– Мне даже совестно повторять это, миледи, – опустив глаза, призналась Люси.

В глазах девушки появился насмешливый огонек:

– Неужели речь идет о чем-то таком ужасном? Но даже если это и так, я уверена, что отец сумеет решить это дело с миссис Блэкберн.

– Надеюсь, его милость доставит себе такое удовольствие! – мрачно хмыкнула Люси. – Речь шла о вас, леди Сэйбл, и потому я решила сначала переговорить с вами, а не с вашими дорогими родителями. Мне не хотелось, чтобы вы, услышав это от какой-нибудь болтливой горничной, были шокированы!

В душе Сэйбл посмеивалась над Люси, которая стремилась опекать ее. Неужели и все прочие все еще считают ее такой же беззащитной? О, если бы они только знали правду, что она уже далеко не та невинная девушка! Она переспала с мужчиной, жаждала его прикосновений и тоскует о них до сих пор; она хладнокровно, без малейшего зазрения совести застрелила человека. И хотя Сэйбл не испытывала стыда за то, что потеряла невинность, и знала, что всегда будет любить того мужчину, у нее не хватило бы мужества рассказать правду своим родителям. Может быть, когда она перестанет так страдать, ей удастся перебороть себя и покончить с этой ложью.

– Так в чем дело, Люси? – спросила она, поблескивая своими изумрудно-зелеными глазами. – Неужели Уайклиф договаривался со своей матерью о том, как силой заставить меня выйти за него?

– О нет, родная, еще хуже того! – выпалила Люси, которой было не до смеха. – У этой самоуверенной курицы хватило ума сообщить сыну – и, можете себе представить, Джиме слышал это собственными ушами, – что вы ждете ребенка! Ну вот, я наконец высказалась, хоть мне и совестно повторять такие ужасные вещи, но, согласитесь, было бы еще хуже, если бы эта волчица начала распространять всю эту несусветную чепуху по всему графству!

Краска сбежала с лица девушки, но Люси была так возбуждена, что не заметила этого. В спальне воцарилось молчание, нарушаемое лишь прерывистым дыханием Люси.

– На чем основывалось ее убеждение? – наконец спросила Сэйбл, удивляясь своему спокойному тону.

Люси всплеснула руками.

– Только на том, что она была свидетельницей вашего вчерашнего недомогания за обедом, представляете? Эта глупая женщина заявила, что вас затошнило при виде маринованной селедки и что это первый признак – тошнота от разных запахов. Да, кажется, она так и сказала. – Люси все больше распалялась и говорила все громче. – Представляете, с чего это ей в голову пришла такая мысль! Решить, что, возможно, вы… ну, сами понимаете, только потому, что вас подташнивает при виде рыбы! Клянусь, я могла бы задушить эту ведьму, и если вы попросите меня, то…

Сэйбл закрыла глаза и напрягла всю свою волю, чтобы сохранить спокойствие. Пока Люси продолжала возмущенную тираду, она попыталась вспомнить, когда в последний раз ее посещали месячные. Но затем она решила, что вспоминать об этом – пустое занятие, так как женским инстинктом она чувствовала, что пророчество Летисии Блэкберн – правда. И прежде всего ей стало понятно, почему ее мутило, когда они возвращались на родину на «Звезде Востока». Однако море тогда было необычайно бурным, на клипер налетали безжалостные летние шквалы, и Сэйбл посчитала свое состояние симптомом морской болезни. Но ведь прежде она никогда не страдала ею и гордилась, что не уступает в этом отношении Неду и отцу. Так неужели, неужели не может быть иного объяснения этим симптомам?!

– Боже праведный, – шептала она про себя, понимая, что иного объяснения быть не может, – помоги мне!

Еще совсем недавно Сэйбл немедля кинулась бы к матери и, рыдая на ее груди, призналась бы во всем. Но она больше не тот доверчивый ребенок, которым была в ту темную мартовскую ночь, когда Морган Кэри впервые вошел в ее жизнь и пробудил в ней чувственность. С тех пор она слишком многое пережила и должна теперь найти в себе силы, чтобы справиться с новой ситуацией. Она уже и так доставила родителям немало огорчений с тех пор, как в ее жизни появился Морган, и не имеет права заставлять их страдать еще больше. И она не собирается запятнать честь Сен-Жерменов.

– О, Люси, какая чепуха! – сказала она, и только сила характера дала ей возможность говорить так спокойно.

– Конечно же! – поддержала ее Люси, почувствовавшая облегчение оттого, что ее молодая барышня наконец решилась высказаться – до этого она лишь смотрела на нее испуганными глазами.

– Нет никакого резона сообщать об этом моим родителям! – твердо продолжала девушка. – Вы ведь знаете, как отец выходит из себя, в особенности если речь заходит о Блэкбернах.

