Он оживленно сообщил:

— Меня вызвали на совет к юному Генриху, и я должен уехать на несколько дней. — Хоть он и не говорил об этом, прошел слух, что будет послано требование выкупа за заложницу.

— Но, Уилл, мы только что приехали! — Мэг повернула разгоряченное лицо от почерневшего камина, откуда пахнуло ароматом жаркого. Она с разочарованным видом подошла к молочному брату.

Уилл тоже не испытывал радости от предстоящего расставания, но оно было неизбежно.

— Прости, Мэг, но прежде всего я обязан выполнять требования своего сеньора. — Он протянул руки и обнял ее: — Могу только просить оставаться до моего возвращения. Я вернусь в конце недели, если все пойдет хорошо.

Мэг спрятала руки в складки платья, облегающего ее талию, и кивнула, неохотно признавая первоочередность его дел.

— По крайней мере две недели мы еще будем здесь.

Задержав взгляд на девушке с черными, смоль, волосами — доказывая тем самым право действовать по своему усмотрению, — Уилл нежно обнял женщину и, повернувшись, широко зашагал прочь от своего дома и подопечных женщин. Особенно от той, что грозила нарушить его вполне упорядоченную жизнь.

При новости о его отъезде Касси захлестнула волна горя. Она отказывалась признаться в этом и слезы, выступившие на ее глазах, приписала острому запаху лука.

Прошло немного времени, как дверь закрылась за Уиллом, и Касси вдруг обнаружила, что в кухне их уже трое. Возле нее стояло то хрупкое создание что прошлой ночью Уилл пронес в свою постель. Женщина, от которой он явно не ждал приготовления еды, которая значила для него больше, нежели более крупная Касси.

Чтобы сдержать набегающие слезы и смеясь над собой за бесполезную жалость к себе, Касси с еще большим рвением разрезала последний стебель лука-порея и бросила его в черпак с ключевой водой. Маленькая ручка неуверенно тронула ее за плечо, как 6ы боясь, что ее оттолкнут. Потрясенная мыслью, что кто то может бояться ее — когда она сама съеживалась страха, чувствуя на себе внимание людей, — Касси посмотрела на тонкие пальчики, своей легкостью напоминающие пушинки семян чертополоха. Пушок, но шипы. И все в одном человеке?

— Я никогда раньше не видела фиалковых глаз!

Услышав эти спокойные слова, Касси посмотрела на невинное, все в синяках лицо очень красивой женщины, по-прежнему облаченной в плащ де Фо.

— Пурпурный цвет — цвет королей. — Логика у нее была совершенно детской. — И правда, вы, должно быть, сказочная королева!

— Беата, — мягко проговорила старшая сестра, — не стой на пути леди.

Касси увидела, как хрупкая фигурка тревожно напряглась. Быстрым и резким кивком она ответила на виноватый взгляд Мэг и тепло улыбнулась Беате, которая скорее, чем она, напоминала сказочную королеву. Как эта обреченная женщина пришла к такому заключению?

— Беата мне не мешает, — тихо заверила Касси взволнованную сестру. — Пусть стоит возле меня сколько хочет.

Для Касси было в новинку поддерживать более робкого, чем она сама, человека. Ушибы на лице Беаты были явно не единственным увечьем, которое она перенесла.

Мэг сияющей улыбкой поблагодарила Касси за понимание, а Беата со счастливым видом уселась на маленький трехногий табурет, который подвинула к новой подруге.

— Меня зовут Касси. — Она осторожно отложила в сторону острый нож и, повернувшись, встретилась с немигающим взглядом скорее золотистых, чем карих глаз.

— Я знаю, — Беата медленно кивнула, взмахнув медово-коричневыми волосами, — вы — Кассандра.

Эти слова были произнесены так вяло и сухо, что поразили Касси, заставив ее моментально сдвинуть брови.

— Oui, я Кассандра. Но все, кто меня знает, зовут просто Касси. Я надеюсь, что вы тоже будете так звать меня. — У нее было странное чувство, что эти пронзительные глаза читают в ее душе. Беата слегка нахмурила гладкий лоб и кивнула в знак уважения к чужим желаниям.

— Будешь играть со мной? — поддразнивал Касси Том в надежде пробудить в ней дух соревнования. — Или боишься, что я опять тебя разобью? — Словесный вызов был брошен сразу после ужина, когда со стола еще не убрали остатки еды.

