Саша Лорд - Гордячка

Не открывая глаз, Маталия задала еще один вопрос, который приятно удивил Брогана:

— Расскажи мне побольше про этот обычай викингов. Я разрешу тебе искупать меня, а после этого мы должны будем разделить ложе?

— Этот ритуал запрещает нечто большее, чем просто купание, — ответил он и усмехнулся, когда она довольно заурчала.

— Тогда не забудь про мои ноги, — нежно мурлыкнула она.

Броган хмыкнул, послушно приподняв ее ножку и намыливая пальцы, которые она тут же отдернула, хихикнув от щекотки.

Долгий час Броган отмывал ее, не говоря ни слова, но все замечая. Он раздвинул ей ноги и вымыл волосы на лобке. Массировал намыленными руками спину. Нежно обмывал ее груди, пока они не стали твердым и упругими, и массировал голову, пока Маталия чуть не ушла под воду от сладкой неги. Наконец Броган поднял из воды ее обмякшее тело, ополоснул ее всю чистой водой, положил на коврик, завернул в свой килт и заключил в объятия.

Сонно моргая, она стала расспрашивать мужа про путешествия, сидя у него на коленях и уткнувшись носом в его плечо:

— Ты не расскажешь мне про свои приключения в заморских странах, Броган? Меня так заинтересовало твое знакомство с викингами...

Губы Брогана слегка дрогнули, и он положил подбородок ей на макушку. Потом прислонился к стене хижины и, уставившись на огонь, стал медленно рассказывать полусонной Маталии, где бывал и что делал последние пятнадцать лет. Он рассказывал про Францию, Англию и холодные северные острова. Рассказывал про то, как воевал, про своих друзей, про далекие королевства.

— Сбежав из Шотландии, я поступил на английский военный корабль. Полученное воспитание сделало меня белой вороной, маменькиным сынком, и я был вынужден доказывать, что настоящий мужчина. Я познал основы мореплавания и научился сражаться на мечах.

— Это было трудно?

— Я бы не сказал. Мы так часто дрались с Ксантье, что подготовка у меня была хорошая... А потом корабль захватили пираты, и вот тогда-то я и понял по-настоящему, что такое борьба за выживание.

— Пираты?!

— Я не стану рассказывать тебе про то время — это отвратительно и не для женских ушей. Скажу лишь, что понял: одной силы недостаточно, нужно еще обладать несокрушимой волей.

— У тебя необыкновенная сила воли.

— Да, я всегда добиваюсь, чего хочу, — прошептал он. — В конце концов этот корабль стал моим, и команда слушалась меня беспрекословно. Я бороздил моря много лет, копил сокровища, но так нигде толком и не осел. Однажды до меня дошли слухи, будто Ксантье заявил, что его собираются провозгласить официальным наследником. И я сразу же взял курс на берега Шотландии.

— На Керколди, — вздохнула Маталия.

— На Керколди, — кивнул Броган. — На самом деле я все это время знал, что рано или поздно вернусь и заявлю о своих правах. Я написал письмо Сутбери, сделав предложение одной из его дочерей, и отправился в путь.

— Но ведь Ксантье всегда жил в Керколди. Почему же графство должно принадлежать тебе, а не ему?

Броган долго смотрел в огонь.

— Ксантье любит Керколди не больше меня. Единственное, чего он действительно страстно желает, — чтобы графство не досталось мне. Отец вышвырнул меня из дома, когда я только родился. Он бросил меня, объявив, что я никогда не смогу управлять Керколди, потому что я никчемное создание. И теперь я намерен доказать ему, что он ошибался... Давай я лучше расскажу тебе о чем-нибудь поинтереснее. О Франции. Франция — сказочная страна. На берегах Сены я познакомился с одним графом...

Маталия слушала не столько про его подвиги, сколько про то, как жизнь сделала из Брогана того мужчину, которого она сейчас перед собой видит. В словах мужа слышалась гордость и звучала еле заметная нотка одиночества. От Маталии не укрылись его амбиции, недоверие ко всему и всем и невыразимая потребность в преданности своей семьи. Она сидела, пригревшись у него на коленях, и перед ее взором проплывали столь прекрасно описываемые им сцены, а в душе нарастал благоговейный восторг. Мужчина, за которого она вышла замуж, оказался человеком сложным и загадочным. Она тихонько улыбнулась, вдыхая его запах, и задремала мирным, спокойным сном.

