Но Александр не испытывал ни облегчения, ни радости. Уехала. Теперь можно жить спокойно, именно этого он добивался с таким трудом. Однако облегчения не наступило.

Он был в панике. Мало ли что Маура сказала Гейнсу, она могла уехать куда угодно, а Гейнса обманула, чтобы сбить Александра с толку. А вдруг он никогда больше ее не увидит. Никогда не увидит Феликса?!

Он захлопнул дверь спальни, вихрем пронесся по широкому коридору и столь же стремительно сбежал по парадной лестнице. Горничные и лакеи кинулись следом, ожидая распоряжений.

– Я немедленно уезжаю в Тарну, – кратко бросил он обеспокоенному Стивену Фасбайндеру.

– Но «Росетта» уже отплыла, сэр… – Стивен беспомощно хлопал глазами.

Александр выругался. Он забыл об этом. А пассажирских рейсов сегодня уже не будет, почти стемнело.

– Я отправлюсь завтра утром первым пароходом, – сказал он, в бессильной ярости сжимая и разжимая кулаки.

– Да, мистер Каролис. Я сейчас же распоряжусь, мистер.

Александр направился в кабинет, чувствуя спиной взгляд секретаря. Раньше завтрашнего дня в Тарну не попасть, сколько томительных часов еще придется ждать! Он точно знал, что не хочет возвращаться к Ариадне. С Чарли они не разговаривают. Генри опять примется за нравоучения. Александру нужны только Маура и Феликс. Он посмотрел на часы – только половина седьмого. Еще не менее двенадцати часов томительного ожидания.

Феликс проснулся от голода в начале пятого. Маура выскользнула из постели и накинула на плечи пеньюар. Несмотря на неодобрение няни, она настояла, чтобы самой кормить Феликса грудью. Сейчас, вынимая его из колыбельки, она опять порадовалась своему решению. Нет рядом вечно недовольной, ворчащей няни. Маура спит в одной комнате с Феликсом, сама ухаживает за ним.

Когда она накормила сына и сменила пеленки, уже рассвело. Последний раз Маура скакала верхом на рассвете давным-давно, совсем в другой стране. Когда она уложила Феликса назад в кроватку, он уже спал. Тихонько, чтобы не потревожить сына, Маура надела костюм для верховой езды и разбудила Мириам.

– Я хочу покататься верхом, – сказала она, чувствуя себя виноватой, что разбудила Мириам по такому пустячному поводу. – Я только что покормила Феликса, он спит. Пожалуйста, побудь с ним.

Мириам обрадованно согласилась – по крайней мере, не надо собираться назад в Ныо-Иорк.

Молодой конюх вытаращил от удивления глаза, когда Маура появилась в конюшие.

– Оседлай Хальциона, пожалуйста, – любезно обратилась она к нему.

На конюшне еще не знали о ее приезде. Все сразу пришло в движение. Мауре стало легко и радостно. Здесь ее почитали хозяйкой, не было скрытой враждебности, как в Нью-Йорке. Ее распоряжения выполнялись охотно и быстро, без той недоброжелательности, с какой в городе держались Гейнс и вся остальная прислуга.

Пока Маура ждала, когда конюх подготовит жеребца, она продумала, что нужно сделать в ближайшее время. Надо выяснить, есть ли среди прислуги в Тарне горничная, умеющая ухаживать за грудным ребенком. Если есть – поручить ей уход за Феликсом. Если нет – придется найти подходящую молодую девушку. Обязательно молодую, чтобы не подавляла ее своим опытом. Мауре не хотелось, чтобы няня полностью забрала мальчика в свои руки, как это случилось в Нью-Йорке. Ей хотелось самой заботиться о сыне.

Когда лоснящегося жеребца по кличке Мечта Хальциона вывели из стойла и подвели к Мауре, ей в голову пришла отличная мысль – она предложит одной из сестер О'Фаррелл приехать в Тарну, чтобы ухаживать за Феликсом. И Бриджит, и Кейтлин способные девушки, а жизнь в Тарне в тысячу раз приятнее, чем в Бауэри.

Маура уселась на жеребца и задумалась, не будет ли Александр возражать против ее плана. Он вполне способен отказаться платить новой няне жалованье и может настоять на том, чтобы из Нью-Йорка приехала их последняя няня.

Сидя в жестком седле, Маура слегка пришпорила жеребца. Если Александр откажется платить новой няне, она пригласит ее в Тарну погостить. А если вдруг объявится их городская няня, что ж, для нее работы не будет – Маура ей больше Феликса не доверит.

Жеребец тронул с места, и Маура выехала из безукоризненно чистого двора конюшни. Надо будет сообщить Кирону, где она. А еще надо написать Чарли и Генри.

