Сердясь на себя за всплеск раздражения, вызванного простой прогулкой, Уилл протянул Касси руку и повел ее к дому по более ровной тропинке. Она благодарно оперлась на железную руку Уилла и, отбросив все мысли, пошла рядом с ним, гордая и счастливая.

Когда они вошли из темноты в освещенный дом, Касси зажмурилась. Уилл снял с плеч Касси плащ и бесцеремонно бросил его владельцу, взглядом приказав юноше отправляться к Тому и другим мужчинам, живущим в домиках на другой стороне полянки. Касси задумалась, не вызвана ли эта резкость гневом за то, что она спровоцировала столкновение юношей. Если так, то это несправедливо, и в какое-то мгновение она хотела рассказать ему все. Но ее остановило гораздо более сильное желание — спрятаться, потому что комната была пуста. Мэг, должно быть, увела Беату в комнату Уилла, и под пристальным взглядом черных глаз ей стало неловко и захотелось убежать к себе.

— Останьтесь, Касси, — спокойно произнес Уилл.

Его мягкая просьба и бархатный взгляд уняли ее тревогу и искушали посмотреть в его сторону.

— Поговорите немного со мной, — произнес Уилл, сопровождая просьбу неотразимой улыбкой. Он уселся в одно из кресел перед все еще горящим камином. Он понимал, что поступает неправильно, поддаваясь желанию провести время с нею наедине, в обществе более опасном для него, чем остро отточенное оружие ее соотечественников. Рана от французского меча болит только однажды, а эта девушка, по-видимому, будет причинять ему боль всю жизнь.

И все же, признавая эту опасность, он без всяких сожалений расстался с желанием держать ее на расстоянии. Слишком уж сладким было искушение, чтобы сопротивляться ему. Именно сейчас, ненадолго и на расстоянии, он будет искать утешение за свое наверняка одинокое будущее без нее.

Это будет лишь невинным удовольствием за потерю тепла, которым она делилась с Беатой и всеми, кого встречала на своем пути.

Касси неуверенно замялась, всматриваясь в золотые огоньки в глубине его черных глаз. Ей казалось, что он поймал ее в ловушку, притягивая все сильнее и сжигая в пепел ее душу. Какую бы цель он ни преследовал своей просьбой, в этом был риск, но после того, как она недавно проявила трусость, ей представилась возможность доказать, что у нее есть малая толика мужества. Более того, она хоть короткое время может не думать о дне, когда он вернет ее брату и оставит лицом к лицу с нежелательным будущим.

Уилл протянул руку, и она инстинктивно вложила пальчики в его ладонь. С обольстительной улыбкой он мягко усадил ее в кресло, вплотную придвинув его к своему.

Потянулись минуты молчания. Уилл пристально вглядывался в ее опущенное из скромности лицо, залитое пурпурной краской.

Все острее ощущая его близость, Касси хотела отвлечь его внимание от своей персоны и событий последнего часа. Она завела разговор на тему, интересовавшую ее более других:

— Почему вы живете в Уилде, если благодаря вашему происхождению могли бы иметь большее? — В тот же момент Касси побранила свой невоздержанный язык.

Уилл поразился ее вопросу, но только на мгновение. Без лишних вопросов он догадался, кто источник осведомленности Касси — его болтливая молочная сестра. И все-таки насколько полно представляет Касси его «благородное» происхождение? Может быть, она ошибочно считает его богатым наследником и видит в нем достойного супруга, способного обеспечить ей положение и привилегии? Неужели только поэтому она пыталась доставить ему удовольствие вкусным обедом?

Его бесстрастное лицо никоим образом не выдало циничных мыслей, когда он дал уклончивый ответ, намереваясь выиграть время и решить, чем с ней делиться и делиться ли вообще.

— У меня не было никакого желания жить в обществе, где король отказывается от своих торжественных обещаний, а его люди — от своих клятв верности.

Недавно сболтнув лишнее, Касси теперь тщательно обдумывала его слова, в которых сквозил намек на теперешние политические события в Англии, насколько она их знала. Он говорил, конечно, о короле Джоне, скрепившем своей печатью Великую хартию и на следующий же день отказавшемуся от нее. Это ясно. Затем он, должно быть, имел в виду баронов, которые поклялись в верности королю, но после отмены Хартии нарушили свою клятву и предложили английскую корону французскому королю и его сыну.