Броган опустил взгляд и увидел приоткрытый рот и нежное, почти детское лицо мирно спящей Маталии. Осторожно уложив ее на коврик, он укутал ей ноги килтом. Ее прелестные формы внушали ему острое желание, но он сдерживался, не в состоянии сосредоточиться мыслями на чем-то одном. Слишком многое еще предстояло обдумать. Он знал, что Ксантье все еще рыщет за ним по пятам. Возможно, клан Сутбери не удовлетворился предложенной компенсацией. Как примет его Керколди?

Да и сама Маталия — что еще она выкинет, какие преподнесет неприятности? Вопреки своему первоначальному убеждению в том, что это испорченный, неблагодарный ребенок, теперь Броган полагал, что ее, поступки были не более чем естественной реакцией молодой, страстной женщины, которую чрезмерно оберегали любящие родители.

Теперь, когда он вспоминал про возмутительное похищение, которое она предприняла с целью поставить на нем сексуальный опыт, это вызывало у него не столько гнев, сколько изумление. Забавно, но в действительности его даже раззадорило ее сумасшедшее поведение.

Тем не менее, на душе у него все равно было тревожно: он не знал, как Маталия будет вести себя в мрачных стенах замка Керколди. У графа ее непосредственность не вызовет ни смеха, ни снисходительности. Он собственную-то жену выгнал из замка сразу после родов, потому что не терпел непокорности...

Броган задумался о грядущей совместной жизни, убирая с лица жены непокорные локоны. Терпение Маталии подвергнется предельному испытанию, а он даже не знает, чем ей помочь, что подсказать. Лучшее, что он может, — это выполнить свое обещание и отпустить ее домой после рождения ребенка. Но как его исполнить, ведь он испытывает к ней привязанность?.. Увы, он не должен забывать, что она дана ему лишь на время. Ее дом в Роузните, подле своей семьи.

Стиснув зубы, Броган впился взглядом в тлеющие угли. Насколько проще было бы осознавать, что она его жена навсегда... Но нет, он должен отдалиться, сохранять невидимую дистанцию.

И с этой последней гнетущей мыслью он закрыл глаза и прилег, мучимый отрывистыми сновидениями.

Утром Маталия проснулась в пустой хижине. Она перевернулась на живот, огляделась и тихо присвистнула. В ту же секунду в приотворенную дверь просунулся черный нос, потом в комнату просеменил поджарый серый волк и улегся рядом с хозяйкой. С тихим смехом она перевернулась на бок и потрепала его холку.

— А где же остальные, друг мой? — Волк пошевелил ушами и ткнулся носом в хозяйку. Вздохнув, Маталия поднялась с пола и стала одеваться, хмуро разглядывая измятое платье. — Ну, хотя бы волосы чистые, — пробормотала она, пытаясь хоть как-то заплести свои непослушные локоны. Она пошла к выходу и уже потянулась к ручке, когда дверь внезапно распахнулась.

— Ах! — вскрикнула Маталия, отскочив. С округлившимися глазами она прижала руку к сердцу, с трудом приходя в себя. — Господи, Броган, как ты меня напугал!

— Прошу прощения, — пробормотал он. — Просто нам пора ехать.

Маталия посмотрела на него в замешательстве, но только пожала плечами.

— Я буду готова через минуту. Можно?

Она вышла из хижины и завернула за угол под пристальным взглядом мужа. Глубоко вздохнув, он напомнил себе о своем решении, потом свернул коврик и закрыл дверь.

Через несколько минут они уже взбирались на холм по извилистой тропинке, огибавшей входы в пещеры. Маталия опасливо осматривалась по сторонам, боясь, что вот-вот выскочит какое-нибудь привидение и набросится на них. Она подогнала свою лошадь поближе к жеребцу Брогана.

— Эти пещеры являются такой лее неотъемлемой частью Керколди, как и собственно замок, — сказал Броган. — Все их темные переходы — превосходная система обороны, дающая огромное преимущество. С их помощью граф может напасть на неприятеля и укрыться от опасности.

— А почему деревья сожжены?

— Граф повелел своей земле носить траур по графине.

— Но леди Энслин, графиня Керколди, не умерла! Она живет всего в нескольких днях езды отсюда.

Броган покачал головой, посмотрев на жену снисходительно:

— Для него она умерла. Кроме того, обгоревшие деревья олицетворяют беспощадную волю графа, который ждет от своих подданных безусловного повиновения и почтительности.

— Потому что не дождался этого от жены?