— Ха! — засмеялась Касси, запрокинув голову и перекинув через плечо толстую черную косу, которую, как она недавно обнаружила, очень удобно держать свободной. — Ты выиграл потому, что не научил меня всем правилам. Если бы не честность твоего брата, я бы их так и не узнала. — «Честного» Кенуорда она наградила сияющей улыбкой.

— Так ты теперь будешь обыгрывать меня по всем правилам? — Том широко улыбнулся милой молодой женщине с соблазнительной фигурой, сладкой, как мед, улыбкой и глазами с бледно-лиловой дымкой предрассветной поры. Он считал, что Касси самая красивая девушка из всех, кого он знал, даже в одном из двух платьев из домотканой материи, которые она получила от его матери в обмен на свое бархатное платье. Может быть, и неправильно учить леди игре в кости, но зато он получил право на ее общество.

— Oui, — Касси дала старшему брату ответ, которого он домогался, — с условием, что сначала вы поможете мне и вашей матушке убрать со стола. — Касси ободряюще улыбнулась Беате, протянувшей руку к доске для резки хлеба.

В течение нескольких дней, проведенных без Уилла, Мэг неоднократно повторяла Касси рассказ о том, как она стала временами приезжать в Уилд к младшему сыну Кенуорду.

Намереваясь ненадолго навестить ее сестру, они с Томом приехали на ферму Форест-Эйдж, где нашли убитого мужа Беаты, а потом и ее, спрятавшуюся в лесу и мысленно уединившуюся в безопасную гавань своего детства. Хотя, судя по словам Мэг, Джонни был незрелым человеком, за которого ей не следовало выходить замуж, он, так же как и Беата, не заслужил столь ужасной судьбы.

Поняв, как зло поступили с хрупкой женщиной, Касси отбросила собственные мелкие несчастья и ревность, чтобы полностью открыть свое нежное сердце той, что так странно привязалась к ней. Касси задавала себе вопрос, не чувствует ли эта женщина — пусть и старше годами, но ребенок в душе, — что в ней тоже живет дух скрытности?

С необычным для себя усердием Касси помогла Мэг убрать со стола остатки вкусного ужина, приготовленного из весьма незамысловатых продуктов. Касси была восхищена Мэг, смешливой и приветливой женщиной, от которой она много узнала о таких земных искусствах, как приготовление еды и содержание в чистоте дома. Понимая теперь, какого огромного труда стоило Эдне всегда держать наготове еду для мужчин, приходящих и уходящих далеко не регулярно, да еще и прислуживать им за столом, Касси твердо решила впредь непременно облегчать женщине ее работу.

Пока Кенуорд вытирал стол, Том вынул кости из маленького кожаного мешочка, висящего у него на поясе рядом с кинжалом. Касси села рядом и освободила место возле себя для Беаты.

Хотя Беата редко говорила, под безмятежной маской на ее лице угадывались бушевавшие в ней чувства. Почти каждую ночь она просыпалась от ужасных снов, события которых, проснувшись, не могла пересказать. Все и все незнакомое, кроме Касси, казалось ей угрозой. Неожиданные звуки и незнакомые лица заставляли ее сердце биться так сильно, что, казалось, она задохнется. Только в кругу своей семьи или под магической защитой волшебной королевы она была в безопасности, пока не придет заветное спасение в лице блестящего рыцаря. А он придет, придет, потому что дал обет. Единственное, что омрачало твердую уверенность Беаты, — он не найдет ее. Может быть, она поступила неправильно, позволив Мэг забрать ее из леса, тогда как он просил ее продолжать прятаться? Не замечаемое ее друзьями новое страдание исподволь стало разрастаться до ужасающих размеров.

— Ты переворачиваешь первая, — великодушно предложил Касси Том. Он чувствовал, что добился успеха у сидящей совсем близко француженки.

Касси приняла кости, уравновесила их на руке, как ее учили, и бросила на гладкую поверхность стола. Увидев победный результат, она ликующе вскрикнула.

Беата, всегда пугающаяся неожиданных шумов, отпрянула, закрывшись, как щитом, темным плащом, которым еще теснее обвила свое дрожащее тело. Касси моментально повернулась, чтобы обнять за узкие плечи и утешить полную страха женщину-ребенка. Ей понадобилось много дней, чтобы понять — такая милая женщина, как Беата, может вызвать любовь мужчины, и, хоть и с сожалением, смириться с чувством Уилла к Беате. Если сказать правду, она сама проникалась все большей любовью к эфирной деве. В то же время ее все больше волновал плащ, в который постоянно куталась Беата, словно это было ее непобедимое оружие. Значит ли это, что нападение — дело рук де Фо? Если это так, то зачем она кутается в плащ, напоминающий о грязном деле?