Лучи солнца окрасили небо в розовый цвет, Маура медленно направилась через луга к поросшим лесом берегам Гудзона. Было бы замечательно, если бы Генри и Чарли навестили ее в Тарне. Только Маура не знала, прилично ли это в отсутствие мужа. Она вспомнила последнее Рождество, когда им всем было так весело. Сердце сжалось от мучительной боли. Господи, почему все сложилось именно так? Почему Александр с таким упорством отказывается изменить условия аренды земли или сдачи жилья внаем? Почему, когда они вернулись в Нью-Йорк из Тарны, он так болезненно отнесся к тому, что свет отвернулся от него? Почему не устоял против соблазнов Ариадны Бревурт?

Маура пришпорила Мечту Хальциона. Уже минут двадцать она неслась во весь опор по открытым просторам к реке, не замечая ничего, кроме встречного ветра, мощи жеребца под собой и стука его копыт. Ей нужна эта скачка, нужна, чтобы смыть боль, разрывающую ее душу. Жеребец охотно слушался Мауру, его грива развевалась на ветру. Открытое пространство сменилось лесом, и Маура перевела коня на рысь, а потом на шаг.

Что будет с ее браком? Она почти с самого начала знала, цто Александр женился на ней, чтобы отомстить отцу. Но для Мауры даже тогда это не имело значения. Александр испытывалк ней такую же страсть, как и она к нему, а это – единственное, что важно. Они сразу почувствовали физическое влечение друг к другу, взаимная потребность связала их неразлучно, как если бы они были знакомы с детства и давно обручились. Здесь, в Тарне, они были счастливы, как только могут быть счастливы двое. Они были бы так же счастливы и впредь, не придавай Александр такого большого значения отношению к нему высшего света, всех этих Стейвесантов, Де Пейстеров, Ван Ренселеров и им подобных.

Далеко позади Маура услышала стук подков. Она развернула жеребца, удивляясь, кто бы это мог быть. С тех пор как она выехала за ворота Тарны, другие всадники ей не попадались.

Небо постепенно становилось из розового голубым, обещая жаркий день. Всадник мчался прямо на нее, словно желая догнать. Маура прикрыла глаза ладонью от лучей низкого утреннего солнца, пытаясь разглядеть, кто это. Она увидела отличную черную лошадь и молодого темноволосого всадника. У нее учащенно забилось сердце. Маура не знала, кто это, но на всякий случай направила жеребца к опушке.

Сомнений не было, всадник мчался именно к ней. Маура узнала его. Удары сердца отдавались в самых кончиках ее пальцев. Он приехал. Зачем? Потребовать развода? Забрать Феликса с собой в Нью-Йорк?

От волнения у Мауры вспотели руки. Она ни за что не расстанется с Феликсом. Заставит Александра понять, что это невозможно. В конце концов, они могут жить раздельно, оставаясь официально мужем и женой. Будет очень тяжело, но это лучше, чем навсегда потерять Александра.

Он галопом приближался к Мауре и остановил лошадь тольк в последнее мгновение. Оба опустили поводья. Александр тяжело дышал, глаза у него потемнели настолько, что не стало видно зрачков.

– Александр, я…

Он спрыгнул на землю и, прежде чем Маура успела сделать то же самое, обхватил ее за талию.

– Александр…

Все, что она собиралась сказать ему, сразу вылетело у нее из головы. Она поняла, что Александр приехал не для того чтобы ссориться. Глаза его требовательно горели. Руки крепко по-хозяйски, держали ее. Восхитительное чувство принадлежности ему охватило Мауру. Он снял ее с жеребца, прижал к себе и крепко обнял. Она вдыхала запах его тела, дорогой французской туалетной воды.

– Прости меня, Маура, пожалуйста. Боже, каким глупцом я был… – глухо проговорил он, чувствуя ее слезы на своей щеке.

Даже через ткань костюма Маура ощутила, как напряглось его тело и горячее желание вспыхнуло в нем. Ответное желание обожгло ее. Александр торопливо начал расстегивать пуговицы на ее амазонке, а Маура – на его сорочке.

Александр сжал в ладонях ее грудь, руки Мауры заскользили по его гладкой, мускулистой спине. Он жадно прильнул к ее губам, их языки встретились в страстном поцелуе. Александр медленно опустил Мауру на нежную траву. Она была послушна, как воск, в его руках. Все в порядке, все хорошо. Она нужна ему. Александр одумался, он любит ее так же сильно, как она его. Она не потеряет ни Александра, ни Феликса. Жизнь опять полна блаженства, чистой радости. Мауре казалось, что она сейчас не выдержит, умрет и окажется в раю.

– Я люблю тебя… люблю тебя… – только и хватило сил выдохнуть, когда Александр нетерпеливо поднимал ее юбки, сминая высокую, по колено, траву.