– Обычно лорд Монтеррей проявляет ангельское терпение, – возразила Люси, – хотя в последнее время он едва сдерживает себя, когда слышит об Уайклифе.

– Именно, – согласилась Сэйбл. И, гордо задрав подбородок и радуясь при этом, что Люси невдомек, каких усилий ей это стоит, добавила: – Так что я считаю, правильнее будет ничего не говорить ему. Быть может, миссис Блэкберн уже и сама поняла, как смешны ее обвинения. Более того: она не посмеет распространять о нас нелепые сплетни, – убежденно добавила Сэйбл, – а если и посмеет, то ни одна душа не поверит ей. Лицо Люси просветлело:

– Я не подумала об этом. – Да, Сэйбл права, решила она. Эта особа не станет рыть собственную могилу. Если бы она стала болтать всякие небылицы о Сен-Жерменах, то встретила бы сплошь враждебные взгляды, только и всего. – О, миледи, вы простите меня за то, что я повторила такие абсурдные вещи?

Губы девушки задрожали, но она заставила себя весело улыбнуться:

– Да я очень благодарна вам за это, Люси!

– Ладно, а теперь, – оживленно сказала бывшая камеристка, посчитав вопрос исчерпанным, – мы наложим немного румян на ваши щечки, перед тем как моя красавица сойдет вниз. Вы немного бледны, дитя мое, а я хочу, чтобы моя голубка блистала во всей своей красе.

Но Сэйбл отпрянула назад, не дав ей сделать этого.

– Я наложу румяна сама, – тихо сказала она. – А вы пока предупредите маму, что я скоро приду.

Люси поняла, что девушка хочет остаться одна, но она не обиделась, так как тон Сэйбл был очень мягким. Люси подчинилась. «Какое славное, какое доброе дитя, – думала она про себя, – и какой глупой я выглядела в ее глазах. И ведь она даже не расстроилась – вот какая сильная натура!» – рассуждала она, улыбаясь про себя, когда спешила в покои графини, расположенные в противоположном крыле дома.

А для Сэйбл этот прекрасный летний день внезапно померк. Как только за Люси закрылась дверь, она бросилась на софу у окна и уткнулась лицом в ладони. «Боже, – простонала она, – неужели я понесла от Моргана Кэри? Что теперь делать?»

Услышав голоса во дворе, она подняла заплаканное лицо и, выглянув в окно, увидела Лайма и самого младшего из сыновей Тревенненов, которые появились из-за угла восточного крыла. Ясно: они собираются исследовать пещеру, находившуюся под обрывом. Во время отлива усыпанный галькой берег превращался в место, полное приключений. В лужах кишмя кишела жизнь. Лайм, будучи руководителем экспедиции, уверенно шел впереди, размахивая руками. Хотя мальчуган все еще носил короткие штанишки, он, как все Сен-Жермены, высоко держал темноволосую голову, и у Сэйбл мучительно сжалось сердце, когда она с любовью смотрела на брата.

В этот момент девушка отчетливо поняла, что не может доставить своей семье такое страдание. Нельзя опозорить имя семьи и переложить на их плечи тяжесть содеянного ею. И хотя Сен-Жермены были достаточно сильны, чтобы перенести скандал, который неизбежно возникнет, когда станет известно, что она в положении, Сэйбл понимала: ровное течение их жизни будет непоправимо нарушено. Нужно самой найти какой-нибудь выход, но какой?

Закусив губу, она начала обдумывать, что можно предпринять. Можно поехать к Дмитрию на Барбадос и оставаться с его семьей до рождения ребенка. «А что потом? – опомнившись, спрашивала она себя. – Вернуться в Корнуолл и рассказывать всем, что нашла где-то на Карибах дитя и решила усыновить его?»

Можно поехать в Лондон и прервать беременность, нашептывал ей мерзкий внутренний голос. Разве не это самое сделала в прошлом году Нэнси Уоррен – дочка одного жителя соседней деревни?

«Господи, я что, спятила?» – прошептала девушка. Ведь Нэнси чуть не умерла, и потом разве можно погубить дитя, зачатое ею и Морганом в момент любви? Да никогда! Лучше умереть, чем совершить такое злодейство!

– Я хочу сохранить своего ребенка, – сказала она вслух еще до того, как эта мысль окончательно оформилась в ее голове. И когда она услышала, как ее собственный голос повторяет эти слова, она поняла, что так и поступит. Ею овладело чувство нежности, и из глаз полились слезы. Но на этот раз это были слезы счастья, а не муки. Пусть с ней пет мужчины, которого она любит, но зато с ней будет его ребенок! И может быть, этого окажется достаточно…

Но это еще не решало проблему. Как же ей все-таки поступить? Как объяснить рождение ребенка? И как скрыть это от соседей и друзей, а также от тех немногих врагов, которые были у ее отца и которые могут воспользоваться этим фактом против него?