— Да. Поэтому теперь никто не усомнится в его власти над людьми.

— Я усомнюсь. По-моему, нужно быть полным ничтожеством, чтобы погубить такую прекрасную землю лишь затем, чтобы доказать свою силу.

И Маталия с вызовом взглянула в суровое лицо мужа своими бирюзовыми глазами, резко контрастирующими с невзрачным пейзажем. Броган смотрел на нее в упор, ничего не отвечая, пока, наконец, Маталия не отвернулась.

Волки разделились: один бежал впереди, двое — сзади, образуя несимметричный треугольник. Они периодически принюхивались то к воздуху, то к земле.

Волкодав Брогана бежал рядом с жеребцом и угрожающе лаял всякий раз, когда всадники приближались ко входу в пещеру. Супруги почти добрались до вершины, и тропинка пошла вдоль большой пещеры, из которой вдруг с гулким эхом раздался лай волкодава.

Броган выхватил у Маталии из рук поводья, остановив обеих лошадей. Волкодав залаял вновь, на этот раз громче, и шерсть у него на спине встала дыбом. Волки замерли, потом прижались к земле и ползком стали двигаться вперед, к Брогану с Маталией.

— Что?..

— Тсс, — перебил жену Броган, отводя лошадей, заставляя их передвигаться след в след. Маталия, как зачарованная, смотрела на вход в пещеру, и вдруг оттуда показалась темно-бурая голова, а вслед за ней — огромное покрытое шерстью туловище. Существо развернулось, уставившись на ирландского волкодава, затем поднялось на задние лапы и угрожающе зарычало. Лошади готовы были развернуться и понестись прочь, но резкая команда Брогана и его твердая рука удержали их на месте. Они громко заржали, беспокойно перебирая ногами.

Волкодав тоже поднялся во весь рост, оскалив клыки и встряхнув головой, потом сел, с рычанием склонил голову и бросился вперед. Огромный зверь принюхался, медленно опустился на все четыре лапы и начал раскачиваться взад-вперед. Пес перестал рычать и громко залаял. Медведь развернулся и стал тяжело спускаться по склону, предпочтя отступление ненужной драке.

Маталия со смешанным чувством ужаса и восторга смотрела ему вслед, пока зверь бежал по лугу, сминая цветы, и наконец скрылся в другой пещере.

— Я ни разу... Что... Я... — Маталия запиналась, у нее бешено стучало сердце и перехватывало дыхание. Броган довольно ухмылялся, глядя на потерявшую дар речи женщину. Он отпустил поводья ее лошади и свистнул псу, который тут лее перестал лаять и подбежал к хозяину, высунув язык. Мужчина наклонился в седле, нежно почесал его и погладил по голове.

— Пещерные медведи опасны лишь в том случае, если их разозлить или напугать. А мой пес просто заранее предупредил зверя о том, что мы едем, чтобы у него и его собратьев было достаточно времени убраться с пути.

Лицо Маталии вспыхнуло от гнева: муж попросту потешался над ней.

— Ты не имел права удерживать мою лошадь, — отрезала она. — Может, я попробовала бы убежать от этого неповоротливого зверя.

— Это медведь-то неповоротливый?! Бросилась бы ты бежать, он догнал бы тебя, сочтя своей добычей, и разорвал бы на части, — безжалостно ответил Броган, и от его улыбки не осталось и следа. — Эта земля не столь дружелюбна, как прибрежные земли твоей родины. Так что лучше все время помнить, что она таит в себе множество опасностей.

— Ты говоришь так, будто я всю жизнь прожила в четырех стенах. Позволь напомнить, что моя родина — это дикие берега и что лес близ озера Нидеан рад только членам моего клана. И потом, не забывай, что, когда я нашла тебя на своей земле, тебя уже скрутили разбойники.

Броган был и взбешен тем, что Маталия напомнила ему обстоятельства их встречи, и расстроен ее наивной недооценкой опасности, которая ей здесь угрожает. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и попытался снова ее убедить:

— Я почитаю озеро Нидеан и знаю, что это очень могущественная земля. Я прекрасно понимаю, что мог бы запросто потеряться в вашем краю друидов. Но этот край тоже очень опасен, в особенности для тех, кто не имеет представления о том, какие именно опасности он таит. — И Броган посмотрел на жену в упор, как бы говоря, что имеет в виду не только здешних хищников, но и жителей Керколди. — Единственное, о чем я прошу, — доверять мне.