Уилл наблюдал, как Касси взвешивает его слова, чтобы прийти к правильным выводам. Затем, что бы лишить ее всяких глупых иллюзий относительно него, он продолжал:

— По-видимому, во мне больше от моего отца, лесника, чем от благородного деда. — Он хотел быть уверенным, что она знает правду о его запятнанном происхождении; знает, что он не может дать ей больше, чем есть здесь. Чтобы подкрепить свои слова, он добавил: — Я предпочитаю существование попроще! — Он бросил ни девушку оценивающий взгляд. — Вам, с вашим воспитанием, трудно понять, как можно считать спокойную жизнь в скромном доме и простую пищу более пригодным, чем роскошную жизнь в замке.

— Non, — ответила Касси, удивленная своей откровенностью, — за время, что живу здесь, я научилась ценить незамысловатый образ жизни. Можно восхищаться хотя бы тем, что здесь нет мелочного соперничества. — Она тотчас покраснела: учитывая недавно происшедшую сцену, которую она предпочитала не обсуждать, слова были выбраны неудачно.

Уилл пропустил упоминание о соперничестве, его больше заинтересовала первая часть ответа, доказывающая, что ей уже известно о его происхождении. Зная любовь Мэг к сплетням, это было неудивительно. Поражало, что Касси так быстро согласилась с его жизненной философией. Похоже, это было своеобразным извинением за вспыльчивый, резкий ответ о возвращении в цивилизованное общество. Она, видимо, не представляет истинной жизни в Уилде и всего, что она влечет за собой. И все-таки, не желая пресекать ее попытки исправиться, он лишь кивнул.

— Это простая жизнь, но однажды произошел случай, которым я доволен. — Как только он сказал это, в его душе заговорил насмешливый голос: «Доволен? Один в лесу? Без Касси?» Он сразу же подавил неразумные мысли. Ни одна женщина не значила для него так много, и он должен позаботиться, чтобы и дальше было так. Их краткое общение было для него радостью, и он больше ни в чем не нуждался. Тем не менее когда он поглядывал на свою нежную пленницу, душу его раздирали противоречивые чувства.

Подняв взгляд, Касси погрузилась в гипнотические глубины черных глаз, в которых мелькали золотые стрелы молний. Отбросив благоразумие, Уилл нежно пригладил несколько волосков, выбившихся из плотной косы и обрамлявших сердцевидное личико Касси, ласково погладил ее затылок и вдруг прильнул к трепетным губам, которых никогда не переставал желать с тех пор, как впервые узнал их сладость.

Забыв о всякой осторожности, Касси поддалась ласкам «своего» рыцаря, — по крайней мере, в ее мечтах он принадлежал ей.

Целуя ее, он признавал, что совершает ошибку. Невозможность обладания ею только усиливала его желание. В то же время его обостренное чувство чести требовало, чтобы он прислушался к голосу совести, напоминающей, что по рождению ему запрещено и думать о браке с любой дворянкой и менее всего с этой прелестной чужестранкой.

Страстно желая взять себя в руки, он отпрянул, всячески пытаясь восстановить равновесие. Однако, охваченный желанием, забыл обо всем и видел лишь ее запрокинутую голову, подернутые дымкой страсти глаза и пухлые, нежно-розовые губы, влажные и манящие. Он жаждал ее все сильнее — вопреки рассудку. Грудь его вздымалась от неровного дыхания, и, несмотря на данную себе клятву, он не мог остановиться — пока.

Отбросив свою природную застенчивость, Касси устремилась к наслаждениям, манившим в его объятия. Она была уверена, что Уилл не лишит ее ни одного драгоценного воспоминания. Неискушенная в способах разжечь страсть в мужчине, она решила ответить ему теми же ласками, какими он вызвал в ней восторженное изумление. Она провела губами по его твердому рту в попытке обезоружить его и обречь на провал его намерение отстранить ее.

Мгновение спустя мощные руки подняли Касси с кресла, и она вдруг оказалась на коленях Уилла, а сам он приник к ее губам долгим и страстным поцелуем. Касси закружилась в вихре огненных чувств. Она обвила руками его шею, несказанно наслаждаясь его объятиями.

Ее ответное чувство доставило ему радость, и он еще крепче прижал ее к груди, но явно не так крепко, как ей бы хотелось, потому что она стремилась быть еще ближе к нему. Его губы обожгли огнем ее щеки, и Касси была ошеломлена жаром его поцелуев. Она дрожала, потерявшись в огненной буре, и они вместе неслись в искушающем вихре чувств.

