеяна многочисленными каменными выступами, возвышавшимися над землей подобно руинам древнего города. Меж камнями виднелись сожженные деревья и новая поросль. Яркая, неясная зелень резко контрастировала с обугленными стволами. Утесы засияли многочисленными черными дырами — входами в пещеры.

Маталия затаила дыхание. Трудно было сказать, то ли эта долина невероятно прекрасна, то ли устрашающе безлюдна. Молодая женщина слепо потянулась за рукой мужа, испытав облегчение, когда он сжал ее холодные пальцы. Маталия вновь обвела долину взглядом, высматривая замок, но не увидела ничего, кроме небольшой хижины. Она сдвинула брови и закусила губу, невольно сжав ладонь в его руке.

— Где твой дом? — нерешительно спросила она.

— Это все — мой дом, который простирается далеко за горами, переходя во вторую и третью долины, туда, где взмывают к небесами хребты Хайленде. Замок Керколди за первым перевалом.

— Это еще день пути?

— День или два. Нам придется перевалить через крутую и опасную гору. Пещеры... Пещеры образуют подземные туннели, и по ним можно гораздо быстрее выйти к замку, но это большой риск. Вечером мы переберемся в хижину. В сумерках туман здесь очень плотный, в нем заплутал не один отчаянный путник.

— Твоя земля... великолепна, но она такая... недружелюбная.

— Так и должно быть, — удовлетворенно кивнул Броган. — Увидишь, каким я могу быть гостеприимным хозяином.

С трудом оторвавшись от созерцания величественной панорамы, Маталия перевела взгляд на суровое лицо мужа, почувствовав, как ее затопили неведомые доселе чувства. Сердце бешено застучало. Он, подобно этому пейзажу, был величественно грозен и суров.

Поддавшись минутному порыву, Маталия перекинула ногу через шею кобылы и изящно спрыгнула на землю. Броган недоуменно смотрел на нее. Она бросила ему поводья, подобрала юбки, перебросила волосы через плечо и пустилась бегом по цветущему лугу. Броган не шевелился, озадаченно наблюдая за женой, пока из лесу один за другими не показались ее верные волки, молча засеменившие по траве по следу хозяйки.

Один из них случайно наступил на подол ее юбки, и она со смехом упала, перекатилась на спину и еще громче расхохоталась. Броган, обеспокоенный, пошел вслед за ней, и тут она начала напевать нежную мелодичную песенку, которая, мягко лаская слух, проникала в самое сердце.

Волки сидели вокруг нее, самый маленький, серый, громко подвывал, задрав морду. Маталия села и запела громче, то повышая, то понижая тон, чисто выводя слегка вибрирующие ноты. Ее непослушные кудри рассыпались по плечам, и это выглядело необыкновенно притягательно. Рыжий волк положил голову ей на колени и прижал уши, с обожанием глядя на хозяйку, а черный стоял на страже, широко расставив лапы, готовый в любую минуту наброситься на неведомого обидчика.

С крыльца домика поднялась большая лохматая голова: огромный волкодав привстал, прислушиваясь к хрипловатому голосу Маталии. Через минуту к ее песне присоединился отрывистый сиплый лай, через равные промежутки времени внося резкий диссонанс, подобно вступающим в симфонию цимбалам. Броган подошел к лежавшей среди цветов Маталии и, улыбаясь, посмотрел на нее сверху вниз.

— Ты странная женщина, — пробормотал он, и Маталия улыбнулась, не прерывая своей таинственной песни. Она потянула его за край килта, предлагая сесть рядом. Броган внимательно осмотрелся и, убедившись, что им ничто не угрожает, сел рядом. Рыжий волк приподнял голову, а черный немного переместился в сторону, слегка оскалившись, когда Большой Человек лег рядом с их хозяйкой.

Песня Маталии становилась все тише, мягче, и серебристый волк оборвал свой аккомпанемент, уютно свернувшись калачиком на желтых цветах. Опершись на локоть, Маталия склонилась над напряженным лицом Брогана. Он дернул плечами, будто намереваясь встать, но Маталия уже гладила его лоб, нежно перебирая волосы. С блаженным вздохом Броган расслабился и отдался ее умиротворяющей ласке под бдительным оком черного волка. Беки у него отяжелели, и вот он уже всем своим существом слился с окружавшим его покоем.

В этом состоянии полусна ему снова было видение, смутное и раздробленное, но все равно весьма приятное. На него опустилась серебристая дымка и окутала теплым одеялом. Он всматривался сквозь плотные клубы тумана, ища среди них Ее, и, наконец, разглядел на берегу озера. Он пошел Ей навстречу, по крайней мере, ему казалось, что он идет, потому что он приближался к Ней, не переставляя ног. Она протянула к нему руки и стала нежно гладить его по лицу. Броган успокоился, мало-помалу расслабляясь каждой мышцей своего тела, пока в его сердце не воцарился небывалый доселе покой. И только тогда он по-настоящему заснул глубоким сном без сновидений.