Глаза девушки стали жестче, и на этот раз в ее душе созрела твердая решимость действовать – черта, унаследованная от ее гордых корнуолльских предков. Решение было окончательным: она поедет к Моргану и добьется, чтобы он взял на себя заботу о ней. В конце концов это и его ребенок, и она настоит, чтобы он как-то помог ей. Она не собиралась умолять – о нет, до этого она не опустится! – и для себя ничего не будет просить! Все только ради ребенка, ради Нортхэда и ее родных.

Да. Морган должен жениться на ней, решила Сэйбл, причем только на период до рождения ребенка. А затем он может подать на развод и освободиться от нее. Ему это не доставит хлопот, он даже может не видеть се лица после брачной церемонии, но зато дитя получит фамилию, а ее родные будут спасены от грязных сплетен.

«Ему придется сделать это», – поклялась себе Сэйбл, прогоняя сомнения, одолевавшие ее. Уж она-то знала, что Моргана нельзя заставить сделать что-нибудь против его воли, но и это не остановит ее. Он виноват в том, что случилось, и ему некуда будет деваться, когда он увидит перед собой решительную женщину, – именно такой она стала не без его помощи.

– Впервые в жизни ваша надменность загнала вас в угол, Морган Кэри! – прошептала девушка. – И вам придется жениться на мне и дать ребенку свое имя, даже если я буду вынуждена гнаться за вами на край света, чтобы добиться своего!

Внезапно Сэйбл сникла, от отчаяния ее глаза затуманились. Это хорошо, что она полна такой решимости, но найдет ли она Моргана? Ведь она даже не знает, где он! Куда направлялся «Вызов», когда ее увез с собой Дмитрий? Что Морган собирался предпринять после того, как Сергей вылечится?

Отец должен знать все это, подумала она, в волнении шагая взад и вперед по пушистому ковру. Со дня своего возвращения она так и не спросила отца, что привело Моргана в Нортхэд и какая тайна связывала Андрея Вилюйского с Сен-Жерменами? По правде говоря, ей тогда не хотелось расспрашивать об этом или, точнее, она убеждала себя, что не хочет этого в те первые горькие дни возвращения домой.

И теперь ругала себя за глупость. Ведь они долго говорили о капитане – она, отец и мать, – когда Сэйбл рассказывала им о своем путешествии в Стамбул на корабле Моргана. Почему она намеренно отказывалась расспрашивать о нем? Неужели несколько слезинок не стоят той информации, в которой она теперь так отчаянно нуждается?

Однако Сэйбл понимала, что если теперь отправится с этим к отцу, то выдаст себя с головой. Зная, что носит под сердцем ребенка Моргана Кэри, она не сумеет скрыть от него правду.

Что делать? – снова и снова спрашивала себя Сэйбл, и слезы градом катились из ее глаз. Нельзя плакать, – решительно приказала она себе, ведь это признак трусости. А ей нужно быть храброй – храбрее, чем когда-либо. Но как же разыскать его?

Внезапно до нее дошло, и Сэйбл замерла на месте.

– Конечно! – выдохнула она. – Конечно! Эмблинг-Кросс! Разве не об этом месте говорила Летисия Блэкберн, когда упомянули его имя? Не важно, что теперь он там не живет! Зато можно будет хоть что-то узнать. Вполне вероятно, что нынешние хозяева Эмблинг-Кросс знают, где его можно разыскать. А если нет, то она найдет тот домик в Дартмуте, который он, по его рассказам, снимает, а тамошние арендаторы наверняка смогут пролить хоть какой-то свет на его нынешнее местонахождение!

«Поистине ирония судьбы!» – покачала она головой. Летисию Блэкберн следует благодарить не только за то, что она открыла ей глаза на беременность, но и за то, что невольно дала ей адрес Моргана и, следовательно, возможность разыскать его.

– Сэйбл, лентяйка! Ты что, заснула?

За этим упреком последовал дробный стук брошенной в окно гальки. Сэйбл проворно подбежала к окну и не могла удержаться от улыбки, когда увидела внизу Неда рядом со смущенно улыбающимся Мартином Тревенненом. Лицо брата было так похоже на любимое лицо отца, что у Сэйбл все перевернулось в груди. «Я все решила правильно, – твердо сказала себе девушка, – и я уеду при первой же возможности, улучив момент, когда можно будет ускользнуть незамеченной». Объясниться она сможет позднее, но скорее нужно разыскать Моргана и решить с ним главный вопрос.