— На этом круге я сдаюсь, — Том печально засмеялся, глядя на результат своего броска, — но, держу пари, ты не сможешь обыграть меня дважды!

Они рисковали лишь гладкими камешками, принесенными Кенуордом с берега реки, но от этого игра не стала менее захватывающей. В последнее время Касси начала получать настоящее удовольствие, принимая вызов.

— Дважды или трижды — я принимаю пари. — Касси подняла кости и опять тщательно взвесила их на тыльной стороне ладони. Из-за ее визга и стона Тома, когда кости упали на стол, никто не услышал, как открылась входная дверь.

Черные брови Уилла грозно нахмурились, а в глазах сверкнули золотистые молнии. Кости! Неужели Том совсем лишился разума? Молодой человек явно вовлек знатную леди в недостойную игру, приличную лишь для мужчин низшего сословия. Увидев в пристальном взгляде Тома очевидное восхищение, Уилл заскрежетал зубами. Он совершил серьезную ошибку, оставив Кассандру с двумя впечатлительными юношами, слишком сильно желающими находиться в ее обществе, почти совсем наедине, если не считать снисходительной матушки. Он вряд ли мог упрекнуть совершенно потерявших голову мальчиков. Кенуорд еще совсем ребенок, но Том… Том ближе ей по возрасту, чем он! Эта неприятная мысль усилила раздражение Уилла.

Внимание Касси привлекло движение у двери, и ощущение счастья, что это он вернулся, охватило ее. Она повернулась, подняла свое сердцевидное личико и ослепительно улыбнулась Уиллу.

Столь горячее приветствие Касси напугало его. Несмотря на непрошеные грезы и ночные видения, он не сможет обладать ею! Ни один английский сеньор не одарит незаконнорожденного рыцаря своей дочерью, не говоря уже о семье французского дворянина, убитого по его приказу. Но, вопреки этим непреложным фактам, у него не хватало воли разрушить их душевную связь. Сила улыбки в глубине этих черных глаз была такова, что, даже сидя в глубине комнаты, Касси почувствовала, будто Уилл увлекает ее в свои объятия. Нежные розовые губки раздвинулись в безмолвном вздохе, и Уилл невольно сделал шаг вперед.

Они так увлеклись друг другом, что не заметили тени, набежавшей на лицо Тома, который вдруг понял, какие теплые чувства связывают девушку и великого рыцаря, бывшего и его героем, и его воспитателем. Однако мать молодого человека увидела выражение его лица и решила поговорить с ним о том, во что он не имеет права вмешиваться.

Уилл резко отпрянул, покачав головой, словно освобождаясь от легкой паутины очарования, которую его противница так легко плела вокруг него.

— Требование выкупа послано вчера утром, и сегодня, похоже, оно уже в руках вашего брата. — В суровом сообщении Уилла слышалась решимость положить конец нереальным мечтам. И все же, когда свет, заливавший лицо Касси, мгновенно померк, показалось, будто единственная свеча в комнате погасла и с внезапным наступлением темноты воцарился леденящий холод.

Слова Уилла бросили мрачную тень на уютную теплоту комнаты и внезапно резко положили конец светлым дням, проведенным здесь. Машинально подняв кости и бросив их, словно это был яд, Касси медленно поднялась:

— За это я вас благодарю. Мне будет приятно снова вернуться в цивилизованное общество.

Вызывающие слова ранили не только окружающих, но и саму Касси, потому что были ложью. Так или иначе, она получила удовольствие от обучения и похвал за свои старания в доме Уилла и была здесь гораздо счастливее, чем за годы, проведенные в великолепном родовом замке, где она, казалось, была предназначена лишь для того, чтобы всех разочаровывать.

Гордо выпрямившись, чтобы скрыть внутреннюю боль, Касси поднялась в свою комнату. Все внизу были обижены, но больше всех женщина-ребенок, дрожащая в испуге из-за явного отступничества ее королевы, а рыцарь проклял свои слова, которые вызвали трещину в величественной стене, ограждавшей его от слишком болезненных эмоций.

Только что взошедшая луна, казалось, покоилась на башнях Дуврского замка и светила вниз белым, холодным, зимним светом.

В большом шатре посредине лагеря, который французы разбили вокруг стен неприступной крепости, тускло горели кисло пахнущие свечи, словно отражая настроение их владельца.

— Куда отправился твой брат, Вальнуар? — Суровые слова были так же тверды, как мясистая рука говорящего, сжимавшая пергамент.