Маталия продолжала тихонько гладить его лицо, наблюдая за тем, как им постепенно овладевает дремота. Он казался душевно и физически изможденным, и она ощутила укол сострадания. Ее удивило то, что он позволил ей гладить себя. Она наслаждалась выпавшей ей возможностью такой близости. Ее голос перешел в низкое «м-м-м», и она дружелюбно улыбнулась ирландскому волкодаву, который наконец-то подошел к ним и улегся возле спящего хозяина. Волки пошевелились, обеспокоенные вторжением пса, но тут лее снова задремали на теплом послеполуденном солнышке.

Наконец уснули все, кроме Маталии. Она глубоко вдохнула и выдохнула с тихим присвистом, избавляясь от накопившейся усталости. Задумалась, тихонько перебирая волосы Брогана. Ее бунтарский дух угомонился, и пришло ощущение умиротворения. Она почувствовала защищенность, и гнев, вызванный тем, что ее насильно выдали замуж, утих. Она смирилась с судьбой.

Этот мужчина, этот покрытый шрамами воин — ее муж, и весь груз его душевных забот — семейные неурядицы, борьба за свои права, необъяснимое отвращение к матери — теперь и ее забота. Маталия нахмурилась, возмущенная тем, что узнала от мужа. Каков же его отец, старый граф? Зачем он причинил такие страдания жене и детям? Она вновь перевела взгляд на Брогана, нежно разглаживая морщины, избороздившие его лоб, — следы тягостных переживаний. Маталия понимала, что своим побегом еще больше усугубила его несчастья, и теперь молча просила прощения за свой эгоизм.

— Я хочу начать все заново, — шептала она, — и я не стану... постараюсь, — поправила она себя с еле заметной улыбкой, — не причинять тебе лишней боли и страданий. Тебе и без того уже порядком досталось. — Со вздохом она положила ладонь на его мерно бьющееся сердце, легла на спину и закрыла глаза.

Броган постепенно просыпался, встревоженный собственным спокойствием, пока, повернувшись, не обнаружил, что лежит, зарывшись носом в женины юбки. Перед его немигающим взором возникли крошечные бусинки звериных глаз. Он молча посмотрел на черного волка, вопросительно и с вызовом приподняв бровь. Волк разинул пасть, легонько зевнув и сверкнув для выразительности клыками.

Наконец Броган сел, потянулся и поднялся на ноги под пристальным взором волков. Волкодав зевнул и тоже поднялся. Броган огляделся, удостоверился, что им по-прежнему ничто не угрожает, и залюбовался спящей в траве женщиной. «Как прекрасна!» — подумал он. С трудом оторвав взгляд от жены, глянул на заходящее солнце и решил, что не прочь провести с Маталией ночь в хижине, прежде чем они отправятся в путь. Надо узнать ее поближе, в замке у них не будет возможности подолгу бывать наедине.

Нагнувшись, он взял Маталию на руки, отчего она тут же проснулась, уставившись на него сонным взглядом.

— Солнце уже садится, а мне еще нужно кое-что устроить, чтобы тебе было удобнее, — ответил Броган на ее вопросительный взгляд.

Маталия обхватила себя руками за плечи, потрясенная тем, что он несет ее безо всяких видимых усилий. Потом уютно прижалась к нему, не возражая ни словом, пока он не поставил ее перед дверью и не развернулся, чтобы уйти.

— Броган? — непонимающе проговорила она.

— Найду дров, — произнес он, не оборачиваясь. По телу Маталии разлилась блаженная нега. Как только он исчез за домиком, она повернулась к входной двери, на деревянной притолоке которой был выжжен фамильный герб О’Бэннонов. С волнением она впервые переступала порог в доме своего мужа. Хоть это и не замок, а всего лишь сторожка на окраине владений, это, тем не менее, его владение. А она — его жена. Сделав глубокий вдох, Маталия открыла дверь и переступила через порог.


Глава 14

Внутри она с удивлением увидела большую деревянную лохань перед каменным камином, свернутый коврик вместо кровати и открытый чулан, набитый съестными припасами и кухонными принадлежностями. Маталия огляделась, решив, что, видимо, не заметила чего-то в темноте, но чуда не произошло: больше ничего не появилось. Озадаченная, молодая женщина вышла из домика. Снаружи к стене были прислонены полусгнившие обломки стола и стульев. Маталия закусила губу, испуганно глядя на эту «мебель», и как раз в этот момент из-за угла показался Броган с полной охапкой дров.