Неподалеку тихонько заржали лошади. Шмель пролетел у них над головами. Маура вдыхала запах полевых цветов. Из-за леса доносился шум реки, несущей свои воды на юг.

Маура жадно обхватила его руками, ее ноги обвились вокруг его тела. Александр овладел ею яростно, с жадностью, будто изголодавшись. Волосы у нее намокли от росы, солнце играло в капельках на обнаженных ногах. Каждой клеточкой своего тела Маура испытывала чувственное наслаждение, взаимное влечение. Она двигалась в такт с ним, приближаясь к сладостному мгновению, когда в экстазе они сольются в одно целое. Они достигли этого восхитительного мгновения одновременно, огласив окрестности стонами удовольствия, сменившимися первобытным криком удовлетворенной женщипы и победным рыком мужчины.

Обессиленные, они были не в состоянии разомкнуть объятия. Долго лежали, обнявшись, сердца их бешено стучали. Наконец Александр перекатился на бок и лег рядом с Маурой, опираясь на локоть. Он долго смотрел на нее и не мог насмотреться.

– Я боялся, что потерял тебя… – наконец негромко сказал он.

Маура улыбнулась ему и нежно погладила рукой по щеке.

– Ты никогда не потеряешь меня. Я всегда буду рядом. Я никогда не разлюблю тебя.

Желание опять вспыхнуло в них, но теперь Александр овладел Маурой с бесконечной нежностью. Василек запутался в рассыпавшихся по траве волосах Мауры, и потом, когда они сонно лежали рядом, Александр осторожно вынул его и спрятал под сорочкой.

– Знаешь, и Чарли, и Генри сказали, что я просто дурак, – начал Александр, понимая, что должен поговорить с Маурой, объяснить свое поведение. Но Маура знала его куда лучше, чем он сам мог узнать себя когда-либо. – Я просто не представлял, как выпутаться из того положения, в которое сам себя загнал, – объяснил он с мальчишеской откровенностью.

Маура прижалась к Александру и положила голову ему на плечо. В воздухе стоял дурманящий аромат полевых цветов.

– Но ты выпутаешься, это главное, остальное не важно, – нежно проговорила Маура.

– Ты хочешь, чтобы мы остались в Тарне? – спросил он, еще крепче обнимая Мауру.

Этого ей хотелось больше всего на свете, но она ответила не сразу. Остаться в Тарне проще всего. Жить здесь легко и хорошо. Но если она хочет, чтобы их брак стал реальностью, она должна добиться этого в Нью-Йорке. Остаться Тарне – значит просто оттянуть решение всех вопросов, которые ждут своего часа.

– Думаю, нам надо вернуться в Нью-Йорк, – сказала Маура, переплетая свои пальцы с пальцами Александра.

Его охватило беспокойство, которое он тут же подавил. Он не сомневался, что Маура выберет Нью-Йорк. Он хорошо знал, что под живостью скрывается характер куда более твердый, чем его собственный.

Александр встал, привел в порядок одежду, стряхнул прилипшие травинки и лепестки цветов.

– Тогда едем сегодня же.

Маура ухватилась за его протянутую руку и поднялась.

– Полагаю, Мириам придется искать другую работу, – улыбнулась она, застегивая пуговицы на амазонке.

Они направились к лошадям, которые мирно пощипывали траву. Лицо Мауры стало серьезным. Мириам, конечно, никуда не уйдет, да Маура и не хочет, чтобы она уходила. Но кое от кого она бы избавилась с большим удовольствием. Ей нелегко выносить высокомерие Гейнса, кроме того, Мауре очень хотелось заменить няню Феликса.

– Гейнс не желает признавать во мне хозяйку, – сказала Маура, усаживаясь с помощью Александра на жеребца. – А няня Феликса терпеть не может, когда я захожу в детскую.

– Не волнуйся, – Александр легко вскочил в седло, – я поговорю с ними.

Повинуясь движению Мауры, жеребец тронулся с места.

– Это еще не все. – Маура решила идти до конца ради будущего счастья. – Я бы хотела, чтобы ты уволил няню. Я хочу пригласить Кейтлин или Бриджит О'Фаррелл присматривать за Феликсом.

Маура заметила, как у Александра напряглись руки, держащие поводья. Она вдруг испугалась. Ее просьба может помешать их примирению. Он ведь считает, что Маура собирается доверить сына необразованной ирландской девушке.

Понимая, что рискует своим будущим, Маура осторожно сказала:

– Я хочу проводить с Феликсом гораздо больше времени. Я с удовольствием купаю его, меняю пеленки, гуляю с ним. Ни Кейтлин, ни Бриджит не станут возражать против этого, а дипломированная няня не захочет, чтобы я вмешивалась в ее работу. Не волнуйся, Кейтлин и Бриджит очень способные девушки. Они выросли в большой семье и прекрасно знают, как ухаживать за малышами.