Уилл начал торопливо развязывать кружевной воротник ее платья. Когда ему это наконец удалось, его губы пробежали от шеи до дрожащих грудей, которые ему так хотелось увидеть, до которых ему хотелось дотронуться. В то время как губы его зарывались все ниже, руки его скользнули вверх, и он проклял слишком закрытую одежду, которая отделяла его от ее тела. Он настойчиво и нетерпеливо потянул за тесемки, страстно желая освободить эту щедрую плоть и вызвать восторг на ее губах.

Касси нежно дотронулась до темноволосой головы и вплела пальцы в прохладные пряди, чтобы приблизить к себе источник столь горячих наслаждений. Одолеваемая удивительным ощущением пылающего в ее жилах огня и танталовыми муками приближения интимной ласки, неизвестной и до страдания утаиваемой, она издала слабый, сладкий стон.

Уилл знал, что этот бешено возбуждающий звук никогда не слышал другой мужчина, и у него возникло невероятное желание, чтобы никто никогда не услышал его.

Широко раскрыв еще недавно глухо завязанный воротник ее платья, он опустил свой жаждущий рот к пышным холмикам ее груди, мечтая услышать из уст своего удивительно своенравного «робкого кролика» еще раз столь предательский, но такой сладостный звук — но услышал лишь резкий, пронзительный крик сверху. Этот звук подействовал на них, как погружение в ледяную воду Северного моря.

Касси посмотрела на мрачное, озабоченное лицо, поднятое вверх. Явно это Беата проснулась от очередного, не такого уж редкого, ночного кошмара о чем говорило приглушенное монотонное пение Мэг, убаюкивающей сестру.

Настроение разбилось, как хрупкий плот, выброшенный волнами на скалистый берег. Глядя на осколки своих отвергнутых ответных чувств, Касси обнаружила безнадежность их возобновления.

Сначала Уилл сопротивлялся попыткам Касси освободиться. Но когда плач над ними перешел в унылое хныканье, он смирился с неумолимой реальностью. Как мог он потерять разум? Он по ошибке положил начало объятиям, и их можно было бы продолжать, бесчестно уповая на силу, что еще более непростительно. Он понял, что напрасно стремится еще крепче сжать ее в своих объятиях, и опустил руки.

Касси нетвердо поднялась, скользнула из его рук и поспешила наверх в свою комнату, и тайные слезы об утраченной мечте текли по ее побледневшим щекам.

Глава 8

В рассветном небе красный цвет сменялся оранжевым, затем бледнел до желтого. Последние яркие краски осеннего леса, окружающего маленькую полянку. Это было слишком веселое зрелище для прощальной печали в сердце Касси. За то короткое время, что она провела с Мэг и ее сыновьями в четырех стенах убежища английского рыцаря, они стали ей дороги. Если говорить правду, они стали ей дороже, чем многие члены ее семьи, которых, как и в большинстве знатных домов, она редко видела и которым до нее было мало дела.

— Я бы остался, если бы мне позволили, Касси! — Том мельком взглянул на Уилла, но, когда тот нахмурился в ответ, быстро перевел взгляд на нее. Неожиданно вспомнив двусмысленную сцену, при которой они расстались предыдущей ночью, он поправился: — Мы бы все остались дольше, если бы могли!

Искренние слова и гримаса боли на лице Тома вызвали слабую улыбку у той, к кому он обращался.

— Я знаю, — прошептала Касси, так как ее горло было сдавлено слезами.

— Том говорит правду, — подтвердила Мэг. — Я бы охотно задержалась еще на несколько недель, если бы не приближались святки. В замке надо многое приготовить, а это долго. — Мэг замолчала, вдруг осознав, что Касси не хуже, чем ей, известны обычаи жизни в замке.

Полувиновато пожав плечами, она объяснила, почему ее присутствие особенно необходимо:

— Я должна быть там, чтобы еда и праздник были приготовлены как следует. Подруга нашей графини, Мерта, следит за работой кухни, когда меня нет, но, хотя у нее и доброе сердце, она очень нетерпелива, чтобы обращать внимание на мелочи.

— Такие, например, как приправить вино точным количеством нужных пряностей! — Замечание Тома, сделанное вполголоса, вызвало громкий смех Кенуорда.

Мэг сделала замечание Тому за упоминание о бесславном провале, когда на парадный стол было подано отвратительное зелье, горький вкус которого вызвал тяжелые вздохи, прикушенные губы и плотно закрытые глаза.

— Кроме того, Мерта стареет, и ответственность за такое празднество может оказаться ей не под силу. — Мэг намеренно отвернулась от сына, не сумевшего сдержать широкую улыбку.